Я не привыкла не получать то, что хотела. Мой голос превратился в хныканье:

— Пожалуйста, Хозяин. Давай же. — Я медленно и плавно подвигала бедрами и почувствовала, как его член дернулся подо мной. Ха! Как он мог этому сопротивляться? Но вместо того, чтобы расстегнуть мой лифчик, Мэнсон потянулся и схватил меня за волосы. От болезненного рывка я мгновенно застыла на месте, шипя от боли.

— Когда я говорю «нет», — начал он низким, предупреждающим голосом. — Это значит «нет». Поняла?

— Да, Хозяин, — быстро ответила я. Как бы я ни возбудилась от этого, я не хотела, чтобы меня снова нагнули и отшлепали.

— Ты будешь терпелива ради меня, — сказал он, держа мою голову так, что я не могла отвести взгляд. — Ты будешь ходить с мокрой киской и ждать. И каждый раз, когда я буду приказывать тебе что-то сделать, тебе будет всё хуже. И ты просто должна будешь терпеть.

Мои внутренности трепетали в предвкушении. Сам факт, что он посмел отказать мне… яйца у этого парня стальные. Он внезапно встал, увлекая меня за собой, прижимая к своей груди и держа руку в моих волосах. Я дрожала, вот так глядя на него, но почему-то, полностью пренебрегая чувством самосохранения, прошептала:

— Это нечестно.

Он приподнял бровь и медленно произнес:

— Нечестно? Нечестно, ангел?

Я сглотнула. Ох, сожаление, сожаление, мгновенное сожаление!

— Ну… то есть… ты… ты не можешь просто…

— Я не могу просто что? — Его хватка на моих волосах усилилась, он потянул меня вниз, заставляя снова встать на колени, и наклонился ко мне. — Я могу делать всё, что захочу, ангел. Я могу заставить тебя страдать всю ночь, не позволяя кончить. Я могу снова тебя отшлепать только потому, что мне нравится слышать твои крики — а ты так красиво кричишь.

Моя задница горела, поскольку прижималась к сложенным ногам. Я не хотела ещё одного наказания, ведь моя кожа уже и так была раздражена.

— Тогда я назову свое стоп-слово, — прохрипела я. Я не ожидала, что это покажется ему столь забавным.

— Твое стоп-слово означает, что всё прекратится, ангел. Вот для чего оно нужно. Оно не способ получить то, что ты хочешь, оно — способ обезопасить тебя.

Но я не хотела, чтобы всё прекращалось! Я отчаянно хотела кончить. Я хотела, чтобы он вылез из своих штанов и вошел в меня. Я недовольно скривилась:

— Ты такой злой.

Он усмехнулся и поцеловал меня в лоб.

— Ох, ангел. Ты даже не представляешь.

Часть III — Клоуны

Я знала, что эта ночь будет пыткой. Но, Боже, я не была готова к тому, как ужасно быть возбужденной без надежды на облегчение.

Я сохраняла надутый вид, следуя за Мэнсоном сквозь толпу. Ходить было так неловко — из-за горящей задницы, непреодолимого возбуждения и отсутствия трусиков, я постоянно боялась, что кто-то заглянет мне под юбку. Мне просто необходимо было надеть короткую юбку на эту вечеринку, но, конечно, я не планировала потерять нижнее белье и гордость в этот вечер. Несмотря на дискомфорт, я прижалась к Мэнсону и изо всех сил старалась быть послушной — поначалу.

Я предупредила его, что быть хорошей девочкой очень, очень трудно.

Я хотела, чтобы он испытывал те же муки, что и я. Как он мог ждать? Его возбудило мое наказание, и я видела удовольствие на его лице каждый раз, когда он отдавал мне приказ. Но это лишь означало, что его желание заставить меня страдать, желание довести меня до отчаяния и желание отказать мне было сильнее желания заняться сексом. Это меня ужасало.

Я действительно старалась быть хорошей. Но унизительные задания поддерживали мое возбуждение, и чем дольше они продолжались, тем больше росло мое разочарование. Я начала строить планы отчаянного побега в ванную, где я могла бы быстренько подрочить и, возможно, он не заметил бы.

Время близилось к полуночи. Бочонки с алкоголем оказались на улице, люди прыгали в бассейн и сбрасывали там свои костюмы. Мы с Мэнсоном были самыми трезвыми из всех присутствующих, но, похоже, это никого не волновало. Мэнсон постоянно замечал знакомых людей, останавливался, чтобы поговорить, смеясь и шутя. Казалось, он знал всех — даже тех, кто не учился в нашей старшей школе. Мало того, казалось, что он им всем очень нравится. Когда люди видели его, их лица озарялись радостью, когда они отвечали ему, то старались говорить быстрее. Видя их энтузиазм, я действительно почувствовала гордость. Я была на его стороне, я приносила напитки для его друзей.

Но я также была той, кто корчился от возбуждения. Моя задница горела от порки, пока я отчаянно пыталась сопротивляться желанию потереться о ногу Мэнсона, словно кошка.

Я чувствовала гордость, когда встречалась с Кайлом — я грелась в людской зависти, упивалась их ревностью. Мы с Кайлом были лишь статусами друг для друга — хотя и довольно дерьмовыми. Это единственное, за что я действительно переживала в старшей школе, и это… это довольно отстойно.

В отличие от Мэнсона, у которого, очевидно, была не только дружба, но и всеобщее обожание. Я всегда помнила его одиночкой, и, возможно, он был одинок до того, как его исключили. Но это изменилось. Многое изменилось.

Кто-то убедил пьяного диджея поставить жуткую, вызывающую тревожные мысли музыку, чтобы создать атмосферу, так что вместо зажигательного танцевального трека двор вдруг наполнился медленным перебором скрипичных струн и стуком барабанов. Прохладный воздух стал совсем зябким, и я обхватила себя руками, пока Мэнсон стоял и говорил о компьютерных операционных системах и Java-что-то-там с какой-то очкастой парочкой. Оглядевшись по сторонам в надежде найти где-нибудь поблизости место, куда я могла бы пойти погреться, я заметила, что на вечеринку только что прибыла ещё одна группа людей.

У меня сердце в пятки ушло. Холодный ужас пронесся по моим венам. Не осознавая, что делаю, я плотно прижалась к боку Мэнсона.

— Что такое? — сказал он, оглядываясь в ту сторону, куда я смотрела. — Что не так…

— Клоуны, — прошипел я. — Там блядские клоуны.

Трое мужчин шли через двор от боковых ворот с пивом в руках, смеясь и толкая друг друга. Они были одеты в одинаковые черные комбинезоны, их волосы были коротко подстрижены, и у всех троих лица были разукрашены в ужасный белый цвет. Глаза были неаккуратно обведены черным, а губы — превращены в ужасные темные кривые ухмылки.

Я быстро отвернулась, чтобы не пялиться на них. Они были не типичными яркими цирковыми клоунами, но от них мой желудок всё равно переворачивался.

— Пойдем внутрь, — быстро протараторила я. Но Мэнсон заметил приближающихся клоунов, и узнавание озарило его лицо.

— Я знаю этих ребят, — сказал он. — Эй, Винсент! Лукас!

— Не зови их, блять. — Я схватила его за руку в абсолютном ужасе. Один нервный взгляд назад подтвердил, что клоуны услышали, как их зовут, и направляются прямо к нам. — Неа, нет, нет…

Мэнсон схватил меня за руку, не давая в ужасе броситься к дому.

— Ты… — Он засмеялся, будто в неверии. — Ты на самом деле боишься клоунов?

— Да! — прошептала я. — Они пиздец какие жуткие и мерзкие, и… о Боже мой…

И вот они тут, обнимают Мэнсона, похлопывают его по спине, из их уст вырываются бессмысленные реплики. Единственное, на чем я могла сосредоточиться, были их ужасные разрисованные лица. Их кривые ухмылки становились только хуже, когда они обнажали зубы и улыбались.

Фу. Мерзость. Мне потребовалось всё мое самообладание, чтобы не убежать в дом. Я стиснула зубы и сцепила руки за спиной, держась от них на неловком расстоянии. Мэнсон отругает меня, если уйду, поэтому я решила, что между мной и клоунами должно быть как можно больше пространства.

К несчастью для меня, мой пристальный взгляд был замечен. Один из клоунов заметил, как я холодно переминаюсь с ноги на ногу, и решил быть вежливым.

— Хэй, привет, я Джейсон. — Он протянул тонкую руку. Длинные пальцы, бледная кожа. Я сильно съежилась, пока пожимала её. — Ты в порядке? Выглядишь немного, эм…