Тяжёлый стук в дверь в мгновение сделал ноги Дина ватными. Желание говорить пресекло на корню, хотелось только закрыться у себя в комнате и не вылезать оттуда до конца дня. Иватани не мог точно описать свой страх, однако ему казалось, что его сейчас будут отчитывать, как ребёнка. Только вот тянуть было нельзя. Каэдэ уже пошла в коридор, так что пришлось следовать за ней. Открыв занавес между жизнью и смертью, Иватани пустил на порог статного мужчину в пальто, что был ростом не менее двух метров. Он пристально оглядел сначала помещение, а уже потом виновника сего приезда. Его взгляд был тяжёлым и совсем не веял добротой. Сделав уверенный шаг на порог, предварительно немного пригнувшись, мужчина протянул руку незнакомцу и стал дожидаться ответа. Пожав руку что было сил, Иватани кивнул в знак приветствия и отошёл в сторону.

– Пройдёте, мистер Мори?

– Воздержусь, пожалуй. Каэдэ, ты собралась?

– Да, пап, – Кая подошла к нему на руки и обняла что было сил.

– Сколько вам лет, молодой человек? – сдержанно приобняв рукой дочь, поинтересовался мужчина.

– В середине мая будет восемнадцать.

– Так вы младше моей дочери? Что ж, допустим.

В тот момент Дин подвис, осматривая девушку. Она выглядела от силы лет на пятнадцать, но уж совсем никак не на девятнадцать и более, так что такие подробности казались совсем уж надуманными. Если же присмотреться, то и её отец выглядел тоже достаточно свежо. Ему было около пятидесяти, если считать по возрасту Каи, но даже так он выглядел на тридцать и не более. И правда, с генами везёт.

– Пока я ехал, у меня немного прояснилась память. Вы можете повторить свою фамилию? – чуть менее серьёзно сказал Мори.

– Иватани. Иватани Дин, сэр.

– Как зовут вашу мать?

– Суми.

– Значит, не ошибся. Я работал с ней пару лет назад. Хорошая женщина. Ни разу в жизни не видел столь искренних людей. Думаю, мне нет смысла переживать на ваш счёт. Могли бы вы передать ей привет от старого друга?

Глаза Дина на секунду стали стеклянными. Уголки его губ медленно опустились, брови расслабились. Дин медленно помотал головой, замечая, что Каэдэ отпрянула от отца с достаточно напряжённым лицом.

– Прошу прощения? – еле заметно замялся Маноду.

– Пап… – попыталась вступиться Каэдэ, но Дин её перебил.

– Она умерла год назад, – подобно призраку протянул парень без каких-либо эмоций.

Секунды не прошло, как уверенный и по-своему страшный человек переменился в лице. Широко раскрыв глаза, он прикрыл рот рукой. Воцарилась тишь. Все переглядывались меж друг другом, совсем не зная, как продолжить разговор, что одной фразой был вогнан в самый настоящий тупик.

– Простите… Я совсем не знал… – помрачнел Мори, который теперь явно не находил себе места.

– Ничего, – коротко и всё так же пусто ответил Дин.

– Что ж это такое… Поверить не могу. Ещё раз извиняюсь, я совсем не хотел вас оскорбить.

– Она погибла во время теракта год назад.

– Дин… – Каэдэ хотела поддержать нового друга, но отец положил ей руку на плечо и помотал головой.

– Вам очень тяжело, я это понимаю. Думаю, раз моя дочь не против вашей компании, то вы можете прийти к нам на ужин. Что скажете?

– Даже не знаю, – отстранённо сказал парень, складывая руки на груди и опуская голову.

– Я не в праве вас заставлять, но меня замучает совесть, если я не смогу хотя бы минимально позаботиться о сыне своей коллеги.

– Пожалуйста, приходи. У меня очень хорошие родители, вы поладите, – добавила Мори, подходя к Дину и беря того за руку.

– Ну… – собравшись с мыслями, Иватани облегчённо выдохнул, стараясь отогнать все воспоминания того ужасного дня. – По крайней мере, твой отец мне уже нравится.

Все присутствующие улыбнулись и слегка разгрузили обстановку. Маноду подогнал дочь, чтобы та начала обуваться, в то время как Дин молча стоял, прижавшись к стенке спиной, ожидая, пока гости его покинут.

– И каков твой ответ? – уточнил Мори.

– Терять мне нечего, так что я за.

– Хорошо. Приходи послезавтра вечером. Где-то часов в семь.

– Буду как штык.

– Проводишь нас до машины?

– Да, давайте.

Быстро обувшись и выйдя из квартиры, Дин прикрыл за собой дверь и неторопливо зашагал по балконному коридору. По пути он не мог оторвать взгляда от миниатюрной фигурки, что шла перед ним в обнимку с отцом. Она буквально сияла, когда находилась рядом с ним. Видимо, у них в действительности настоящая семья. Вспоминая свои годы, Дину всегда хватало внимания матери, однако отец зачастую вёл себя отстранённо, когда дело не касалось тренировок или обучения каким-то исконно мужским делам. В понимании Оды, обучение и воспитание было одним словом, а потому он мало заморачивался над остальными вопросами, которые не касались практических умений. Можно сказать, что Иватани вырастила именно мать, а отец просто был на подстраховке.

От мыслей Дина отвлёк хлопок двери. Маноду усадил свою дочурку на переднее сиденье и повернулся к парню. Тяжело вздохнув, он понизил тон и уставился прямо в душу парню, который достаточно быстро занервничал.

– Неудобно задавать такой вопрос именно сейчас, но я не могу не спросить. Какие у вас за отношения с моей дочерью?

Паника и ничего иного. Дин совершенно не знал что ему отвечать на подобный вопрос. Он действительно чувствовал себя провинившимся ребёнком. Сделав задержку перед ответом, Иватани сложил руки в карманы и уставился на Маноду в ответ.

– Я с ней два дня знаком, так что можете меня о подобном не спрашивать. Но… да, она девочка красивая, симпатия к ней у любого будет.

– Это максимально неоднозначный ответ.

– Чётче я вам сейчас не отвечу.

– Ладно. Но имей ввиду, я далеко не самый лояльный отец.

– Так ведь даже интересней, – ухмыльнулся Дин, протягивая Маноду руку на прощание.

– Может и так, – улыбнулся Мори в ответ. – Не забудь прийти, – он крепко пожал Дину руку и сел в машину, начиная постепенно выезжать с парковки.

В окно высунулась и Каэдэ, маша на прощанье своей маленькой ладошкой, в ответ на что Дин лишь сдержанно кивал, провожая довольно дорогую иномарку взглядом, пока та окончательно не скрылась за поворотом.

Машина спокойно ехала по утреннему Райто, полностью поддаваясь ритму дорожного движения. Торопиться Маноду было некуда, единственное, что хотелось, так это поскорее увидеть жену. Каэдэ же на протяжении пути размышляла над всем, что с ней произошло. За эти два дня она успела пережить столько происшествий, сколько обычно не происходило и за месяц. Эмоции от произошедшего смешивались в одно целое, порождая внутри девушки действительно хорошее настроение, несмотря даже на сломанную руку.

К счастью обоих родителей, Каэдэ оставалась дома до полного своего восстановления. Шли дни, близился день рождения Дина, а девушка, что не могла оставить парня без подарка, решила порадовать его своими силами, а потому принялась вязать тому шарф, одновременно с этим разрабатывая руку, с которой к тому моменту уже сняли гипс. Иватани периодически приезжал к девушке и они вместе проводили время: общались, смотрели фильмы и гуляли по прекрасному весеннему мегаполису. Они постоянно переписывались, много болтали по телефону, а потому к концу мая уже многое знали друг о друге. Для Дина же это были первые подобные отношения с девушкой, а потому многие шаги давались ему тяжело, и, тем не менее, он очень старался: исключал из своего говора грубые выражения, зачастую ухаживал за собой, чего прежде не случалось и в принципе старался вести себя более очеловеченно.

Ещё спустя месяц, переборов своё смущение, Дин сделал девушке предложение о начале отношений.У Каэдэ было ни одной причины, чтобы ему отказать.

2099 год. Середина июня.

Кажется, выражение «птички над головой» придумали не просто так, и Дин ощутил это на собственной шкуре. Алюминиевая бита отскочила от его башки с металлическим лязгом, а орудующий ею якудза сразу же замахнулся для второго удара. Не успел он моргнуть, как его голова разлетелась о стену. Каменный, как оказалось, умеет драться и ногами. Сменив сторону стойки, Иватани отскочил в противоположном направлении и снёс ещё одного нападающего плечом, после прыгая ему на голову пятками. Из-за угла в конце коридора показались несколько автоматов, что незамедлительно принялись поливать весь коридор свинцом. Достаточно быстро среагировав, Дин создал на предплечье каменный щит, вжался в стену, прикрываясь им и стараясь минимизировать область, куда может попасть пуля.