— Пожалуйста, сделай это. — Я не могла произнести эти слова ещё быстрее. — Пожалуйста.

Он стянул с себя брюки и кинул их на пол. Затем он снял трусы, обнажив член, которого я так отчаянно ждала. Он перевернул меня на живот и провел ногтями вдоль позвоночника, затем схватил за бедра и поднял на колени. Он прижал мое лицо к матрасу, убедившись, что я поняла, что двигаться нельзя. Он сжал мою задницу, возобновляя саднящие ощущения после недавней порки, и раздвинул ягодицы.

— Ты выглядишь очень хорошо, — пробормотал он. Головка его члена прижалась ко мне, но не настолько сильно, чтобы войти, а лишь для того, чтобы подразнить. Я попыталась двинуть бедрами назад, но он усилил хватку и удержал меня на месте, шлепнув для верности. Он начал медленно в меня входить, сначала только головкой, а потом полностью вышел, но этого было достаточно, чтобы я начала задыхаться.

— Двух оргазмов тебе недостаточно? — поддразнил он. — Думаешь, тебе нужно больше?

Я оглянулась на него, подняв взгляд с матраса — улыбающаяся, дрожащая и готовая.

— Я хочу столько, сколько Вы можете мне дать, Хозяин.

Он вошел в меня полностью, глубоко и грубо, растягивая так сильно, что я вскрикнула. Я вцепилась в одеяла, когда он начал трахать меня длинными глубокими ударами, от которых дрожали ноги. Он менял темп в зависимости от звуков, издаваемых мной, совершенствуя свою технику в соответствии с моими реакциями, с моим удовольствием. Он вновь шлепнул меня, вызвав рык, и засмеялся:

— Какой злобный ангел.

Он протянул руку между моих ног и начал тереть клитор. От стимуляции я едва удержалась в нужной позиции. Я зарылась лицом в одеяла, заглушая свои крики, пока пульсировала вокруг его члена, в очередной раз пронзенная оргазмом. Когда он вышел из меня, я задыхалась и ощущала головокружение.

— Тебе нравится? — прорычал он, переворачивая меня на спину. Когда он вновь вошел в меня, его рука сжалась вокруг горла, вдавливая меня в матрас. — Я люблю, когда ты так хнычешь. Такая чувствительная. — Его большой палец надавил на мой чрезмерно стимулированный клитор, вызвав громкий, неистовый стон. — Не слишком ли много, ангелочек? Хмм? Просто ужасно, не так ли? Я люблю видеть, как ты кончаешь. На самом деле, я думаю, что хотел бы снова увидеть, как ты сквиртуешь.

— Н-не могу… — проговорила я, задыхаясь. — Пожалуйста… я не могу… кончить снова…

— Ох, конечно же можешь. — Ещё раз глубоко толкнувшись, он снова полностью вышел из меня. Но он заменил свой член двумя пальцами, трахая меня ими, параллельно стимулируя клитор. Он согнул пальцы, задев какую-то часть меня, от чего я сразу же потеряла контроль. Я дергала бедрами, безрезультатно пытаясь вырваться, всхлипывая от того, как это было приятно.

— Вот так, ангел. Выхода нет. Ты кончишь и будешь кричать, когда это произойдет.

Он был прав. Я ничего не могла поделать. Мои руки пытались ухватиться за что-то, ногти впивались в одеяло, тело напряглось, мышцы задрожали, струя возбуждения хлынула из меня, когда его пальцы довели меня до пика. По моим щекам потекли слезы — слезы удовольствия, слезы столь сильных, бурных эмоций, что я не могла остановиться.

Мэнсон начисто облизал свои пальцы, закрыв глаза и наслаждаясь моим вкусом. Затем он приблизил свое лицо к моему и принялся целовать мои слезы, пока я не захихикала между отчаянными вдохами.

— Я хочу кончить в тебя… — пробормотал он. Я кивнула.

— Пожалуйста… пожалуйста, сделай это…

Он вошел в меня, мое тело приняло его, тепло растекалось по мне от нашего контакта. Он прижался лицом к моей шее, целуя меня, его пот был на моей коже, его мышцы напряглись, пока он двигался на мне, всё быстрее и быстрее. Его руки запутались в моих волосах, прижимая ближе к себе, и он зарычал, выдавливая из себя слова:

— Блять, Джесс…

Его член увеличился, когда Мэнсон начал изливаться во мне. Я прижалась к нему, улыбаясь, пока он, дрожа, задыхался во время оргазма. Наконец он успокоился и расслабился: всё ещё внутри меня, горячий и тяжелый для моего тела.

Мы лежали друг напротив друга, сплетя руки, лицом друг к другу. Он включил свет, помог мне привести себя в порядок и стянул мокрый плед с кровати, чтобы мы могли лечь на прохладные простыни.

Некоторое время я лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь послевкусием. Я всё ещё не верила, была поражена и измучена. Я снова и снова воспроизводила события последних нескольких часов, удивляясь им. Я пришла на эту вечеринку, чтобы напиться, может быть, переспать с каким-нибудь горячим незнакомцем. Вместо этого я чувствовала себя так, словно мой мир перевернулся с ног на голову. Я узнала о себе то, о чем никогда не догадывалась.

Я открыла глаза и увидела, что Мэнсон смотрит на меня. Он выглядел сонным и тихим, лежа тут обнаженным. Он одарил меня кривой ухмылкой, которую я видела так много раз за эту ночь.

— Хочешь вернуться вниз? — спросил он. Его пальцы легонько коснулись моей щеки.

— А ты?

Он пожал плечами.

— Мне нравится здесь. Вот так. С тобой.

Я улыбнулась.

— Мне тоже.

— Тебе… тебе было хорошо?

Моя улыбка стала шире.

— Очень хорошо.

Он наклонился ближе. Его поцелуй был таким ласковым, венцом его садизма. Как может мужчина быть таким бережно-жестоким и таким безжалостно-нежным?

— Тогда мы можем повторить?

— Конечно.

Эпилог

Днем в доме было очень тихо. Люди спали где угодно: на диванах, в гостевых спальнях и на полу, уютно устроившись под одеялами и подушками. Когда мы с Мэнсоном спустились вниз, ворчащий из-за похмелья Дэниел шаркал по дому, собирая пивные бутылки и пустые банки в огромный черный мусорный пакет.

— Ну и ну. — Увидев нас, он остановился и принялся быстро моргать, будто глазам своим не верил. — Это то, о чем я думаю? — Он показал на наши переплетенные руки. Я просто улыбнулась.

— Полегче, приятель, — сказал Мэнсон. — Давай не будем распускать несвоевременные слухи, угу? — Но он подмигнул, когда мы отвернулись, и я услышала, как Дэниел пробормотал:

— Ахуеть…

Бедняжка Эшли провела утро в ванной, ощущая последствия всех выпитых напитков. Она тащилась к машине впереди меня, бормоча, что ей нужно что-нибудь калорийное на завтрак, и бросая на Мэнсона долгие взгляды исподлобья.

— Ты уверен, что не хочешь поехать с нами? — спросила я, пока Мэнсон вел меня по тротуару к машине. Утренний воздух был бодрящим и прохладным, поэтому Мэнсон дал мне свою огромную мягкую толстовку. Она свисала в рукавах и длиной была по середину бедра.

— Мне нужно помочь Дэниелу с уборкой. — Он повернулся ко мне, когда мы подошли к машине, и заключил меня в свои объятия. Я глубоко вдохнула, на мгновение закрыв глаза. Он всё ещё очень хорошо пах. — Кроме того, я не думаю, что Эшли достаточно хорошо ко мне относится для этого.

— О, она переживет.

— Со временем. — Он улыбнулся, поцеловал меня в лоб и разорвал объятия. — Но позавтракать как-нибудь в другой раз звучит отлично.

— Хорошо. Тогда в следующие выходные? — Я не хотела покидать его объятия. Его близость пробудила во мне трепетные воспоминания о предыдущей ночи — напряженность, страсть, жестокость. От этого по моей коже побежали мурашки.

— По-моему, звучит неплохо. — Он шлепнул меня по заднице, когда я начала отходить от него. — Веди себя хорошо.

— Ох, я ничего не знаю об этом. — Я начала открывать свою дверь и остановилась. Эшли ворчала на меня с пассажирского сиденья, клянясь, что больше никогда не будет пить. — Трудно быть хорошей.

— Тогда, наверное, мне придется продолжить обучать тебя, — сказал он с преувеличенным вздохом. — Сколько же ещё боли!

Я мило улыбнулась, помахав пальчиками на прощание.

— Пока, неудачник.

Он ухмыльнулся и сказал предупреждающим тоном:

— Джесс…

Он должен был знать, во что ввязывается. Он мог справиться со мной, но это не означало, что я не буду усложнять ему задачу.

— Прости, прости. Ты можешь наказать меня в следующий раз, — я понизила голос, чтобы услышал только он: — Хозяин.