– А <Название> кому делали?

– Мне жена колет. Я на работе спину сорвал, болит ужасно, а к врачу идти некогда.

– И кто же вам его назначил?

– Да на работе один посоветовал, у него такая же беда была со спиной.

– Ну что ж, вот вы и докололись, скорее всего, до язвы. Больше слушайте всяких советов.

– Так ведь я же не пил его! В желудок-то он не попадал. Мне его жена в задницу делала. Как он язву-то прожжет?

– В желудок попадать не обязательно. И язву эти препараты не прожигают. Они по-другому действуют. Так что, давайте-ка, собирайтесь и в больницу поедем.

Сделали мы ему хороший спазмолитик и благополучно в хирургию увезли.

Дали психоз у мужчины двадцати семи лет, в Пролетарском отделе полиции. Н-да, завис вызовок-то, разрыв между приемом-передачей аж в пятьдесят три минуты. Понятно, ждали, когда мы больные животы отработаем. А теперь вот править придется, когда на Центр вернемся, свое личное время тратить.

В дежурной части было шумно и людно. Как раз совпало, что ппсники и гаишники задержанных привезли.

Оперативный дежурный-старлей, рассказал:

– Ваш клиент – наркоман. Сначала по подъезду с ножом бегал, потом на чердак поднялся. Искал кого-то. Сразу на месте вас вызывать не стали, иначе соседи его бы там в лоскуты порвали. Достал он всех. Говорят, он раньше с матерью жил, но она ему квартиру купила, от себя, значит, подальше отселила. Вот такой подарок людям сделала.

Больной, с прыщавым, нервным лицом, зло посмотрел на нас и затараторил:

– А че, че, че, такое-то? Надо ФСБ вызывать, мне ФСБшники нужны! На … вас-то вызвали? Вы че приехали-то?

– А вот взяли и приехали, любим мы покататься. Ты лучше скажи, чего употребляешь?

– «Соли», и че? У меня с собой ничего не было!

– Давно?

– Да че вы мне мозги …? Меня грохнуть хотят! Меня сегодня чуть не убили!

– Кто и за что?

– Да какие-то беспредельщики голимые! Их целая банда! Их человек восемь было, все с пистолетами.

– Это за ними ты с ножом охотился?

– Ни на кого я не охотился! Я защищался! Это самооборона была! Вы че, совсем, что ли, <с ума сошли>?! Вы че мне тут вешаете-то?!

– Так, Роман, все, хватит. Нужно в больницу ехать.

– Чего-о-о?! Вы че, в натуре, попутали, что ли?! В какую больницу?!

– Рома, если не захочешь по-хорошему, значит, будет по-плохому. Поедешь в наручниках, в сопровождении полиции. Но все-таки поедешь.

– Э, а че вы меня ментами-то пугаете?! Мне ващ-щ-ще по…!

– Ну что ж, как скажешь… – и я развернулся, чтобы позвать полицейских.

– Не, не, не, все, поехали! – вдруг согласился болезный. Видимо осознал, что может быть больно.

И свезли мы его в наркологию. К счастью, все обошлось мирно.

Так, до конца моей смены остается двадцать три минуты. Уж, наверное, велят возвращаться на Центр. Освободился. А вот и хренушки! Вызов пульнули. Травма головы и руки у сорокатрехлетнего мужчины.

Жена больного, раскрасневшаяся и злая, выпалила:

– Нашел себе под Новый Год приключений, идиот! Ампутируйте ему голову, все равно не нужна!

– Не имеем права. Ведь он тогда есть не сможет.

Болезный, основательно поддатый, в верхней одежде, сидел в кресле. Все лицо в запекшейся крови.

– Здравствуйте, уважаемый! Что случилось?

– Я на корпоративе был. Меня Алексей Геннадич провожать пошел. А потом мы с ним стали с лесенки прыгать.

– С какой лесенки?

– Ну, на детской площадке есть лесенка. Алексей Геннадич первый спрыгнул. А потом я. Теперь у меня рука болит очень сильно, и голова разбита.

Понятно все. Ушибленная рана в области лба и перелом луча в типичном месте. Придется везти в травмпункт, никуда от этого не деться.

– Вы с нами поедете? – спросил я у жены больного.

– Да, конечно, поеду. Неужели я брошу это чудо? Оно, пусть и умственно неполноценное, но все-таки мое, родное.

И, знаете ли, не стал я возмущаться переработкой. Ведь этот вызов был самым позитивным из всех остальных.

А по пути домой, купил я бутылочку коньяку. Супруга моя, вопреки обыкновению, не только не возмутилась, но и компанию мне составила. И так мы с ней душевно посидели, что усталость и негатив ушли без следа, будто их и не было вовсе.

– Вот, Ира, теперь нужно после каждой смены так хорошо сидеть! – сказал я.

– И даже не мечтай! Если удовольствие часто повторяется, то оно перестает быть таковым, – ответила она.

– Да, Ириш, ты как всегда права, – согласился я.

Все фамилии, имена, отчества изменены.

Эх и завернул морозец сегодня, аж минус двадцать три! Уши и нос пощипывает весьма ощутимо. Но в этот раз умиляться погоде совсем не хочется. Ну, а как иначе, если гололедица такая, что можно не только покалечиться, но и убиться самым натуральным образом. В общем, с большим трудом я сегодня до работы дотопал. Но и у нас на скорой не лучше, прям каток настоящий. А дворник Саша территорию подметает с самым озабоченным видом. Каток расчищает. И это уже не смешно.

– Саша, – говорю, – а может, хватит уже ерундой заниматься? Посыпь песочком-то, или тебе его жалко?! Вон, на заднем дворе целая куча лежит!

– Дык он замерз весь, как я его наберу-то? – беспомощно развел он руками.

– Уважаемый господин Александр! А не соизволите ли вы взять ломик или скребок и надолбить сколько надо?

– Вот, …! Кругом одни умники! Только учить горазды и языками трепать!

Саша выругался, развернулся и ушел в неведомую даль. Видимо, морально страдать.

И вновь сегодня врачебно-фельдшерская конференция.

Как всегда, старший врач предыдущей смены, начал доклад оперативной сводки.

– Стоп! – прервала его начмед Надежда Юрьевна. – А вот про этот инфаркт поподробнее. Сколько времени длился болевой синдром?

– Восемь часов.

– Так, а больной куда был госпитализирован?

– В кардиодиспансер.

– Кто возил?

– Врач Буслаев, но он уже ушел.

– Дмитрий Александрович, вы первый день работаете? Вы забыли правило, что если с пика болевого синдрома прошло менее двенадцати часов, то больных везем в Областную на ЧКВ[16]? Вы забыли этот приказ Департамента?

– Нет, я ничего не забыл.

– Дмитрий Александрович, а раз не забыли, то почему не проконтролировали? Все подобные вызовы, вы должны мониторить лично!

– Да контролировал я, Надежда Юрьевна! И это я дал команду вести в кардиодиспансер. Просто есть правило, что тяжелых больных мы везем в ближайший профильный стационар. И в кардиодиспансере больного приняли вообще без вопросов.

– Дмитрий Александрович, вы не перестаете меня удивлять! Ну вы же должны знать, что на инфаркты это правило не распространяется! В приказе Департамента об этом четко сказано! В кардиодиспансере таких больных примут без вопросов и даже скажут: «Молодцы, ребята, вы все правильно сделали!». Но в Департамент стуканут обязательно. И вот теперь нас с Игорем Геннадьевичем ожидает разнос! Ну а кроме того, больной, молодой мужчина, теперь получил некроз весьма приличного участка миокарда!

Погрустневший старший врач скороговоркой завершил свой доклад.

– Коллеги, теперь моя очередь вставить свои пять копеек, – подключился главный врач, – почему мы так редко выполняем тромболизис? В чем дело-то? Конец года, а у нас до сих пор остается приличное количество Метализе и Пуролазы. Давайте уже активизируемся! Тем более, что вы все прошли обучение по тромболитической терапии. Коллеги, если нет вопросов, можете быть свободными.

Первый вызов, теперь уже традиционно, мы получили аж в начале десятого. Поедем к тридцати однолетнему мужчине с больным животом и рвотой. Вызов сам по себе не сложный, но меня он все-таки покоробил. Ведь бригад сегодня много, но, несмотря ни на что, психиатрам нужно обязательно всучить откровенно непрофильный вызов. Ладно, поехали.