Он спросил заведующего американским отделом, зачем понадобилось снимать ограду, и тот, иронически усмехнувшись, ответил:
Перельют на снаряды для пушек... Глядишь, десятка два-три получится..
Неделю назад был опубликован указ кабинета министров о сборе железного лома. Четыре года войны в Китае полностью истощили запасы железа и меди.
И вот возник хитроумный план — переплавить ворота частных домов и учреждений, кухонные плиты и оконные решетки, вазы для цветов и подставки для зонтиков и обрушить весь этот металл на равнины и горы китайской земли.
И все же, невзирая на столь острую нехватку металла, военные круги замышляют новую очередную войну! С помощью истощенных угольных копей на севере Кюсю и скудных залежей нефти в префектуре Ниигата, с помощью конфискованных у населения ваз и подставок для зонтиков они намерены поставить на колени Англию и Соединенные Штаты Америки.
Киёхара рассеянно шагал по тротуару, чувствуя, что в душе у него накипает раздражение. Он прожил три года в Англии и семь лет в Соединенных Штатах и хорошо помнил лес нефтяных вышек в окрестностях Сап-Педро и Лонг-Бича. Довелось ему побывать и на шахтах и металлургических предприятиях Манчестера и Бирмингама. Сто к одному — вот каково соотношение военных ресурсов.
Позавчера во дворце состоялось совещание; присутствовал сам император. Ни вчерашние, ни сегодняшние газеты не обмолвились об этом пи словом, в передаче последних известий по радио о совещании тоже не упоминалось. Сэцуо Киёхара надеялся, что ему удастся -повидаться с министром иностранных дел, но тот еще не приезжал в министерство. А заведующий американским отделом ровным счетом ничего не знал.
— О совещании во дворце слыхал. Но какие вопросы там обсуждались — понятия не имею.
Удивительные вещи творятся на свете! О важнейшем повороте в отношениях с Америкой не знает даже заведующий американским отделом министерства. Что же говорить о народе? Ни один человек из многомиллионного населения страны ни о чем даже не подозревает. А .между тем -военная опасность приближается. И расплачиваться придется именно этим миллионам! Но народ лишен права высказать свое мнение. Не только протестовать— невозможно даже просто выразить свое отношение к происходящему.
Киёхара миновал Ворота Сакурада; от воды, наполнявшей дворцовый ров, повеяло свежестью. Киёхара шел среди густой зелени парка. На нем старый, давно нечищеный светлый пиджак; мятая соломенная шляпа, дырявый портфель под мышкой, из кармана- торчат два свернутых в трубку иностранных журнала, — видно, что он мало заботится о своей внешности. Глядя на него, никак не скажешь, что он десять лет провел за границей. И тем не менее обозреватель по международным вопросам Киехара играл заметную роль в журналистских кругах как выразитель интересов той части общества, которая поддерживала внешнеполитический курс кабинета Коноэ.
На перекрестке Хибин толпятся клерки и девушки-служащие из близлежащих контор -сейчас обеденный перерыв. Стоя на набережной, они смотрят па плавающих в воде карпов. Крупные рыбы наперебой хватают корм, описывая в воде плавные круги. При виде откормленных рыб зрители чувствуют прилив аппетита. И рыбам и людям хочется есть.
Пробравшись сквозь толпу, Сэцуо Киёхара пошел вдоль набережной по направлению к Маруноути. "Предстоит неизбежная смена кабинета, — на ходу размышлял он — Коноэ сам, безусловно, чувствует, в каком трудном положении он оказался. В министерстве иностранных дел все еще живы традиции дипломатии Мацуока; политика Коноэ и Тоёда, по всей видимости, не встречает одобрения".
Мацуока действовал в тесном контакте с военными кругами. Все знали, что на заседаниях кабинета точка зрения министра иностранных дел одновременно отражает требования руководителей армии и флота,— вот почему мнение Коноэ в большинстве случаев практически не имело значения. После образования второго кабинета Коноэ Мацуока немедленно добился заключения тройственного союза, затем, воспользовавшись конфликтом между Таиландом и Индо-Китаем, вступил в переговоры с французским послом Анри, добился согласия правительства Виши на вступление японских войск в северные области Индо-Китая, поехал в Германию, где Встречался непосредственно с Гитлером, и в конце кониин расчистил путь для японского вторжения в южные районы Индо-Китая. Совсем недавно, в июне этого года, руководители военных кругов посетили Мацуока, имея на руках готовый план вторжения, и потребовали от него заключить, японо-французский договор: о «Совместной обороне Индо-Китая». В ответ на это требование министр иностранных дел высказался без обиняков:
— Вступление японских войск в Южный Индо-Китай будет означать начало новой мировой войны в Юго-Восточной Азии; пашей армии и флоту придется преследовать противника на огромном пространстве вплоть до самого Сингапура. Готовы ли вы к этому, господа военные?—И после такого решительного заявления поставил вопрос о вторжении в Индо-Китай на совещании, состоявшемся во дворце 2 июля 1941 года.
Коноэ был категорически против этого плана. Но ему пришлось отступить под нажимом военных руководителей. Вот тогда-то он и решил окончательно отмежеваться от Иосукэ Мацуока.
Утром 12 июля он направил министерству иностранных дел робкий запрос: «Каковы будут перспективы японо-американских переговоров, в случае если японская армия вступит в Южный Индо-Китай?»
Как только Ондзп Санто, заведующий отделом Стран Южных морей, ставленник Мацуока, получил запрос премьера, он немедленно распорядился направить телеграмму Томану Като, японскому послу при правительстве Виши. Японо-французские переговоры начались.
На третий день после этого Коноэ принял решение об уходе в отставку и составил заявление от имени всех министров. Начальник секретариата, собиравший подписи, напоследок направился к Мацуока, который отдыхал на даче по случаю легкого недомогания.
— Как изволите видеть, все министры подписали заявление об уходе в отставку. Осмелюсь просить и министра иностранных дел присоединить свою подпись.
У Иосукэ Мацуока не было выхода. Это была месть, единственная месть, на которую еще хватило сил у Коноэ. Мацуока молча подписал заявление, отпустил начальника секретариата и, рывком приподнявшись на постели, швырнул подушку в сёдзи*. Переплеты сёдзи сломались, подушка вылетела на веранду.
— Этот Коноэ!.. Этот Коноэ!..— закричал он.— Этот тип совершенно не понимает, где решаются судьбы Японии!
На следующий день высочайшим указом был сформирован третий кабинет Коноэ, созданный якобы специально для того, чтобы привести переговоры с Америкой к положительному результату. Но каких-нибудь десять дней спустя подготовленный Мацуока японо-французский договор о «совместной обороне» вступил наконец в силу, и я японская армия лавиной хлынула в Южный Индо-Китай. А вслед за этим во всех странах мира был наложен секвестр на японские капиталы. Японо-американские переговоры прервались.
Вчерашнее совещание во дворце — закономерный итог всех этих событий. Пожалуй, даже логично, что с ограды министерства иностранных дел сняли ворота. У министерства нет больше никакой власти — военные руководители попросту игнорируют все усилия дипломатов.
Миновав набережную, Сэцуо Киёхара вошел в здание "Токио-кайкан". В вестибюле было сумрачно и прохладно К нему подскочил бой в белой куртке.
Господин Асидзава ждет вас,— доложил он.
Юхэй Асидзава вышел из дома в десять часов утра. День начался обычно.
Перед уходом он спросил у жены:
Сегодня понедельник, я увижусь с Киёхара. Что ему передать?
Киёхара был старший брат жены.
Видишь ли...— госпожа Сигэко на минуту задумалась. Никаких особых поручений у меня к нему нет, по... как бы это сказать... В последнее время жизнь стала такая сложная. Все идет не так, как, наверное, хотелось бы Сэцуо... Ведь он такой прямой, совершенно не умеет приспосабливаться к обстоятельствам... Признаюсь, это меня немного тревожит. Так ему и скажи.
