Урсу растерялся. А потом сообразил… что-то произошло с ним, пока он спал. Когда губы шамана двигались, слова, выходящие из его рта, оыли непонятной тарабарщиной его племени, языком, которого Урсу не знал. И все же он отлично понимал шамана.
- Я не знаю, как заставить его говорить, - осторожно ответил Урсу.
Опять последовали бессмысленные звуки, которые как-то переводились в ясную речь в уме Урсу. Но не сами слова, подумал он, а только их значение, смысл. Старик спрашивал Урсу, из Нубалы ли он, хотя это слово он произнес как чужеземец.
- Да, я из Нубалы.
Старик насторожил уши, прислушиваясь к Урсу. И тут юношу осенило: «Я понимаю, что он говорит, но он не понимает меня».
Шаман разразился новой тирадой, но Урсу все это надоело. Усталый, он просто уставился на старика. Тот запрядал ушами, оскалил зубы и вышел из шатра.
Спустя несколько часов за Урсу снова пришли.
Когда начали спускаться сумерки, он услышал снаружи перешептывания. Принесенной раньше еды не хватило, чтобы подкрепить юношу, и у него живот подвело от голода. Он услышал слово, похожее на их название Нубалы, и некоторые другие слова, сказанные приглушенным голосом. Хотя Урсу не мог разобрать все, что говорится, но два слова повторялись снова и снова. Шей. И снова Шей - это слово всегда произносилось резким шепотом. Другим словом был Фид.
Шей? В Нубале так называли мифических Белых Призраков, белых ледяных фантомов, которые скитались во льдах в сказках и легендах.
Вдруг послышались стремительные шаги обутых в кожу ног по обледенелой траве, и в шатер стремительно вошли те, кто сторожил снаружи. Двое схватили Урсу за руки, а третий зашел за спину, набросил Урсу на голову мешок и затянул, заглушая протесты. Урсу вытолкнули из шатра, холодный воздух задувал под мех. Юноша отчаянно вырывался, уверенный, что его хотят убить.
Он ударился о твердую землю и ощутил около лица жар. Тут же с него сорвали мешок, и глаза Урсу заслезились от густого ароматного дыма. Всмотревшись в полутьму, юноша понял, что находится в огромном шатре с дырой в крыше - туда уходил дым от разложенного в центре костра из сушеных трав. Чуть ли не все племя собралось вокруг Урсу. Стоя лицом к костру, кочевники разговаривали вполголоса, и только несколько, лежащих на шкурах, стонали от боли.
Племя оказалось более многочисленным, чем полагал Урсу. И он узнал запах черномордой лихорадки. Когда Урсу был совсем юным, его брат и двое его дядей умерли от этой чумы. Теперь ему страшно захотелось оказаться далеко от ее источника, и по коже у него поползли мурашки.
Йе нагнулся к Урсу, уставился ему прямо в глаза.
- Скажи мне, что ваш бог существует. - В голосе вождя звучала непонятная настойчивость.
- Наш бог? - переспросил юноша. - Шекумпех - душа Нубалы. - Он вспомнил самые последние видения, когда голос сказал, что он - не Шекумпех. Еще он сказал, что боги - это не боги. Но это бессмысленно; если боги - не боги… то кто они? И кто говорил с ним?
- Без него ты ничто, - перефразировал Йе священные строки. Урсу нервно облизал губы. Возможно, Йе все-таки не был глупым варваром. - Ты украл бога Нубалы, и твои собратья-горожане наверняка сказали бы нам спасибо, если бы мы за это содрали с тебя шкуру живьем.
- Все не так просто, - возразил Урсу.
- Я тебе не верю. Ты вор, подлейший из подлых, и тебе следует отрезать уши. Тебя следует выбросить на лед, на съедение Шей.
- Шекумпех существует, - настаивал Урсу. - Я же сказал вам: я бежал потому, что Шекумпех приказал мне отнести его в безопасное место.
- Сейчас ты для меня выполнишь Воскрешение. - В голосе Йе зазвучала новая властность, которая напомнила Урсу мастера Юфтиана.
- Почему я должен тебе помогать?
ие оросил на него свирепый взгляд, и Урсу покосился на длинный ритуальный нож, зажатый в кулаке.
- Ты - городской жрец, не знающий лишений, не знающий ни ежедневной борьбы за жизнь, ни ответственности за все свое племя. Но у меня нет выбора. - Он понизил голос до полушепота, будто не хотел, чтобы другие услышали. - Моему племени нужна твоя помощь.
Урсу разглядывал его долгую минуту.
- Я не могу ни на что согласиться, если не буду знать, что ты позволишь мне отнести бога в безопасное место.
- Я не могу отдать тебе бога, - осторожно молвил Йе, - но я позволю тебе уйти. Клянусь. Но бога ты никогда не получишь.
- Ты меня отпустишь?
- Тебя да, но не бога. Теперь он принадлежит нам… или Зану, если переговоры пройдут удачно. Я верну его тебе только для обряда Воскрешения. - Йе положил руку на плечо Урсу. - Я прошу твоей помощи, мальчик. Ты жрец, и по священному обычаю ты обязан помогать любому, кто просит твоей помощи.
Увы, Йе был абсолютно прав. Урсу воспитывался на этих правилах, прочно укоренившихся в его голове, с самого первого дня, когда он ступил в Дом Шекумпеха почти неразумным послушником, еще не умеющим ходить на двух ногах. Но тот Дом был теперь далеко, и остались от него лишь дымящиеся развалины. Урсу подумал, что может оказаться единственным уцелевшим жрецом Дома Шекумпеха, и эта мысль не доставила ему радости.
«Я сам принес сюда Шекумпеха, - подумал он. - Если я не подчинюсь Правилу Помощи, зачем даже думать о том, чтобы нести его дальше?»
Но даже мысль помогать этим людям вызывала омерзение. Бросить бы их гнить с их отвратительными запахами и еще более отвратительными манерами.
- Послушай, - заговорил юноша. - Если я вылечу этих людей, - он указал на больных, лежащих в дымном шатре, - то это случится только силой Шекумпеха. Ты это понимаешь?
Йе кивнул.
- Шекумпех - наш бог, и он привел меня сюда по какой-то причине… возможно даже, чтобы помочь тебе. Но если Шекумпех исцелит этих людей, то сделает это потому, что он так захотел, не ты. И когда ты увидишь силу бога Нубалы, лучше послушайсямоего совета: прояви смирение перед тем, кого ты похитил, ибо легенда предупреждает, что оскорбленный Шекумпех - это бог праведного гнева и возмездия.
Йе уставился на него.
- Ты хочешь сказать, что это Шекумпех наслал на нас чуму?
Об этом Урсу не подумал.
- Возможно. И, возможно, теперь он решил проявить милосердие, позволяя мне помочь вам. Но ты должен отдать мне его идола, если хочешь, чтобы я совершил Воскрешение.
