– Тетя скажи мне, что случилось? – умоляюще произнес Деян, на что Марина лишь закачала головой.

– Деянчик, зачем ты лечил меня?

– Лечил? Ты знаешь?

– Я знала все время, – она схватила Деяна за руку и горько прошептала, – Но его нельзя обмануть. Он знает… Он запретил… – она уронила голову обратно и снова закрыла лицо руками.

– Что ему нужно от тебя? Почему он тебя мучает?

Марина зарыдала пуще прежнего и импульсивно замотала головой, – Ты не хочешь этого знать, Деян…

– Почему? Что бы там ни было, я пойму, – он умоляюще посмотрел на нее.

– Деян, я сделала очень плохую вещь. И эта мерзость обозлилась на меня. Я обречена.

Деян почувствовал, как кровь приливает к его голове, а зубы до боли трутся один об другой.

– Почему тогда просто не сжечь эту баню? – выкрикнул он в исступлении.

– Потому что тогда домом ему послужу я! – Марина тут же поникла и тяжело задышала, – От него нельзя спрятаться, нельзя уехать. Он не привязан к бане, он привязан ко мне. И будет терзать меня до самой смерти, – она вдруг задумалась о чем-то и захохотала, сначала тихо, потом все громче и громче, – Знаешь, что самое смешное, Деян, – едва выговорила она, – он запретил мне что-либо делать с собой. Говорит, достанет меня на том свете. Вот же сволочь. Может никакого того света и нет, а все ж таки… – она замолчала, и лишь тихо посмеивалась, точно умалишенная.

Деян опешил от всей этой картины. Ему вдруг тоже захотелось как-нибудь выпустить свои эмоции, но он не знал, рыдать ему или смеяться вместе с теткой. В конце концов на смену двум этим чувствам пришло другое, отчетливое и настойчивое. Это был гнев. Он злился на все и всех: на Марину, Тамару, себя, но больше всего на гадкого карлика, поселившегося у них во дворе. Он машинально кинулся к печи, достал оттуда лучину и побежал с ней во двор.

– Деян, постой! – крикнула ему вслед Марина, и снова истерически засмеялась.

Деян не слышал ее. Он, невысокий тринадцатилетний мальчик, шагал в сторону бани с зажженной лучиной, и в его глазах читалась настоящая ненависть. Он выбил плечом дверь в предбанник и сделал тоже самое со второй, но пока оставил ее приоткрытой.

– Выходи тварь! – заорал Деян, что было силы, и огляделся по сторонам, готовый к нападению. Но нападения не последовало, – Ах, так. Если ты не явишь себя, то я сожгу эту баню до основания. И домом тебе будет груда пепла! Молчишь? Хорошо. Тогда я считаю до трех. Раз… Два… Три! – Деян еще не успел привести в исполнение свой план, как в него тут же прилетела, сорвавшаяся с места кадушка. Вода в ней была холодной, но лучина все же выпала у Деяна из рук и погасла. Сразу за этим захлопнулась дверь, и мальчик остался один в полутьме.

– Глупец… – раздалось в бане, словно эхо, – Ты же знаешь, к чему это приведет…

– Знаю, – произнес Деян, ноги которого подкашивались от страха, но голос звучал твердо, а зубы скрипели, – ты останешься без своего ненаглядного жилища. Меня это вполне устроит.

– Ха-ха-ха, – разразилось, как гром, — Дитя…

– Что Марина сделала тебе? Почему ты ее не оставишь в покое?

Прошло некоторое время прежде, чем дух заговорил снова.

– Она осквернила мое жилище невинной кровью. Убийством! За это проклята ежедневно умирать.

– Так сними проклятье. Уже много времени прошло, она достаточно настрадалась. Прости ее.

– Его не снять. Прощение же… Не в моей власти…

– Вот как, – пробормотал Деян, – значит не в твоей? Тогда тебе лучше придумать выход из этого положения.

– Или…

– Или я превращу эту баню в отхожее место. В срам. Каждый в селе будет приходить сюда и справлять нужду. А ты будешь наблюдать, как твой дом превращается в гадюшник. Крысы и черви будут тебе соседями.

– Тогда мой гнев обрушится и на тебя…

– Лжешь, собачий сын! – воскликнул Деян, – нету у тебя надо мной власти, иначе бы ты не позволил мне лечить Марину. Твоя сила ограничена дальностью полета кадок, ты ничто за пределами бани. Даже сейчас ты не больше, чем голос… – Деян не успел договорить, как из тени резко выбежала лохматая фигура и с поросячьим визгом устремилась на него. Мальчик закрыл лицо руками и упал на пол, но удара не последовало. Он огляделся по сторонам и вдруг начал хохотать.

– Ха! Пугай сколько влезет, а только правда за мной, – он встал и окинул баню взглядом гораздо свободнее и увереннее, чем прежде, – Что ж, коли ты не настроен говорить, то принесу лопату навозу. Нужно же с чего-то начинать.

Стоило Деяну лишь закончить фразу, как тень, величиной с половину бани, поднялась над ним, застилая лунный свет, льющийся из единственного окошка. Что-то тут же толкнуло его в грудь. Деян пошатнулся, но устоял. Затем последовал следующий удар, но сильнее. В этот раз Деян едва не упал.

– Покажись, трус! – выкрикнул Мальчик, от его прежнего страха которого не осталось и следа. Он уже знал, что банник из себя представляет, и понимал, что все представшее ныне перед ним, лишь жалкая иллюзия, нацеленная на устрашение, для которого в сердце Деяна не осталось места.

Наконец дух перестал его толкать и принялся медленно поднимать над землей.

– Я изведу твою тетку, – прогремел голос, – она света белого не увидит. Убирайся вон! – он швырнул Деяна в дверь. Мальчик жестко ударился спиной и приземлился на деревянный пол. Слишком темно, – подумал он, – Мне бы не помешал сейчас белый свет. И тут его как молнией прошибло. Что если использовать дар девочки? К чему рассуждения, он зажмурил глаза и резко открыл их. Тень тут же исчезла. Лунный свет снова наполнил баню и ее обитателей. А помимо Деяна тут находилась еще одна фигура. Мерзкий волосатый карлик стоял посреди парилки и тряс в воздухе руками. Деян схватил с пола ту кадку, которую некогда швырнул в него банник и незамедлительно отплатил ему той же монетой. Кадка прилетела карлику ровно в голову и опрокинула того навзничь. Мальчик попытался встать, тоже проделывало и существо. Деян оказался расторопнее, схватил с лавки веник, окунул его в чан с водой и принялся что было силы хлестать им незваного сожителя. Карлик забился, словно в конвульсиях и начал с бешеным визгом метаться по стенам и потолку бани, в попытке уйти от руки Деяна.

– Не гляди на меня! Не гляди на меня! – завопил он, уже не грозным голосом, а каким-то жалким, сдавленным.

– Я буду глядеть на тебя, покуда на Марине будут твои чары.

– Я не могу их снять! Не гляди на меня! – он опрокинул, пока бегал, все, что неровно лежало, даже чан с водой упал на пол. Несколько раз карлик пытался забиться под печь, но Деян хватал его за ногу рукой и вытаскивал обратно. Это непотребство продолжалось около трех минут. Банник дико вопил, а Деян лупил его по бокам веником, от которого остались одни прутья. Уже и мальчик начал выдыхаться, и неизвестно чем бы все это кончилось, если бы, наконец, карлик не забился в угол и жалобно не промямлил.

– Стой, умоляю, не смотри на меня!

– Я это уже слышал, – едва переводя дух вымолвил Деян, – Избавь Марину от проклятья.

– Хорошо, хорошо, но его нельзя снять, не смотри на меня!

– А что можно сделать?

– Кто-нибудь другой может взять его на себя. Н-но по доброй воле.

Деян перестал колотить существо и задумался.

– По доброй воле… Я готов взять его на себя, но ты его ослабишь, или, – он замахнулся снова, – Я буду приходить каждый день к тебе и смотреть на твою мерзкую рожу. Ты понял меня?

– Мерзкую рожу. Мерзкую рожу, – промямлил карлик, – Я понял.

– И ты оставишь этот двор навсегда.

– Не-ет! Нельзя. Куда Деян, туда и я.

– Тогда ты забьешься куда-нибудь в угол и позволишь нам спокойно здесь мыться.

– Правила! – пискляво выкрикнуло существо.

– Все будет по правилам, но Марине ты впредь попадаться не будешь, и, тем более, прикасаться к ней. Поклянись мне! – грозно для своего возраста, произнес Деян.

Карлик встал, потоптался на месте и плюнул себе на когтистую ладонь.