– Испуганная девочка, – поправил Дэмьен. – От души уверовавшая, что нас ждет неминуемая смерть, если мы высадимся в Вольном Береге.

Какое-то время Охотник молчал. И взгляд его был странным образом рассеянным, словно он забыл, где и в каких условиях находится, занятый собственными сомнениями и тревогами.

– Судя по всему, – в конце концов произнес он, – мы утратили контроль за ситуацией.

– Почему же? Когда буря закончится…

– Разразится другая буря. Или начнется еще что-нибудь похлеще. Девочка боится Вольного Берега, а природа реагирует на этот страх; так неужели вам хочется искушать природу? На этот раз дело ограничилось бурей. Что ж, возблагодарим судьбу хотя бы за это.

– Вас беспокоила Адская Забава, – напомнил ему Дэмьен. – А как вы сейчас полагаете, мы справимся с тем, что нас там ожидает?

Охотник уставился в морскую даль. Волны становились все выше и круче, ветер все злее, ураган на глазах набирал силу.

– Остается надеяться, что успеем хотя бы дойти до Адской Забавы, – ответил он. – На одну ночь нам и без того неприятностей хватит, не так ли?

И все-таки они дотянули.

Как раз вовремя.

Подлинный ураган разразился, едва они завернули за мыс, превращающий гавань Адской Забавы в сравнительно безопасное место; волны перехлестывали через борт и заливали палубу, на которой и без того было трудно устоять на ногах из-за бешеного ветра. Поэтому Дэмьен, спустившись в каюту, составил компанию Хессет и Йенсени. Таррант остался на палубе в одиночестве. Высматривать струившиеся вдали потоки земной Фэа, предположил Дэмьен. Подвергнуть берег тщательнейшему осмотру методом, который доступен лишь ему одному.

Девочка страдала от морской болезни, ее тошнило, но, по крайней мере, еще не рвало. «И на том спасибо», – подумал Дэмьен. Ему с Хессет пришлось столько времени провести на борту «Золотой славы», что они ко всему притерпелись, но даже для них последние полчаса плавания растянулись на целую вечность. Какой бы энергией ни пожертвовала девочка, чтобы накликать нынешнюю бурю, проделала она это явно вслепую – и теперь не предпринимала никаких попыток умерить ярость стихии. Не окажись поблизости подходящей гавани, буря наверняка потопила бы их всех вместе с кораблем.

Но больше всего священника нервировал тот очевидный факт, что девочка даже не догадывалась о том, что бурю накликала она сама. Должно быть, охваченная страхом, она чисто бессознательно подключилась к приливной Фэа, но этого хватило, причем с лихвою. «И значит, она действительно опасна», – размышлял священник. Неведение в сочетании с таким могуществом представляют собой гремучую смесь. С этим необходимо было кончать, и как можно скорее.

Поглядев на Хессет, он негромко сказал:

– Тебе придется подучить ее. Никто, кроме тебя, этого не сможет.

Отвечая, ракханка оскалила острые зубы.

– Мы учим только братьев по крови.

Дэмьен тяжело смотрел на нее. И ничего не говорил, дожидаясь дальнейшей реакции.

В конце концов Хессет покосилась на девочку, прикорнувшую рядом с ракханкой, положив голову ей на колени. Осторожно, чтобы не разбудить спящую, погладила ее по волосам.

– Я попробую.

И вдруг их потряс сильный толчок, пришедший из носовой части судна, – удар такой мощный, что скамья, на которой они сидели, ходуном заходила. На мгновение Дэмьен испугался, что они напоролись на подводный риф; он весь подобрался, готовясь схватить девочку и вынести ее на палубу. Но тут последовал еще один толчок, несколько слабее, чем первый. А затем и третий. И тут Дэмьен понял, наконец, что это такое, и с облегчением выдохнул, привалившись к стене.

– Кажется, теперь мы в безопасности.

– Йенсени! – Хессет легонько потрясла за плечо спящую девочку. – Пронесло. Мы в безопасности. Просыпайся, малышка!

Большие глаза тут же широко распахнулись, покрасневшие и усталые.

– Адская Забава? – Она произнесла это еле слышно. Да и лицо у нее было сейчас пепельно-серым.

– Да уж, будь уверена, – буркнул Дэмьен. Он погладил девочку по голове движением, которое сам счел отцовским. – Поднимайся. Пора убираться с этой посудины.

Быть может, эта гавань и впрямь не таила опасности, но судить об этом, оставаясь на борту, вряд ли было возможно. Даже вскарабкаться по трапу на палубу оказалось сущим мучением. Устоять на ногах на ровных досках палубы было вроде бы полегче, хотя, не исключено, лишь в результате самовнушения. И глядя на пляску корабля у причала, никак нельзя было назвать высадку на берег спокойной и безопасной. К тому же с небес хлестал настоящий ледяной водопад, и Дэмьен высоко поднял ворот, чтобы не натекло за шиворот.

– Ну как? – К пассажирам подошел Москован в промасленной штормовке. – Каков приговор? Хотите просто переждать у причала, а потом отправиться в Вольный Берег? Или рискнете высадиться здесь?

Дэмьен в нерешительности посмотрел на Тарранта.

– Надо бы для начала Познать город, – пробормотал священник.

Охотник пренебрежительно отмахнулся:

– Я это уже проделал. Опасности для нас нет. По крайней мере, пока нет.

Дэмьен хорошо понимал, как нелегко далось Охотнику это признание. Не в характере Владетеля было сознаваться в собственных ошибках, но сейчас прозвучало нечто вроде этого.

Священник посмотрел на город, спрятавшийся под плотной пеленой дождя. В такой тьме ничего нельзя разглядеть. Огни в самой гавани призрачно мигали, как звезды в разрывах туч.

– Ладно. Попытаем счастья здесь.

И стоило ему произнести это, как с плеч как будто упала свинцовая тяжесть. По крайней мере, в ближайшее время никаких морских путешествий. До тех пор, пока они не выполнят свою миссию или не погибнут в ходе ее выполнения. А в последнем случае (так утешил себя Дэмьен) морское путешествие не будет угрожать ему тем более. А это уже полгоря.

Он достал из кармана несколько золотых монет и протянул их Московану; не так уж много по сравнению с тем, что они уже заплатили за проезд, однако, судя по тому, как просиял капитан, жест оказался удачным.

– Поберегитесь, – остерег их контрабандист, пряча деньги. – Здешний народ не больно-то жалует чужаков.

«Не сомневаюсь. Уж так устроена наша жизнь». Дэмьен услышал глухой стук: это с палубы на пирс перебросили деревянные мостки. Надежными их никак нельзя было назвать. Он со вздохом взвалил на плечо поклажу и устремился к жалобно скрипевшим доскам.

«Ну, еще разок, Райс. Как только окажешься на земле, все пойдет как по маслу. С Божьей помощью».

– Удачи, – ухмыльнулся Москован, провожая их в путь по раскачивающимся доскам. И несколько загадочно добавил: – Надеюсь, что девочка ему понравится.

Не пробирайся они сейчас по шатким и скользким под ветром и дождем мосткам, с которых проще было сорваться, чем удержаться, Дэмьен, скорее всего, обернулся бы к капитану. Не затем, чтобы задать вопрос, ответ на который был и очевиден, и смертельно опасен одновременно. Но чтобы посмотреть моряку в лицо. Чтобы попробовать разгадать по лицу, какой именно смысл вложил Москован в последнее замечание. Но короткий переход был и впрямь предательски опасен и не позволял отвлечься ни на секунду. А к тому времени, как они ступили на причал и наконец-то почувствовали себя в безопасности, Москован уже ушел с палубы и скрылся в недрах корабля.

– Пошли, – под проливным дождем затеребил священника Таррант. – Здесь нельзя оставаться.

Кивнув Охотнику, Дэмьен присоединился к своим спутникам, и они побрели по длинному пирсу в порт. Как все пирсы на планете Эрна, здешний уходил далеко в море, чтобы им можно было воспользоваться и в приливные, и в отливные часы, и сейчас путь во тьме под ливнем показался воистину бесконечным. С севера их не столько подгонял, сколько трепал ураганный ветер, иногда его порывы оказывались настолько мощными, что Дэмьена, вопреки всем его стараниям, сносило на шаг-другой в сторону, а однажды, лишь схватив девочку обеими руками, он удержал ее от того, чтобы не свалиться в море – в яростное пенное месиво, кипевшее под волнорезом.