Только в грезы нельзя насовсем убежать.
Краткий миг у забав, столько боли вокруг.
Постарайся ладони у мертвых разжать
И оружье принять из натруженных рук.
Испытай, завладев еще теплым мечом,
И, доспехи надев, что почем, что почем?!
Разберись, кто ты – трус иль избранник судьбы,
И попробуй на вкус настоящей борьбы.
Нельзя убежать. Не просто так дается выбор в жизни. И воин решает стать наемником не просто так. Именно воин. Этот путь не для простых смертных. И не раз каждый, стоящий здесь принимал оружие у павших товарищей. И всем знаком вкус и запах борьбы и крови. Ибо настоящая борьба – это всегда боль и кровь. И невозможно по-другому, потому что когда человек прикрывает тебе спину, бьется с тобой плечом к плечу – он становится близким, другом, братом. Тем, кому нельзя умирать. Тем, за кого готов отдать свою жизнь. Невозможно по-другому.
И когда рядом рухнет израненный друг,
И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,
И когда ты без кожи останешься вдруг,
Оттого, что убили его, не тебя,
Ты поймешь, что узнал, отличил, отыскал,
По оскалу забрал – это смерти оскал,
Ложь и зло, погляди, как их лица грубы,
И всегда позади воронье и гробы.
Рома-Рома, а чего ты прячешь свои влажные глаза? Не ты один такой. Скольких друзей ты похоронил? Сколько ран у тебя на сердце? Сколько раз ты оставался без кожи? Не даром ведь ты именно эту песню хотел услышать еще раз. Пробрало тебя, командир. А вот бойцы твои, кажется только теперь поняли, что всегда позади воронье и гробы. Не думали? Не знали? Всему свое время.
Если, путь прорубая отцовским мечом,
Ты соленые слезы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал, что почем,
Значит, нужные книги ты в детстве читал.
Если мяса с ножа ты не ел ни куска,
Если руки сложа, наблюдал свысока,
И в борьбу не вступил с подлецом, палачом,
Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем.
Не в книгах дело, не в этом мире. С этой философией жизни вы, други мои, еще не были знакомы? А зря. Вокруг оно все. А вы не видите. Да хватит тебе шкериться у меня за спиной. Корн, выходи уже. Последнюю песню ты практически сначала слушал. Я обернулась и кивнула герцогу. Надо же, нашу ледяную высокомерную снежную королеву тоже проняло? А ты думал! На что у нас на земле, народ избалован хлебом и зрелищами, а Владимир Высоцкий, спустя почти сорок лет после смерти, до сих пор бередит души. Разумеется, не у совсем простых людей. Не все люди, конечно же, его песни понимают. В основном те, у кого душа болит, и кто чего-то ищет и не находит никак…
– Отличная песня, боец Ланс, – хрипло произнес дракон.
– Спасибо. Рад, что песня понравилась. Одна из моих любимых песен любимого поэта, композитора и исполнителя.
– Замечательные поэты и композиторы живут в Ваших далеких краях, Ланс, – с едва заметным сарказмом сообщил мне Корн. Вот язва.
– Могу я вас попросить исполнить что-нибудь еще? – спросил Корн.
– Да, конечно, только на сегодня это будет последний раз. Какую песню вы бы хотели услышать?
– Не знаю даже. Полностью полагаюсь на ваш вкус, – Корн подошел почти вплотную ко мне и сел совсем рядом, спиной ко всем остальным.
Что ж… получай фашист гранату – песня Игоря Корнелюка «Город, которого нет»
– Город, которого нет.
Ночь и тишина, данная на век,
Дождь, а может быть падает снег,
Все равно, бесконечной надеждой согрет,
Я вдали вижу город, которого нет…
Где легко найти страннику приют,
Где, наверняка, помнят и ждут,
День за днем, то теряя, то путая след,
Я иду в этот город, которого нет…
Эта песня специально для тебя дракон. Почувствуй тепло города, которого нет. Свет и уют камина, которых тоже нет в твоей жизни. Кто тебя ждет, дракон? Кому ты нужен? Знаешь? Кто в твоей жизни? Что для тебя важно по-настоящему? Как часто ты себе задаешь этот вопрос? Мне жаль тебя, дракон. Просто так на пустом месте не возникает маски высокомерия и спесивости. Это защитная реакция психики. Это комплексы. Хотя, если это и правда всего лишь маска, и ты настоящий – другой, то…
Там для меня горит очаг,
Как вечный знак забытых истин,
Мне до него – последний шаг,
И этот шаг длиннее жизни…
Если ты настоящий другой, то эта песня принесете тебе покой и уют в душу. Если твоя душа знакома с ними, она сейчас вытащит эти чувства на поверхность, но судя по твоим глазам, в которых бесконечная тоска и усталость… ты так долго идешь по этой дороге…
Кто ответит мне, что судьбой дано,
Пусть об этом знать не суждено,
Может быть, за порогом растраченных лет
Я найду этот город, которого нет…
Найдешь, Корн, обязательно найдешь. Ты правильный. Этот город у тебя в душе, и ты придешь к нему. Я никому не скажу о твоей тоске, ты ведь и сам это понял. Знаешь, ты мне так напоминаешь… Сашу Кремнева. Мне тоже хренова, герцог. Зачем я затеяла именно эту песню, ведь мой дом так далеко… Зато теперь тоска в наших глазах, наверное, одинакова…
Там для меня горит очаг,
Как вечный знак забытых истин,
Мне до него – последний шаг,
И этот шаг длиннее жизни…
Длиннее жизни. Пятьдесят лет – это ведь целая жизнь. Будет ли у меня тут дом? Зачем я эту песню стала петь? Ну зачем? Хотела унизить дракона? Да нет, скорее показать, что знаю кое-что получше него.
– Прости, Корн. Не надо было мне эту песню петь. Прости, – тихо сказала я дракону. Он ничего не ответил, просто дотронулся до предплечья, тихонько сжал его и молча ушел. Ну и чего ты добилась, дура? Самая умная? Душевная идиотка. Ладно. Что есть, то есть. Я ж не знала, что они тут все такие впечатлительные, не избалованные зрелищами. Можно было догадаться, ни телевизора, ни радио, ни интернета…. Ну, вот такая я недогадливая.
***
Немного посидев, я направилась к костру. Во время ужина ко мне подошел Корн и сообщил, что не шутил по поводу индивидуальной тренировки. Ну и ура! А я-то уже подумала, что он обиделся из-за песни. Нельзя, нельзя считать себя выше других. Господи, спасибо тебе за урок. Как же стыдно-то! Ощущение будто носом в дерьмо сама себя макнула. Ничего, хорошо, что это случилось сейчас.
Мы отошли на некоторое расстояние.
– Корн, мне кажется, что у нас будут зрители, ты не против? Просто парни привыкли смотреть, как я и мои ребята разминаются по утрам и вечерам. Вот по привычке и… – спросила я. Отслеживая приближающиеся точки товарищей на сети координат.
