«Но, может быть, уже слишком поздно? — подумал он.— Да, поздно. Даже если бы удалось добиться отставки нынешнего кабинета, предотвратить трагедию уже не удастся. И все же даже в том случае, если поражение неизбежно, надо, чтобы оно сопровождалось минимальными жертвами. Тодзё и впрямь способен вооружить народ бамбуковыми копьями и погнать в «решающий бой на территории Японии». Необходимо закончить войну, найдя для этого какие-то наиболее приемлемые формы, закончить раньше, чем произойдет катастрофа...»

Дул холодный ветер, ивы, растущие вдоль пруда, бессильно свесили тонкие голые ветви. Киёхара свернул в платановую аллею. На голых деревьях уныло торчали корявые, узловатые ветви с облетевшими листьями. Киёхара одиноко шагал по аллее в своем старом, мятом пальто, в потертой шляпе, с поношенным дырявым портфелем под мышкой. Он весь был поглощен одной мыслью: как, с чьей помощью, каким путем можно совершить задуманное? Любым путем необходимо добиться отставки Тодзё. Каждый лишний день существования нынешнего правительства только умножает политические преступления.

«Что, если повидаться с Коноэ? — подумал он.— Разумеется, Коноэ слишком умен, чтобы подвергать себя опасности, таская для кого-то каштаны из огня. Но, может быть, он сумеет что-нибудь посоветовать? Да, одолеть Тодзё не так-то просто — вся жандармерия, вся тайная полиция, армия, правительственный аппарат находятся в полном его подчинении. Даже флот бессилен что-либо предпринять вопреки воле премьера. Даже Тайный совет окончательно оттеснен на второй план».

Итак, надежды нет. Негодование, скорбь мутным водоворотом бурлят в груди, но Киёхара абсолютно бессилен. Апеллировать к общественному мнению? Всколыхнуть общество? Но прежде чем’ общество всколыхнется, Киёхара арестуют как пораженца.

Киёхара вошел в здание, где помещалась редакция «Синхёрона». Поднимаясь по бесконечной лестнице на шестой этаж, он обогнал группу людей — их было трое,— неторопливо шагавших по ступенькам наверх. До его слуха долетели обрывки фраз. Странный разговор, главная суть которого словно нарочно оставалась недоговоренной, заставил Киёхара насторожиться.

— ...прижать как следует, и дело с концом. Право, это проще всего.

— ...Гм... Пожалуй, со временем так и придется сделать.

— Ну, а сегодня что? Просто экскурсия в целях ознакомления?

— Да. А найдется что-нибудь — прихватим с собой.

— Что-нибудь уж найдется, за это можно ручаться. — Может, на всякий случай Двоих-троих заберем?

— Нет, сегодня не стоит. Возня большая...

«Полицейские!» — подумал Киёхара. Только люди, поставленные в особое, привилегированное положение, могли разговаривать таким нагло-высокомерным тоном. Фразы, полные недомолвок, могли быть понятны только сообщникам, привыкшим действовать тайно. Не оглядываясь, Сэцуо Киёхара слегка прибавил шагу. Нужно хоть на минуту опередить их и успеть предупредить об опасности...

Он торопливо прошел по коридору и толкнул дверь с золочеными иероглифами «Синхёрон». Отстранив рукой поспешно приподнявшуюся навстречу девушку-гардеробщицу, Сэцуо Киёхара, не раздеваясь, прошел вперед.

— Простите, господин директор занят на совещании...— донесся сзади голос девушки.

Не останавливаясь, он прошел через приемную в соседнюю библиотеку, служившую местом редакционных собраний. За столом в кресле сидел Юхэй Асидзава, (круженный сотрудниками. Взоры всех присутствующих разом .обратились на Киёхара. Он, как был, не сняв шляпы, прямо направился к директору. Журналисты молча и в то же время несколько осуждающе наблюдали столь бесцеремонное поведение.

— Сюда идут полицейские! — тихо сказал Киёхара, обращаясь к Юхэю.— Трое. Сейчас я поднимался с ними по лестнице.

Юхэй только коротко кивнул вместо ответа. Обычное хладнокровие, казалось, нисколько ему не изменило. Он спокойно стряхнул в пепельницу пепел с сигареты.

— Вот как...— произнес он.— Совещание кончится минут через двадцать; будь добр, подожди меня в приемной.

Несколько сотрудников испуганно поднялись. Другие начали перешептываться — необходимо было спрятать кое-какие письма и рукописи. Юхэй усмехнулся.

— Ничего, ничего. Не будем пугаться,— сказал он.— Давайте лучше поскорее закончим нашу работу.— С этими словами он вновь опустил глаза на лежавший па столе редакционный план очередного номера. В это гремя вошла девушка из гардеробной и почтительно протянула директору визитную карточку. «Санноскэ Такэд-зима, начальник отдела по особо важным делам, Управление полиции города Иокогамы»,— прочитал Юхэй.

— Он говорит, что желает видеть господина директора...

— Скажите, что я занят и принять его не могу.

Девушка вышла, и Юхэй снова занялся лежавшими па столе бумагами.

— Послушай, может быть лучше с ними не ссориться? Ведь эти господа способны на все...— сказал Сэцуо Киёхара.

Снова появилась девушка из гардеробной. Она была взволнована.

— Эти... эти посетители... Они прошли в помещение редакции. Я не пускала, но они не послушались... Что делать, господин директор?

Воцарилась напряженная тишина. На мгновение директор закусил губу. Потом спокойно обратился к сидевшему напротив молодому сотруднику:

— Будь любезен, сходи туда на минутку... Если у них есть ордер на обыск, пусть предъявят, а нет — пусть немедленно покинут помещение редакции... Так и скажи.

Молодой журналист поспешно вышел и долго не возвращался. Тем временем совещание прервалось. Все неподвижно сидели на местах, словно боясь пошевелиться в предчувствии внезапно надвинувшейся опасности.

Наконец выходивший для переговоров сотрудник вернулся.

Он был бледен от волнения.

— Они роются в бумагах, на книжных полках, шарят повсюду. Я спрашивал, есть ли у них ордер на обыск, но они не ответили. На столах все перерыто.

Молодому журналисту было явно не под силу справиться с незваными посетителями. Вместо него в помещение редакции направился заведующий издательским отделом, человек средних лет.

За это время Юхэй не произнес ни единого слова. На лице его застыла неопределенная, блуждающая усмешка... Итак, полиция ворвалась к нему в редакцию. Ничего удивительного. Он давно уже ждал этого. Арест журналиста Кироку Хосокава навлек репрессии на «Синхёрон». Несколько сотрудников во главе с Кумао Окабэ арестованы полицией Иокогамы. Причиной всех этих событий является борьба с коммунистическим движением. Некоторые реакционные деятели, группирующиеся вокруг Общества служения родине — единственной организации, объединяющей теперь работников прессы,— спешат воспользоваться этим случаем, чтобы разом покончить с неугодными им журналами и тем самым окончательно выбить почву из-под ног либерально настроенных журналистов. Куда ни взгляни, повсюду безысходный мрак...

— Я приму их... Попроси пройти в кабинет. Совещание отложим,— тихо, почти шепотом, сказал Юхэй сидевшему рядом сотруднику.

Тем временем в помещении редакции заведующий издательским отделом безуспешно препирался с бесцеремонными посетителями.

Трое полицейских чинов, покуривая сигареты, перебирали бумаги, лежавшие на письменных столах. В это время вошел один из сотрудников и сказал, что директор готов принять посетителей.

Юхэй встретил гостей в своем кабинете. Войдя, полицейские внимательно оглядели комнату профессиональным взглядом сыщиков.

— Весьма сожалеем, что помешали вашему совещанию,—сказал Такэдзима.

— Напротив, это я должен просить у вас извинения за то, что заставил вас ждать.

— Превосходный у вас кабинет... Да, да... Отличное помещение...— говоря это, Такэдзима оглядывал комнату, читал названия на корешках книг, стоявших на книжных полках, косил глаза на конверты, лежавшие на столе, пытаясь прочесть имена отправителей.

Когда посетители сели, Юхэй решительно и строго взглянул на них.

— Я протестую против того, чтобы обыск в помещении редакции производился без соблюдения законных формальностей. Если вы считаете необходимым произвести обыск, будьте любезны, соблюдайте все законные процедуры.