– А дед живой вообще?

– Да кто его знает. Может, да, может, нет. Я с ним контакт не держу, да и он особого интереса ко мне не проявляет. Иватани Сюн… Знаешь, а забавно, что у нас всех имена из трёх букв.

– Угу, очень.

Тёплое солнце припекало голову, вызывая жар по всему телу. Дин лениво потянулся к галстуку и растянул его, оставляя болтаться на шее. Так он и сидел, почёсывая висок ногтями, пока отец вновь не завёл непринуждённый разговор.

– Как там твоя подруга?

– Каэдэ-то? Да трудно сказать. Она сильно ругалась, ударила меня, а потом расплакалась, когда я наехал на неё в ответ.

– О-оу… На девушек кричать – копать себе могилу.

– Ты часто кричал на маму?

– Никогда. Просто по чужому опыту знаю.

– Короче… Она попросила меня прекратить всё это. Забросить все наши дела и просто жить так, как хочу. Ещё о семье со мной заговорила, но я этого момента что-то совсем не понял.

– В плане?

– Мы когда поговорили, она резко сменила тему и сказала, что хочет дочку от меня.

– Ох, сын… Видимо, она совершенно не знает, как ещё мотивировать тебя остановиться.

– М? Так говоришь, будто ты совсем не против.

– Против, конечно, упал что ли? Я очень хочу закончить это дело, мы с это уже обсуждали. Просто, блин… Я ж тоже хочу, чтоб ты спокойно жил. Тем не менее, за последнее время мне пришлось пересмотреть некоторые моменты касательно тебя. Отец из меня никудышный, это да, но исправиться никогда не поздно. Не хочу становиться как твой дед.

– К чему ты это ведёшь?

– Давай поступим так. Ты можешь свернуть всё это в любой момент. Я не буду тебе мешать. Когда мы начинали, нам было нечего терять, но сейчас у тебя появились те, ради кого можно и прикусить чувство собственного достоинства. Если тебе правда дорога Каэдэ, то можешь так и поступить. Завязывай с линчеванием и дуй строить новую семью, эта всё равно уже разрушена.

На секунду Дин потерял дар речи. Пусть по нему и не было видно, но внутри он был крупно потрясён. Для него отроду отец являлся человеком, что никогда не станет оглядываться на других, если видит себя исключительно правым, а видел он себя таковым почти на постоянной основе. Парень уже давно ужился с этим фактом и даже не пытался предпринимать каких-либо попыток исправить устоявшуюся обыденность, однако время исправило всё само. Сейчас он услышал, пожалуй, самую человечную вещь, которую Ода произносил в его отношении. Прекратив чесать голову, Дин выпрямился, глядя прямо на отца. Тот, в свою очередь, заметив такую реакцию, приподнял бровь, кивая ему головой.

– Чего?

– Знаешь… я, пожалуй, правда подумаю над этим. Не умею я в эту всю киллерскую херню. Да и не хочу.

– То, что не хочешь, я знаю. Сто раз уже слышал. Но получается у тебя лучше, чем у многих других. И всё же. Не хочу, чтобы ты посеял шанс на счастливую жизнь на очередном задании. Хм… у меня есть одна работница, часто очень выручает нас. Позвоню ей сегодня, пусть найдёт тебе новую хату. Постарайся где-нибудь притереться на пару дней. С нового места и начни жизнь с Каэдэ.

– Посмотрим, – выжал из себя Дин, поднимаясь на ноги.

– Куда надумал?

– На работу. Я ж отпросился сегодня на время, чтобы сюда прийти.

– Точно-точно. Ну, давай, шуруй. Созвонимся, если что.

Оба Иватани улыбнулись, глядя друг на друга. В этот момент между ними проскочил некий огонёк тепла, что немного согрел их души. Протянувшись друг к другу, они крепко пожали руки своей манере Иватани – быстро и невероятно крепко.

Осталось только прийти на работу.

2099 год. Начало июля.

Институт, как всегда, благоухал своей немного суетливой, но всё ещё комфортной атмосферой. Тёплый ветер рассекал среди деревьев парковой зоны, шатая ветви кипарисов, посаженных вдоль всех тротуаров. Студенты теплились на газонах, разложив свои пледы и устраивая мини-пикники. Единственное, что нарушало сей покой, так это приглушённый звук выстрелов с крытого полигона, где, по-видимому, до сей поры отрывался ушастый неадекват. Да и поделом. До тех пор, пока кто-то не мешал напрямую, Дин мог лениво наслаждаться своим обедом, состоящим из пары круассанов и баночки молока, сидя на лавке и вальяжно вытянув ноги. Листва над головой укрывала от палящего солнца, и, тем не менее, Иватани всё равно расстегнул верхние пуговицы, чуть расправив ворот, ибо духота была неописуемой. Он уже провёл две пары на сегодня, и это были единственные уроки на ближайшие пару месяцев, ибо у студентиков наконец начались каникулы. Можно сказать, что это был последний рабочий день, но как бы не так. Посреди пар к юному преподу заглянул Нери, который в своей натянутой манере попросил Дина ждать его посреди парка и никуда не уходить. Деваться ему было некуда, пришлось повиноваться.

В голове одноглазого не было особо выраженных мыслей. Он просто отдыхал, запрокинув голову назад, прогоняя через себя воспоминания о похоронах, что произошли на днях. Атсумэ тогда его сильно удивил. Мысль о том, что он лишь страшащийся всего ребёнок, уже давно засела прочным стержнем в фундаменте общей картины его личности, однако в тот день магнитный впервые дал достойный отпор, поставив своё «я» превыше всего остального. Это было действительно почётно, однако место для этого было явно неподходящим. Вспомнив то, каким беззащитным он был в тот момент, Дин инстинктивно поёжился на месте, давая себе отчёт, что Кьюсэ имеет полные штаны возможностей разорвать кого угодно на части, даже если противник будет явно сильнее. От этого Иватани стало не по себе. Всё то время, пока эти двое работали вместе, Дин то и дело пренебрегал зажатым характером мальчугана, постоянно отвешивая ему оплеухи по поводу и без. Видимо, это его сильно задевало. Тогда-то парню вспомнился опыт обучения владению оружием и как Арм отвесил ему по затылку. Паззл сложился – это было крайне унизительным действом, а потому каменный молча зарёкся так больше не делать. Может, оно и к лучшему.

В реальный мир из внутреннего Дина вытянули возмущённые возгласы, что, как сирена, оповещала всю ближайшую округу о чём-то страшном. Кричали так, будто источник звука был чуть ли не над ухом, в то время как причина этих волнений находилась метров за пятьдесят от самого Иватани. Это были два парня, идущих по дорожке, один из которых спокойно топал вперёд, сложив руки в карманы, в то время как второй чуть ли не из штанов выпрыгивал, размахивая руками по сторонам, явно пытаясь доказать что-то своему собеседнику. Складывалось ощущение, что это приближался внебрачный сын Армандо, который являлся таким же любителем рвать горло от крика.

Лишь когда колоритное дуо приблизилось, Дину удалось разобрать смысл спора.

– Да ты гонишь что ли?! Динозавры обалденные! Как они могут тебе не нравиться?!

– Ну не знаю, друг. Ящерки противные.

– Вообще сдурел?! Ящерки?! Это самые настоящие звери! Ты диплодока видел?! Он же, сука, здоровый! Травоядная тварь, но к нему даже тираннозавр не приблизится, зассыт, как девочка!

– Ох, я о таких не слышал. Всё равно ведь они ящерки, да?

– Ты… Я те… Я тебе сейчас голову оторву и обратной стороной в очко затолкаю, ты, гадёныш!

От столь интеллектуального разговора у Дина отсохло как минимум две извилины. Кто вообще будет обсуждать подобное, так ещё и столь громко?

– О, это он! – крикливый парень указал на отдыхающего Дина пальцем, сразу ударяя своего друга по спине, чтобы тот поторапливался.

– Ай, – спокойно отреагировал второй. – А точно он? Молодой какой-то.

– Да по-любому! Ты на глаз его посмотри!

– Какой именно?

– Слепой, блин!

– Я вас слышу вообще-то… – вклинился Иватани.

Подойдя в упор, товарищи остановились напротив Дина. Одноглазый сразу приметил их вид: тот, что крикливый, на вид был чуть выше среднего роста, одетый в оверсайз штаны и мешковатую кофту. Всё его лицо было беспорядочно забито шрамами, даже хуже, чем у Дина. Левый его глаз был серым и, по-видимому, слепым, а каштановые волосы с одной зелёной прядью были растрёпаны так, будто он только-только проснулся. Второй же чудак, что по росту был почти ровно как Иватани, был одет более формально: чёрные зауженные джинсы, белая рубашка и расхлябанный галстук. Весь этот комплект дополняли его белоснежные волосы с длинной чёлкой, зачёсанной направо, и прозрачные авиаторы, через которые можно было видеть его ярко-голубые глаза. Лицо у него было даже смазливее, чем у Атсумэ, в то время как его товарища назвать даже симпатичным ну никак не получилось бы.