Н-да… Какая-то не совсем обычная картина здесь вырисовывается. Нет, сохранность критики к галлюцинациям нельзя назвать уникальным явлением. Однако те, кто страдает шизофренией, даже несмотря на осознание своей болезни, во власть обманов восприятия все-таки отдаются. А уж полная критика к длящемуся бреду, выглядит, мягко говоря, неправильно. Ведь бред, в отличие от заблуждений, всегда подобен каменной глыбе, которую так просто не разобьешь и с места не сдвинешь. И критика к нему возникает отнюдь не сразу, а лишь ретроспективно, постепенно, осторожными шажочками. Ну а кроме того, так и остался без ответа вопрос: куда подевались негативная симптоматика и расстройства мышления?

В общем, свезли мы больную в стационар. Ее согласие и формальные основания для госпитализации были, а скепсис мой, как говорится, к делу не пришьешь. Будем надеяться, что коллеги разберутся в диагностических перипетиях.

Вот и еще вызов. Поедем на больной живот к женщине сорока двух лет.

Грязная, захламленная и вонючая однокомнатная квартира в «хрущевке». Развеселая компания из двух поддатых дам и одного, не менее поддатого господина. Все трое – неопределенного возраста, с яркими признаками хронического алкоголизма на обрюзгших лицах.

– Кааароче, слушайте сюда! – требовательно заявила одна из дам, с заплывшим глазом. – Этот <средство предохранения> меня избил! В живот ногой ударил! Он мне, наверно, там все порвал!

– Слышь, ты че, э?! <Зачем> ты меня сдала-то?! Я же извинился перед тобой, ты, овца! – экспрессивно ответил оскорбленный господин.

– Так, а ну, успокоились все, пока я вас по разным углам не раскидал! – рявкнул фельдшер Гера, внушительно возвышавшийся над худосочными алкоголиками.

– Все, все, командир, без базара! – примирительно сказал господин.

Ну и что мы имеем? При пальпации живот мягкий, несколько вздут, умеренно болезненный. Давление 110/70 мм, свое привычное не знает.

– Вы уж в ментовку-то не сообщайте, не надо, – попросила меня пострадавшая. – Это я так, вгорячах сказала, что он меня бил.

– Да, командир, не надо, прошу, я ведь только освободился! Иначе меня закроют сразу! – слезно попросил меня виновник.

– Посмотрим, – неопределенно ответил я.

Ну и свезли мы ее в хирургию. А в полицию я все-таки сообщил. От греха подальше.

Следующий вызов был срочным: падение с высоты мужчины шестидесяти лет.

Приехали во двор девятиэтажки. К сожалению, наша помощь уже не требовалась. Тело лежало лицом вниз. Из открытого окна пятого этажа свисала часть связанных простыней. Другая часть лежала неподалеку от покойного.

Одна из женщин, стоявших неподалеку, рассказала, зябко поеживаясь:

– Это сосед наш, Николай. Он с дочерью и зятем жил. Пил по-черному, каждый день пьяный-сраный. Измучил он их. Так-то он тихим был, не скандалил никогда, но ведь не следил за собой, вечно грязный, вонючий, не соображал ничего. А сколько он у них вещей пропил! Мне Лена, дочь его, то и дело жаловалась. Буквально вчера говорила, что он газ открыл, а не включил. Хорошо, что заметили вовремя! Уж они его и лечили, и кодировали, а все без толку. А сегодня заперли они его и ушли.

– Мой муж как раз с собакой гулял, а он кричал ему с балкона, просил три фанфурика в аптеке купить. А уж потом он простыни связал и спуститься хотел. Ну и спустился… – сказала другая женщина, державшая на руках маленькую дрожащую собачку.

Вот и отмучился Николай. И близких своих отмучил. Накрыли мы его тело одноразовыми простынками и на попечение полицейских оставили.

Велено в сторону Центра следовать. Ну что ж, следуем. Нет, как и ожидалось, доехать нам не дали. Вызов пульнули. Поедем на психоз к мужчине шестидесяти восьми лет.

В прихожей нас встретила разгневанная, раскрасневшаяся женщина.

– Так, забирайте его в психушку, сейчас же! – без предисловий потребовала она. – Да это что такое, в конце концов?! Нажрался пьяный, как свинья, весь туалет обоссал и чистыми полотенцами стал вытирать!

– Успокойтесь, пожалуйста! Он вам кем приходится?

– Да свекор он мне! Он уже до «белки» допился! Вы даже не представляете, что он творит! Вон, посмотрите, без штанов ходит, писюном трясет! Скот поганый!

Да, почтенный седовласый господин был действительно без штанов. Но их отсутствие его, похоже, нисколько не смущало. Как ни в чем небывало, он стоял посреди комнаты и что-то смачно прихлебывал из огромной кружки.

– Здравствуйте, уважаемый! Как дела?

– А-а-а, здорова! Все нормально! – благодушно заулыбался он. – А чегой-то вы приехали-то? Надьке плохо, что ли?

– Да нет, с ней все хорошо. А с вами что происходит? Почему вы без штанов?

– Дык, а чего такого-то? Я же не на улице! Кого мне стесняться-то? Надьку, что ли? Можно подумать, она… не видела!

Сказав это, он вдруг самодовольно улыбнулся, подбоченился и запел дурным голосом:

– Так, дружище, а ну, быстренько прекратил и штаны надел! – грозно пробасил фельдшер Гера. – Быстро, я сказал!

– Дык я же их обоссал, как я их надену-то? – беспомощно развел он руками. – Надь, ну дай мне какие-нибудь штаны-то!

– Да на, на, давай собирайся уже! – сказала женщина, сунув ему брюки.

– А куда ему собираться? – спросил я, заранее предчувствуя скандал. – Никуда мы его не повезем.

– Что значит «не повезем»? – опешила она. – Так вы его оставляете, что ли?!

– Да, оставляем. Для госпитализации оснований нет. С чем мы его повезем? С алкогольным опьянением?

– Да вы чего говорите-то?! У него же белая горячка, вы не видите, что ли?!

– Никакой белой горячки у него нет. Это простое алкогольное опьянение.

– Ну, знаете, что, если он что-то натворит, то я на вас в суд подам!

– Вот и ладненько. Вот и договорились. До свидания и всего вам хорошего!

Ну что, до конца моей смены остается семнадцать минут. Уж наверняка велят на Центр приезжать. А вот и ничего подобного! Еще вызов дали: в первом наркологическом отделении у мужчины сорока четырех лет психоз случился. Вот ведь гадский случай, придется везти его в отделение острых психозов на другой конец города! Здравствуй, очередная переработка!

Дрожащий, с испуганным лицом, худощавый мужчина, сидевший в сестринской, затравленно уставился на нас.

– Вот, Дима вас дожидается, – сказала пожилая медсестра.

– Здравствуй, Дим. Что случилось? Почему ты дрожишь?

– Ха, задрожишь, если тебя на ножи захотят поставить!

– А кто?

– Они из Дагестана приехали. Десять человек сюда зашли и начали искать меня по всем палатам. Если б не медсестра, то мне бы уже <конец> пришел!

– И что же ты такого натворил? За что тебя на ножи-то ставить?

– Да короче, я на следствии пацанов сдал, подельников своих. Но отсидел я ровно, никто мне ничего не предъявлял. Братва поняла, что не по своей воле я раскололся. А теперь вот началась движуха…

– Все понятно. Давай, Дмитрий, бери свои вещи и поедем с нами в другую наркологию.

– А куда, на Кубанскую, что ли?

– Да, именно туда.

– Не, да вы чего?! Да меня же там сразу грохнут, даже доехать не успеем! В этом районе пацаны живут, вообще безбашенные!

– Не переживай, Дим, те пацаны по сравнению с моими орлами, просто жалкие клоуны! В случае чего, Гера с Толей их враз раскидают! И скажу тебе по секрету, у нас огнестрельное оружие имеется. Ведь мы же бригада не простая, а специализированная, можно сказать, скоропомощной спецназ!

Вот и закончилась моя полставочная сменка. И на этот раз переработку я оформил, как положено. Старший врач Александр Викентич покривился недовольно, но на меня это не произвело никакого впечатления.

Ну а дома меня как всегда ждали вкусный ужин и душевное, уютное тепло. И кстати, про чипсы и газировку я супруге не стал рассказывать. От греха подальше.