Ариэль:
Он реально самый знойный парень на свете или просто похож на Гарри Стайлза
Эверет:
ВАУ ПОЛЕГЧЕ
Джиа:
Ариэль! Привет! Мы за тебя переживали
Ариэль:
Ну мы девчонки как моя мама ;)
Эверет:
Дадада давай рассказывай про Калифорнию
Ариэль:
Тут норм
Эверет:
Просто «норм»? Как занятия? Ты уже изобрела лекарство от рака??
Ариэль:
Это научно-технологический курс, а не мединститут, Э. К тому же ты знаешь, что меня только психология интересует
Эверет:
Ну тогда можешь чей-нибудь МОЗГ исцелить
Джиа:
Да! Лучший будущий психиатр на всем свете!
Ариэль:
Хах, нет. Ладно, хватит обо мне.
Хочу узнать, как у вас там дела. Как там лагерь, Э – если не считать самого знойного парня в мире?
Эверет:
Офигенно! Мне оч нравится
Джиа:
Класс! Весьма современная Милли, да? Это хороший мюзикл?
Эверет:
Вроде да! Музыка приятная! Сюжет, правда, немного не алло, но это норм, думаю, его адаптируют. Как в Фэрроу, когда мы в десятом классе Карусель ставили
Джиа:
В каком смысле не алло?
Ариэль:
Слишком много танцев
Эверет:
Отстой
Ариэль:
Но у тебя с танцами все отлично ;)
Эверет:
Ой да я там на прослушивании дам ЖАРУ
Джиа:
Да, уделай там всех!!! Оно когда?
Эверет:
Через неделю, не раньше
Ариэль:
Держи нас в курсе :)
Эверет:
Кншн!!! Мне пора, щас урок чечетки, но я вам потом напишу! И Ариэль, ты обязана отвечать нам почаще, спасибо-пожалуйста!!!
Ариэль:
Хорошо, хорошо. Я вас тоже люблю
Джиа:
Всем виртуальные обнимашки, целую
6
Ариэль
Когда на телефоне в пятый раз высвечивается видеозвонок от уммы и аппы, я понимаю, что пора бы им ответить. Прошло пять дней с тех пор, как начался мой подготовительный курс. Все это время я отделывалась от них изящными отговорками вроде «Все здорово!» и «Очень занята! Вся в НАУКЕ». Но умма не даст мне пропасть надолго. Нельзя допустить, чтобы я пошла по стопам Беа.
Я нажимаю «Ответить». Внезапно они передо мной: тычутся носами в экран, на заднем плане наша гостиная. Я так хорошо знаю этот дом. Мне даже видеть его не нужно. Диван. Денежное дерево. А на подоконнике – обрамленное семейное фото: я, Беа, умма и аппа. Отдыхаем на Багамах. На умме широкополая соломенная шляпа – чтобы защитить фарфоровую кожу от солнца. Беа в бикини. Рот приоткрыт – она смеется. После ее смерти аппа убрал фотографию за штору, чтобы то и дело не натыкаться на нее взглядом.
И вот они яростно машут мне, будто стоят на палубе круизного корабля, а я – на берегу, где они давно не были. Слишком много радости. Как будто только что из Диснейленда.
– Ариэль! Ответила наконец!
Аппа поправляет очки, чтобы получше меня рассмотреть. Умма разглядывает комнату общежития, которая виднеется у меня за головой. Я натянуто улыбаюсь.
– Привет, умма, аппа, я по вам соскучилась.
– Мы тоже соскучились, – говорит аппа.
Умма задает два десятка стандартных вопросов. Как занятия? Как Сан-Франциско? Подружилась с кем-нибудь? Хорошо питаешься? Как там еда в столовой? Отправить тебе ветчины из Квинс?
Я прилежно отвечаю на все. Делаю все задания. У меня все хорошо. Все просто супер. Еда вкусная, и занятия интересные; мне очень повезло сюда попасть. Спасибо.
Родители довольны моими ответами. Умма переходит к рассказу о том, как им живется в Квинс: что там происходит в банке, что аппа наступил в собачью какашку и обувь пришлось отмывать целую вечность, и что тетя Шарлотта так и не прислала открытку с благодарностью за груши, которые мы отправили ей в подарок на день рождения – нехорошо с ее стороны, согласись? Я соглашаюсь: очень нехорошо. Вот это да. Папа говорит: да у тети Шарлотты уже маразм начался. Не требуйте от нее многого.
Умма настойчиво требует показать ей комнату, а потом желает знать, почему я ничем ее не украсила. Говорит, что похоже на бомбоубежище. Что, когда в августе начнется основная учеба, она приедет и наведет здесь такой уют, что все девчонки захотят красить ногти только у меня в комнате. Я не хочу красить ногти с девчонками из Бристона. Хочу есть дамплинги с Эверет и Джиа, пересматривать «Маленьких женщин» и хохотать над Эверет, которая наизусть повторяет монолог Тедди, когда тот делает предложение Джо. Хочу свернуться клубочком под одеялом, лежать, вслушиваясь в собственное дыхание, и вообще ни с кем не разговаривать.
В конце концов я сообщаю умме и аппе, что мне пора на занятия, – и не вру. Через пять минут у меня возрастная психология.
– Я вас люблю, – говорю я.
Умма обнимает сама себя.
– Обнимашки на расстоянии.
На секунду у меня перехватывает дух. Чисто рефлекторно. Я прогоняю это ощущение. Нажимаю «отбой».
Занятие будет на другом конце кампуса, поэтому я закидываю рюкзак на плечо и сбегаю по лестнице. Здания здесь серые, на улице по-прежнему холодно, но если забраться на вершину холма, можно увидеть тросы фуникулера и домики пастельных оттенков. Если прищуриться, можно даже разглядеть мост Золотые ворота. На второй ознакомительный день старшие по общежитию поехали туда с группой студентов. День, видимо, был очень ветреный, потому что у трех девчонок шарфы унесло в океан, но никто, похоже, не расстроился, потому что все наделали красивых фоток для инстаграма[19]. Я не поехала. Вместо этого натянула две толстовки и отправилась валяться на Большой лужайке[20]. Я провела там несколько часов, разглядывая пальмы и гадая, как они выживают в такую погоду.
Судя по всему, это решение было ошибочным. Экскурсия к Золотым воротам оказалась поворотным моментом в процессе формирования компаний среди участников летнего курса. Я захожу в аудиторию и вижу, что девчонки, лишившиеся шарфов, сплетничают в одном уголке, парни – любители-фрисби заняли последний ряд, а мегаботаны – те, что увлечены наукой, как никто на свете, – плотно набились в первый ряд. Прошло меньше недели, а я уже превратилась в одиночку. На телефон приходит уведомление. Джиа прислала фотку сестренки – та раскрасила фломастерами лицо. Я коротко улыбаюсь. После занятия я исполню дружеский долг. Отвечу на ее сообщение.
Я сажусь с краю. Преподает психологию семидесятипятилетняя леди с седыми волосами, скрученными в два пучка, как у принцессы Леи. У нее остренький нос и безупречная осанка. Выглядит она как человек, который спит на голой доске и обогревает дом, кипятя на плите воду.
Профессор Пучки-как-у-Леи приглушает свет, и мы на сорок пять минут погружаемся в лекцию об описанных Эриком Эриксоном стадиях психологического развития, о которых я узнала еще прошлым летом, когда мы с Джиа и Эверет отправились в поход по острову Рузвельта и устроили пикник на задворках полуразрушенного изолятора для больных оспой. Эверет сочла местечко стремным, а Джиа увлеклась поисками кошачьего заповедника. Я же залюбовалась фигурными окнами и мрачными каменными стенами. Было чувство, что это здание застряло в другой эпохе. В тот день мы провели на острове несколько часов. Джиа рисовала героев аниме. Эверет читала биографию Стивена Сондхайма. Обе посмеялись надо мной, когда я открыла «Осколки детских травм». Раньше это была моя любимая книга. Если зажмурюсь, я могу вспомнить все то лето целиком. Каждую его секунду, омытую бабл-ти и нью-йоркским дождем. Мой мир до того, как случилась беда.
Восемь стадий развития по Эрику Эриксону:
Младенчество: кроха учится доверять матери.
Раннее детство: малыш познает основы взаимодействия с окружением.
Дошкольный возраст: у ребенка развивается целеустремленность.