— Спасибо... Да, но видите ли, господин директор, речь идет не о том, чтобы получить бумагу, так сказать, единовременно... Ведь она нужна нам из месяца в месяц... Боюсь, что покамест на это мало надежды?..
— Отчего ж, можно и каждый месяц,— невозмутимо ответил Хиросэ и со скучающим видом выпустил изо рта кольцо дыма.— Только вот что... Эта бумага, сами понимаете, поступает ко мне с черного рынка, и мне не хотелось бы, чтобы посторонние знали, что вы получили ее через меня. Если вы будете твердо соблюдать это условие, я могу каждый месяц гарантировать вам столько бумаги, сколько вам понадобится.
Кумао Окабэ затряс головой и что-то промычал. Казалось, он не верит своим ушам.
— Здорово у вас поставлено дело! Откуда вы достаете такое количество бумаги?
Хиросэ, не отвечая, негромко засмеялся.
— Скажите, торговая компания Хиросэ — чем опа, собственно, занимается?
— Спекуляцией! — Хиросэ опять засмеялся.
— А-а, понимаю! Спекуляцией?.. То-то дела у вас идут блестяще! —иронически сказал Окабэ.
— Что, не одобряете? — Хиросэ встрепенулся и остро взглянул на собеседника.— Я вижу, вы готовы презирать меня за то, что я спекулянт? Ну что ж, тогда и журнал выпускайте собственными силами, не прибегая к помощи спекулянтов... Что, не выйдет? Да, уважаемые господа, можете сколько угодно разглагольствовать о миссии печати, о высокой морали, а в нынешние времена ни одного листа бумаги не достанете без помощи спекулянтов.
— Да, да, конечно...— Окабэ покраснел,— Не только с бумагой такое положение. Теперь все добывается только на черном рынке. Даже политика, возможно, зависит от черного рынка... Карандаши, которыми пишут мои детишки, тоже куплены у спекулянтов. Беда, честное слово!
— Вот я слышу все обвиняют спекулянтов, ругают их, а на самом деле они, право, ни в чем не повинны. Всему виной правительство. Правительство бездействует, товаров нет. Ну, а там, где товары не поступают к потребителю,— естественно, возникает спекуляция; и скажу вам, население Токио попросту пропало бы без спекулянтов. Посудите-ка сами: сейчас в Токио ежедневно поступает с черного рынка не меньше пятисот мешков риса, а то и больше. Только благодаря этому рису люди кое-как существуют. Точно так же обстоит дело и с рыбой и с мясом. Об одежде и говорить не приходится — достать одежду можно только на черном рынке. Сакэ, табак, обувь, железо, цемент, стекло — да все, что ни возьми, все поступает только через черный рынок. Действуй правительство немного оперативнее, никаких затруднений не возникало бы. Возьмите, например, уголь. Будь достаточно угля, на транспорте не было бы перебоев. Значит, поступали бы товары с мест. А сейчас они залеживаются в провинции. Товаров-то покамест еще хватает. Надо только уметь доставить их куда надо, и всем будет хорошо. А правительство не способно наладить эту доставку. Значит, приходится действовать спекулянтам... Ясно? Так чем же они плохи, эти самые спекулянты? В чем же, спрашивается, их преступление? Нет, кроме шуток. Они труженики — да, труженики, работающие на благо страны! Попробуйте-ка представить, что произошло бы, если бы контроль за торговлей рисом действительно строго проводился в жизнь? Тысячи людей умерли бы голодной смертью... Если уж правительство решило взять торговлю рисом под свой контроль, так пусть же, черт возьми, примет меры, чтобы люди могли обходиться без спекулянтов! Но господа министры не способны на это. И при этом еще называют деятелей черного рынка преступниками. Смешно, честное слово! Сыплют громкими фразами, а сам премьер-министр Сидэхара или министр финансов Сибудзава, ручаюсь, тоже едят рис, купленный на черном рынке, определенно! Так как же они смеют упрекать других за то, что те прибегают к помощи спекулянтов?
Окабэ молча слушал, дымя сигаретой. Суждения Хиросэ вовсе не отличались оригинальностью. Такие речи часто раздавались в среде интеллигентов, настроенных враждебно по отношению к правительству. В последнее время спекуляция достигла таких размеров, что подобные взгляды получили широкое распространение; меры по борьбе с черным рынком, предпринимаемые правительством, не имели успеха. Одежда, жилище, питание —-все добывалось исключительно с помощью спекулянтов. Даже органы печати, горящие благородным желанием поскорее включиться в дело преобразования Японии, вынуждены были поддерживать свое существование с помощью темных сделок, основанных на нарушении законов. Впрочем, подобное противоречие наблюдалось не только в области прессы. Чтобы возобновить работу учебных заведений и отстроить обгоревшие школьные здания, приходилось покупать строительные материалы на черном рынке, иначе невозможно было бы мечтать о возобновлении занятий. Экономический контроль уже проявлял все признаки краха и фактически сошел на нет. Пытаясь предотвратить этот крах, правительство еще жестче проводило контроль, усиливало всяческие ограничения. Тюрьмы были переполнены преступниками. Но все это были люди, повинные в мелких, незначительных нарушениях законности, крупным же преступникам, как правило, почти всегда удавалось благополучно избегнуть сетей закона. Они обогащались, открывали новые конторы и предприятия, обзаводились роскошными виллами и, придя на смену имущим классам довоенной Японии, становились новоявленной буржуазией. Они заключали сделки с правительственными чиновниками, задыхавшимися от вздутых, непомерно растущих цен, вступали в сговор с чиновниками полиции, которые не могли прокормить себя и семью на казенное жалованье, и нагло, открыто, в крупных масштабах занимались спекуляцией, ничуть не мучаясь при этом угрызениями совести, так как все свои действия подкрепляли рассуждениями о том, что «помогают бедствующему народу».
Дзюдзиро Хиросэ тоже был на пути к тому, чтобы превратиться в одного из таких новоявленных капиталистов. Идея скупить участки леса, внезапно осенившая его в ночь грандиозного воздушного налета на Токио, когда он так равнодушно, глазами постороннего наблюдал, как погибает Япония, блестяще оправдала себя. Война закончилась быстрее, чем можно было предполагать. Миллионы людей, потерявших кров, должны были строить бараки, любые лачуги, иначе им негде было приклонить голову. Торговля строительными материалами находилась под строгим контролем, однако цены на лес на черном рынке росли не по дням, а по часам. Незадолго до окончания войны стоимость одного кубометра древесины составляла около ста семидесяти, ста восьмидесяти иен, а в октябре — ноябре она уже перевалила за тысячу. Несмотря на трудности, связанные с доставкой, строительные материалы все-таки были нарасхват. Дзюдзиро Хиросэ изрядно нажился на операциях с лесом. Подкупая начальника станции и диспетчеров он получил в свое распоряжение товарные вагоны, подкупая служащих полиции, обеспечил дальнейшие перевозки леса на грузовых автомашинах. Строительный материал прямо со станции переправлялся на фабрики, потребителю.
Торговля по самому своему существу вообще всегда таит в себе антиобщественный элемент. В интересах наживы игнорируются и государство, и общество, и мораль, и законы — таково уж свойство торговли. Известно, что страсть к наживе, порождаемая торговлей, нередко толкает даже на продажу вооружения враждебному государству. И хотя народ, лишенный крова, тер,-пел жестокие бедствия, торговцы лесом вздували цены и без зазрения совести наживались на народной беде.
Дзюдзиро Хиросэ получил изрядную прибыль от купленных им лесных участков в горах: На эти средства он приобрел еще несколько лесных участков и основал «Торговую контору Хиросэ». Потом, прикинув в уме, что кругом ощущается острая нехватка топлива, он приобрел партию угля. Это было как раз в то время, когда все заводы в районе Токио — Иокогама пытались возобновить производство и испытывали острую потребность в угле; спрос на уголь был почти неограниченным. Подкупом и взятками Хиросэ добывал этот дефицитный товар, а дальнейшей перепродажей занимался Иосидзо Кусуми.
Цены продолжали расти с такой головокружительной быстротой, что трудно было даже предположить, до каких размеров они дойдут. С августа по декабрь стоимость различных товаров возросла в пять — десять раз; поговаривали, что экономике Японии грозит крах в результате инфляции, как это случилось в Германии после окончания первой мировой войны. Никакое перо не могло бы описать нищету и трудности, переживаемые народом. Особенно тяжелый удар нанесла инфляция по тем, чье существование зависело от ежемесячной зарплаты, и по людям, жившим на сбережения. Для Дзюдзиро Хиросэ подобная обстановка была как нельзя более благоприятной. Человек, привыкший жить в условиях стабильного, прочного общественного строя, сразу теряет почву под ногами, как только наступает период неустойчивости и смуты, но для торгаша-спекулянта, умеющего ловко лавировать среди волн бурной эпохи, шансы на обогащение тем более велики, чем сильнее смута и безвременье. Успех Хиросэ наглядно подтверждал эту истину.
