Аукусо продолжал вызывать Торна по радио, но безуспешно.

Приблизиться к вертолету они не рискнули — дирижабль мог удариться о стену. Никитин держал судно на небольшой высоте, направляя его против ветра. Был открыт нижний люк, и на воду спустили надувную лодку с подвесным мотором; ее экипаж состоял из трех человек.

Лодка двинулась к Башне. Минут через десять Бойнтон, старший в команде, доложил:

— Мы рядом с вертолетом. Он врезался в стену, но понтоны предохранили аппарат. Лопасти винта целы. Сами понтоны тоже не пострадали. Подождите… Сейчас мы справимся с этой чертовой качкой и осмотрим кабину.

Через пару минут вновь раздался его голос:

— Пропп и я перешли в вертолет. Торн здесь! Он весь в крови. Похоже, получил пулю в грудь… Лицо тоже задето. Но он жив!

— Есть ли там что-нибудь похожее на вход?

— Сейчас, нужно зажечь фонарь. Он, правда, слабоват… Нет, ничего не видно, сплошной металл.

— Интересно, почему он опустился там? — Джил повернулась к Сирано.

— Нам остается только гадать. Возможно, торопился… боялся умереть.

— Куда же он летел?

— Да, сплошные загадки… И ответы мы получим только применив самые жесткие методы допроса.

— Пытка?

Длинное смуглое лицо Сирано посуровело.

— Да, хоть это бесчеловечно. Цель никогда не оправдывает средства… ложный, но соблазнительный тезис, который лишь помогает уйти от ответственности… Знаете, мне никого не приходилось пытать — и, дай Бог, не придется. Может быть, Торн даст добровольные показания, когда поймет, что у него нет другого выхода. Но я сомневаюсь. Этот тип выглядит весьма неподатливым.

Вновь зазвучал голос Бойнтона.

— С вашего разрешения, мисс Галбира, я подниму вертолет. С ним все в порядке. Мы доставим Торна в дирижабль.

— Действуйте, Бойнтон, — ответила Джил. — Если вертолет в рабочем состоянии, поднимитесь потом к вершине Башни. Мы будем там чуть позже.

Через десять минут оператор радарной установки доложил, что вертолет в воздухе. По словам Бойнтона, все шло нормально.

Оставив Коппенейма в рулевой рубке, Джил направилась в грузовой отсек. Торн, закутанный в полотнища, был уже на борту, но еще не пришел в сознание. Она пошла вслед за людьми, которые несли раненого в медицинский отсек, где им сразу занялся доктор Грейвс.

— Он в шоке, но думаю, что я его приведу в чувство, — сказал врач. Потом он бросил острый взгляд на Джил. — Однако учтите, сразу допрашивать его нельзя.

Джил оставила у двери двух охранников и вернулась в рубку управления. Дирижабль уже набирал высоту, направляясь к вершине Башни. Через полчаса «Парсефаль», лениво вращая пропеллерами, вновь завис над посадочной площадкой в двухстах ярдах от купола. Механики выкатили из мастерской сооруженную ими тележку. Ее спустили вниз, прикрепили к ручкам стержни-удлинители и протолкнули в коридор до поворота. Быстро сделав шесть снимков, аэронавты вытянули тележку назад.

Джил схватила снимки, проявленные аппаратом в момент съемки; руки ее дрожали.

— Его там нет!

Она протянула снимки Сирано.

— А это что? Небольшое возвышение и дверь в конце прохода… Похоже на подъемник, но без кабины и тросов.

— Не думаю, чтобы Они нуждались в таких примитивных устройствах, — заметила Джил. — Очевидно, Пискатор преодолел силовое поле и вошел в лифт.

— Но почему он не вернулся? Он же знает, как мы беспокоимся.

Сирано сделал паузу и добавил:

— Он так же знает, что мы не можем оставаться здесь вечно.

Теперь перед ними стояла другая задача.

Джил вновь приказала поднять дирижабль вверх и распорядилась, чтобы команду собрали в грузовом отсеке, самом большом на корабле. Затем она прошла туда сама, и коротко обрисовала людям ситуацию. Фотографии переходили из рук в руки.

— Мы останемся здесь на неделю, затем улетаем. По своей воле Пискатор не пробудет там так долго. Если он не вернется через… скажем, двенадцать часов, будем считать, что он в плену. Или произошел несчастный случай, и Пискатор ранен или погиб. Мы не можем выяснить, в чем дело. Единственное, что в наших силах, — ждать.

Ни у кого из членов экипажа не возникло мысли бросить Пискатора на произвол судьбы. Но Джил почувствовала напряжение; людей пугала необходимость провести еще семь дней в этом зловещем и мрачном месте, в преддверии адских врат.

Однако впереди было немало дел. Вертолет Файбраса уже чуть дымился; из него вынесли тела погибших, затем механики приступили к осмотру машины, чтобы установить причину взрыва. Другая группа извлекла пули из пробоин в корпусе второго вертолета. Трое часовых продолжали дежурить у входа в Башню.

Перед тем, как уйти в кают-компанию, Джил переговорила с доктором Грейвсом.

— Торн начинает приходить в себя, ему явно лучше, — сообщил врач. Он в раздумье потер лоб длинными пальцами и произнес: — Вот что еще… Я сделал вскрытие и осмотрел мозг Файбраса… вернее, то, что он него осталось. Хотя осмотр был чисто внешним, мне удалось обнаружить небольшой черный шарик, вживленный в лобные доли. Сначала я принял его за осколок, попавший в голову Файбраса при взрыве… но он совершенно гладкий, и механики говорят, что в машине не было ничего подобного.

— Вы полагаете, что шарик хирургическим путем имплантирован в его мозг?

— Возможно… Но пока я не осмотрю другие тела, ничего определенного сказать не могу. Для этого требуется время, а я не должен спускать глаз с Торна.

Сдерживая дрожь в голосе, Джил спросила:

— Значит, вы все-таки допускаете возможность имплантации?

— Мне надо еще поразмыслить. Я не могу понять, что бы это значило, хотя сознаю всю серьезность находки. Знаете, Джил, за многие годы я сделал массу вскрытий, но ни разу не обнаружил ничего необычного. И вот что еще я хочу сказать — теперь мне ясно, почему Файбрас хотел сделать всей команде рентгеновские снимки черепа: он искал эти шарики. Кстати, помните Штерна? Он велел бросить его тело в Реку, потому что знал — у Штерна в мозгу тоже такой шарик. Как говорила Алиса — «Все страньше и страньше», верно?

Ее сердце судорожно забилось, дыхание перехватило от ужаса. В полном смятении она взглянула на доктора.

Итак, Файбрас был одним из Них.

Через долгую, бесконечную минуту Джил вновь пришла в себя, и голос начал ей повиноваться.

— Файбрас обещал объяснить нам, почему он настаивает на рентгеновских снимках. Но мне, во всяком случае, он ничего не говорил. А вам?

— Нет. Я спрашивал его, но он отшутился.

— Сейчас мы не знаем, есть ли у Торна этот шарик. Но, если он умрет, нужно сделать вскрытие, док.

— Обязательно. Я проведу исследования в любом случае, но не сейчас. Ему нужно набраться сил.

— А это не убьет его? Я знаю, что при таких операциях удаляют макушку черепа, чтобы добраться до мозга.

— Я сделаю все возможное.

Прошли сутки. Джил старалась занять команду делом, но сейчас они могли лишь прибираться в отсеках, есть да спать. Она жалела, что не догадалась прихватить из Пароландо кинопроектор и несколько фильмов — они лучше бы отвлекали людей, чем болтовня, шахматы, карточная игра и метание стрел в мишень.

С каждым часом темнота и холод все больше угнетали путешественников. В нервном напряжении держала и мысль о том, что внизу, под ними, притаились создавшие этот мир таинственные существа. Что они замышляют? Почему не показываются людям? А главное — где же Пискатор?

Сирано пребывал в совершеннейшем потрясении. Он молчал, замкнулся; по-видимому, мысли о гибели Файбраса преследовали его. Но Джил казалось, что у француза есть и какой-то другой повод для волнений.

Доктор Грейвс попросил ее зайти к нему. Когда она шагнула в медицинский отсек, врач сидел на краю стола, покачивая ногой. Не говоря ни слова, он протянул Джил ладонь: на ней лежал крошечный черный шарик.

— Они все так страшно обгорели, что при осмотре мне было трудно их идентифицировать. Но Обренову я не мог спутать ни с кем. Ее мозг я исследовал первым и обнаружил вот это. Но прежде, чем вызвать вас, я вскрыл все трупы.