Иногда в больницу навестить отца приходила Кинуко, она рассказывала ему о Кумао Окабэ и плакала. Вечерами заходила проведать Юхэя усталая после работы Иоко. Всякий раз при виде красивой, совсем еще молодой невестки Юхэй вспоминал Тайскэ. Он хотел, чтобы Иоко снова вышла замуж. Однако военные руководители объявили вторичный брак преступлением. Женский журнал, поместивший статью под заглавием «Вдовы убитых имеют право выходить замуж», конфисковали, а вскоре и совсем закрыли... Всякий раз как Иоко заходила к свекру в палату, Юхэй думал о безвыходном положении, в котором очутились миллионы японских женщин — вдов погибших солдат, и сердце его сжималось от боли.

Сайпан и Тиниан — два маленьких островка, покрытые зарослями сахарного тростника, отделенные друг от друга узкой полоской воды. Живущие здесь японцы в большинстве своем уроженцы острова Окинава, приехавшие сюда на заработки. К 11 июня 1944 года американцы завершили окружение Сайпана и Тиниана. Американский флот располагал огромными силами — в составе эскадры насчитывалось свыше двадцати авианосцев, более десяти линкоров, свыше сотни транспортных судов.

Потеря острова Сайпан была бы равносильна потере всей южной зоны Тихого океана,— для Японии это означало потерять весь Тихий океан в целом. Вот почему 18 июня японский военно-морской флот выступил для выполнения важнейшей задачи — отбросить противника от Сайпана и Тиниана. Одновременно для поддержки боевых операций со всех японских авиационных баз на островах Тихого океана вылетели соединения военно-морских бомбардировщиков.

Операция закончилась полным провалом. В очередном сообщении Ставки говорилось, что, «несмотря на огромные потери противника (потоплено пять авианосцев, один линкор и другие суда, а также сбито свыше ста вражеских самолетов), нашим вооруженным силам не удалось добиться решающего перевеса». В действительности же дело обстояло намного хуже, чем гласило сообщение, а слова: «Наши потери: один авианосец, два транспорта и пятьдесят самолетов» — вообще от начала до конца являлись чистейшим вымыслом. Авианосцы «Тайхо» и «Сюкаку» пошли ко дну, авианосец «Хио» получил такие сильные повреждения, что фактически выбыл из строя. Самолеты, базировавшиеся на этих авианосцах, были на три четверти-уничтожены.

Лейтенант Кунио Асидзава вылетел в составе эскадрильи бомбардировщиков с авиационной базы на острове Перирю. Перирю — крохотный плоский островок на юго-западе архипелага Палау, окруженный коралловыми рифами и как будто плавающий на поверхности моря. Это абсолютно безлюдный островок, заросший кокосовыми пальмами и папайей.

Американские подводные лодки дни и ночи держали архипелаг Палау под наблюдением. Как видно, массовый' вылет японских самолетов с острова Перирю был замечен, и сообщение немедленно передано американскому командованию. А может быть, обнаружить японские самолеты помогли чуткие радарные установки. Рассчитав предельную дальность полета японских бомбардировщиков, соединения американского флота поспешно отодвинулись за пределы зоны полета японской авиации.

Кунио и его боевые друзья обшарили весь район к западу от Сайпана, насколько им позволяли запасы горючего, но внизу, под крыльями самолетов, расстилалось только лазурное море, сверкавшее на солнце легкой рябью.

— Противник не обнаружен. .

— Противник не обнаружен...

После долгого бесплодного полета эскадрилья разделилась. Звено Кунио Асидзава, уже не имевшее достаточно горючего, чтобы вернуться на свою базу на острове Перирю, полетело по направлению к острову Яп. Кунио и раньше не раз случалось приземляться на этом острове. Яп — зеленый островок, сплошь заросший густым пальмовым лесом. В лесу жили туземцы, племя канаков,— полуобнаженные женщины в коротеньких юбочках и мужчины в набедренных повязках из пальмовых листьев. Вокруг их маленьких хижин валялись камни, иные не меньше метра в диаметре,— у канаков они играли роль денег. Сверху, с воздуха, Яп выглядел крохотным, ненадежным клочком земли, затерянным среди бескрайних океанских просторов.

Однако на этот раз, когда эскадрилья приблизилась к острову, над ним еще летали американские истребители. Очевидно, бомбардировщики уже сделали свое дело и успели ретироваться. Здание штаба горело, стартовые дорожки сплошь зияли воронками, на изуродованном зеленом поле аэродрома догорали остатки уничтоженных самолетов. Садиться было некуда. А между тем в баках уже не осталось горючего. Дать бой они не могли, вернуться на землю—тоже. Да, операция закончилась плачевно!

Нет для самолета более трагического положения, чем потерять возможность совершить посадку. Пока самолет в воздухе — это грозная сила, но, лишившись возможности приземлиться, он становится беспомощным и бессильным. Десятки японских летчиков, измученных долгим полетом, кружили над островом Яп с неизрасходованным грузом бомб. Положение было отчаянное. Взлетные дорожки горели и были испещрены воронками.

Кунио Асидзава набрал высоту и полетел в сторону моря. Здесь он открыл люки и сбросил бомбы. Черные комки бомб длинным косым рядом обрушились в море, вздымая высокие водяные столбы.

Самолет летел так низко, что взрывной волной качнуло крылья. Кунио развернулся на сто восемьдесят градусов и снова полетел к аэродрому. Он успел заметить, как один из самолетов его звена, неуверенно снижаясь, зашел на посадку. Стараясь избежать воронок, летчик снизился слишком резко и, раньше чем успел очутиться над летным полем, задел крылом за верхушки высоких пальм. Накренившись, самолет коснулся земли и упал набок. Оторванное крыло отлетело далеко в сторону.

Кунио огляделся по сторонам. В воздухе кружилось не меньше двадцати самолетов. Чем скорее он приземлится, тем больше шансов на спасение. До предела выжимая мотор, он зашел на посадку, сделал плавный поворот и вывел самолет на одну линию со стартовой дорожкой. Земля приближалась с каждой секундой. Она казалась страшной, эта земля. Солдат наземной службы машет флажком... Здание штаба горит, окутанное клубами дыма... Все внимание Кунио сосредоточилось только на стартовой дорожке, мысленно он прикидывал высоту и скорость полета.

На посадку он зашел безупречно. Дорожка стала огромной. И тогда до ужаса ясно стали видны воронки, оставшиеся на месте разрыва, бомб. Но руль уже не повиновался Кунио. Не оставалось ничего другого, как садиться, не меняя направления полета.

Шасси мягко коснулись земли, самолет покатился вперед, но, пробежав метров триста, угодил в воронку, нырнул носом вперед и опрокинулся. От удара Кунио потерял сознание, но почти тотчас же пришел в себя. Горючего в баках не осталось, и взрыва не произошло. Кунио лежал распростертый на потолке самолета. Люк оказался над головой. Из команды никто не пострадал, только солдат-стрелок вытирал кровь со лба. Измерительные приборы и радио разбились вдребезги.

Кунио приподнялся и попытался выбраться из самолета. В этот момент в его самолет со страшной силой врезался другой, тоже пытавшийся совершить посадку. Кунио опять потерял сознание.

В этот день на одном лишь острове Яп разбилось при посадке не менее тридцати самолетов. Аэродром превратился в настоящий склад дюралюминиевого лома. Все это были ни к чему не пригодные обломки.

Так, без всякого боя, были уничтожены воздушные силы, базировавшиеся на острове Перирю. База на острове Яп на ближайшие дни была' выведена из строя. База на острове Трук уже находилась в руках противника, острова Сайпан и Тиниан — в огне орудийных залпов. Военно-морской флот Японии, потерявший все мощные авиационные базы, защищавшие подступы к южным водам Тихого океана, оказался в положении человека, которому обрубили руки и ноги.

С этого дня Япония окончательно потеряла контроль над южной зоной Тихого океана. Исход войны решился, «Страной Восходящего Солнца» называли Японию, но с этого дня ее солнце стало клониться к закату.

На Сайпане и Тиниане сухопутные войска еще оказывали слабое сопротивление противнику, но ни флот, ни армия уже не могли им помочь. Оставалось только, сложа руки, издали наблюдать за трагической гибелью своих братьев. Вера, которую питал когда-то народ к правительству и к военному руководству, окончательно рухнула, мечты о блистательной победе, кружившие головы в начале войны, развеялись в прах.