Комната – это хорошо. Однако, это был только первый и самый легкий шаг в его первоначальной сумасбродной идее. Он хотел большего. Хотел дойти до предела своих возможностей и только тогда остановиться. Или двинуться дальше?

Фрей продолжал свои практики, и шаг за шагом его воображаемый мир расширялся. За комнатой появился большой дом в два этажа. Затем небольшая улочка – и дальше, дальше, дальше. Чем больше он создавал, тем лучше понимал правила игры и все легче становилось воплотить, что угодно. Дом теперь стал особняком в несколько этажей, с балконами и собственной придомовой территорией, красоте которой обзавидовался бы сам император. Первоначальная улочка расширилась в несколько кварталов, за границей которых начинались большие поля. Те в свою очередь переходили в густой лес, состоящий из многовековых высоких дубов.

Это был его мир, в котором он мог делать что угодно. По его желанию вырастали в мгновение ока новые строения, каждое следующее краше предыдущего, расступались кварталы, менялась погода. Фрей часто гулял, придумывал всевозможные комбинации заклинаний, несуществующих в реальном мире. И писал. Все началось с простого желания положить на бумагу свои мысли и постепенно переросло в потребность зафиксировать все, что только возможно. Мысли, воспоминания, знания. Это успокаивало и помогало структурировать мысли. Для этого он даже воздвиг дополнительный этаж под библиотеку, где хранил свои записи. Со временем это стало его любимым местом.

Реальность уже не имела значения. Там была безысходность каменных стен без доступа света. Тут же он почти все мог получить. Он перестал заниматься физической подготовкой, стал пропускать приемы пищи, иногда по несколько дней подряд, хотя еду все равно приносили по строгому порядку. Фрей худел и слабел. Передвигаться стало затруднительно. Он чувствовал себя стариком. Но его собственный мир продолжал манить и удовлетворять его потребности. Кроме одной – общения. Полноценное общение было ему недоступно. Болванчики, которых он создавал, не были людьми со своим характером, мыслями и поведением. С ними было еще более одиноко, чем без них.

Мужчину побеспокоил стук в дверь. Он поморщился. Хоть он и ждал гостей, но отвлекаться от написания письма в самой его середине не хотелось – только-только получилось поймать мысль за хвост. Ничего не поделаешь, этого посетителя придется принять вовремя. Да и пора было на сегодня заканчивать с документами. На улице смеркалось, а портить глаза при горящей на столе свечи в его возрасте не стоило.

– Войдите, – негромко сказал хозяин кабинета. Его услышали.

– Приношу свои извинения. К вам… – начал говорить дворецкий после того, как вошел в помещение, но был оборван в середине фразы.

– Впусти, – коротко бросил мужчина.

Дворецкий поклонился и отошел в сторону. В кабинет вошел гость. Его внешний вид был полон противоречий. Одет он был с изяществом, но чувствовалось, что носить такую одежду он не привык. Длинные волосы были собраны сзади в хвост по последней моде, но выражение лица даже близко не подходило аристократу. Черная лакированная трость в его руке добавляла солидности, а вот набалдашник в виде черепа был явно неуместен. Вошедший кивнул прислуге и, опираясь на трость, прохромал к креслу напротив письменного стола. Сел. Хозяин кабинета откинулся на спинку сидения и скрестил пальцы перед собой, ожидая, когда его человек наполнит бокал гостя вином и удалится.

– Какая милая у тебя трость, – дождавшись, когда они останутся вдвоем, произнес хозяин и добавил, ухмыльнувшись: – Очень символично.

Гость поморщился. Взял бокал с вином и залпом его осушил. Пустой бокал не глядя поставил обратно на столик и облокотился обеими руками на свою трость, вперив взгляд в человека напротив.

– Неплохо устроился, Блаас, – сказал посетитель. Голос у него был неприятный, раздраженный.

– Это так, – кивнул Синий магистр, ни капли не смущаясь. – Но и рискую я больше остальных. Зачем пришел, Гинс?

– У нас сложности. По поводу тебя начали возникать неудобные вопросы. Придворным не по душе… твое влияние. Пока ограничиваются пересудами между собой и своими родственниками. Это может стать проблемой, – отчеканил Гинс, продолжая сверлить взглядом собеседника.

– Пфф, нашел проблему. Разберись с этим, – махнул рукой Блаас.

– Не смей со мной разговаривать, как с мальчиком на побегушках, Синий, – прошипел Белый, сразу обозлившись.

– В чем твоя проблема? – невозмутимо и серьезно спросил хозяин кабинета.

Белый маг пожевал губами перед тем, как ответить.

– Я не собираюсь подставлять под удар своих людей, убирая неугодных, – уже спокойно произнес Белый. Однако теперь вспыхнул недовольством Блаас.

– Ты не будешь подставлять под удар своих людей, Гинс? – спокойно, но с прорывающимися нотками ярости переспросил он. – Тебе напомнить, что мы делаем общее дело? И что ради этого дела мой ученик который год сидит в застенках?! Из-за тебя! Потому что именно тебе из-за твоей глупой мести взбрело в голову поставить такое условие перед Советом моего клана!

– Но не девка, – парировал Белый. Недовольство собеседника его никак не потревожило.

– Еще бы и она! О ней вообще забудь. Хватит тебе и одного. Тут мне хотя бы понятны твои мотивы. – Блаас мотнул головой в сторону трости.

Гинс с силой сжал свои руки на верхней части трости, но промолчал. На какое-то время воцарилась тишина.

– Ладно, – наконец выдохнул Синий. – В чем вообще сложность? Согласен, что устранять кого-то – это слишком большой риск, но зачем сразу так? Поговорите. Припугните. Купите, в конце концов. Вариантов масса.

– Так и делали, – проворчал Гинс. – В этом змеином гнезде все сразу начинают проявлять недовольство. Но появилось несколько особенно… непонятливых.

– Плохо, – протянул Блаас. – И что, они совсем… непонятливые?

Белый кивнул. Хозяин кабинета задумался.

– Надо обсудить с Советом, – нарушил тишину мужчина. – Однако думается мне, они вполне могут прийти к решению надавить на этих недовольных, а то и убрать.

– Мои люди никого не будут убивать. Многие из них заслужили смерть за свои поступки, но это слишком опасно. Тем более сейчас, – сразу отреагировал Гинс.

– Бездна! До чего с тобой сложно, – недовольно воскликнул Блаас. – Твой предшественник был куда более сговорчивый.

– Так и есть, – зловеще ухмыльнулся Гинс. – Именно этот дурень втянул мой клан в эту авантюру. – Слово «мой» он выделил интонацией.

Хозяин кабинета наклонился в сторону гостя и посмотрел ему прямо в глаза.

– Я напомню тебе, что на взаимовыгодных условиях, – сказал он. – И лично для тебя в том числе.

Белый, как бы избегая сближения большего, чем нужно для этого разговора, откинулся на спинку кресла. Руки он продолжал держать на своей трости.

– Верно. Но теперь твой клан ведет дела со мной. Сами решайте свою проблему. Если не устраивает, мы отходим от дел, – отрезал он.

Блаас задумался. Пока он размышлял, его пальцы выбивали какой-то знакомый мотивчик по письменному столу. Придя к решению, он объявил:

– Отходите.

Легко брошенное слово камнем упало между двумя собеседниками. Напряжение в комнате возросло. Белый, услышав эти слова и увидев спокойное лицо человека напротив, взбесился. Он захотел резко встать, отбросив кресло, в котором сидел, смахнуть бутылку, стоящую рядом на маленьком столике, и, послав все к черту, удалиться. И все же он сдержался и остался. Он знал, за чем пришел.

Блаас ухмыльнулся.

– Ты пришел не к моему Совету, а ко мне. Стерпел мое оскорбление, хотя, насколько мы оба знаем, это не в твоем характере. Так чего же ты хочешь, мой Белый друг?

– Мести, – хищно оскалился Гинс.

– Надо же! И почему я так поражен твоей кровожадности? – притворно удивился Блаас и быстро выпалил: – Кому?

– Твоим молокососам.

– Ты ее получил, – агрессивно выдал хозяин кабинета.

– Недостаточно, – сказал Гинс. Он испытывал истинное удовольствие от ярких эмоций своего всегда уверенного соперника.