– Я переночую тут, милая, – объяснила мне она. – Надо утром сдать коттедж хозяевам. А ты-то что?

– А я на автобусе приехала, а они уже не ходят, а на такси денег не взяла…

– Что ж ты так, милая? – в голосе ее проскользнуло недовольство. – Здесь и еды почти нет.

– Ничего, мне не надо, я люблю голодать! – сообщила я радостно и заморгала на нее. Маша пожала плечами:

– Ну иди, вон, в комнату, только на кровать не лезь. Мы договаривались без ночующих, чтоб им белье не перестирывать. У меня с собой спальник.

– Ничего, я в кресле, – пробормотала я и, придерживая крысу, пробежалась до указанной комнаты. В ней было весьма промозгло и попахивало плесенью, свет не включался. Но мне, в общем, это было неважно. Я упала в шершавое кресло, сунула Иштар за пазуху и прикрыла глаза. Немного отдохну, а потом надо будет где-то запереть крысу и подумать над делом…

Проснулась я резко и как-то неприятно, будто меня пнули. Болела шея, поскольку голову я откинула на низкую спинку. Иштар, конечно, выбралась из-за пазухи, и теперь ее круглый ушастый силуэт виднелся при слабом свете, шедшем из холла, на ручке кресла. Она что-то грызла, но заметив, что я насторожилась, тоже из солидарности застыла.

Разминая шею, я осторожно огляделась, одновременно прислушиваясь, а потом глянула на часы. Был час ночи, то есть поспала я немного. Кругом стояла загородная тишина, только чуть потрескивал кузнечик за окном. В принципе, можно было засыпать обратно, но так я бы сделала до службы в полиции. Сейчас же я более внимательно относилась к своим предчувствиям, поэтому послушав некоторое время, осторожно встала, подхватила Иштар и вышла в холл. По крайней мере поищу, во что посадить крысу, чтоб не убежала до утра. Может, какое-то ведро…

Двигаться я продолжала мелкой походкой Ирочки Солнцевой и даже несколько раз пискляво ойкнула – хотя кто меня там слышит? Судя по похрапыванию и посвистыванию из соседней комнаты, Маша видела десятый сон. Не включая света и крадучись, чтобы ее не разбудить, я отыскала небольшую кухню, заваленную грязной посудой (в окно светила полная луна), прихватила сетчатый ящик для хранения овощей, сделанный из крепкого на вид пластика – если посадить крысу под него, а сверху положить ноги, наружу она прогрызется нескоро, – но после этого пошла почему-то не к себе в комнату, а по направлению ко входной двери. Никогда не была склонна к мистике, и тем не менее иррациональное предчувствие, что если я все же выйду, то кого-то там обнаружу, не давало мне покоя.

Я бесшумно подобралась к двери и взялась за холодную ручку. Иштар сжалась на моем плече, но я сама особо не боялась. Все равно, скорее всего, там никого нет – или какой-нибудь случайный пьяница, которому как раз удобно будет надеть сетчатый ящик на голову.

Дверь почти не скрипнула. Я вышла под лунный свет на влажное от росы крыльцо.

Действительно никого. Только тихонько стрекочет кузнечик и посвистывает какая-то птица. Так что трудно сказать, какая идея заставила меня слезть с крыльца и побрести через двор к автостоянке. По дороге я наткнулась на мангал и чуть не упала в сухой бассейн.

Вот она – линия кустов, разрыв в которых служил выходом. Я шагнула наружу.

И в лицо мне ударили фары.

Я мгновенно сжалась и отпрянула, прикрывая лицо локтем.

– Не бойся, не бойся, милая, – ласково сказал мужской голос. – Я очень рад с тобой познакомиться. Ты же меня хотела видеть?

Передо мной в ореоле искусственного света стоял Ратибор собственной персоной.

«Быстро у них осведомители работают», – мелькнуло у меня в голове. Все это было не слишком хорошо и даже, как выражается иногда Савва, стремно. А у меня и оружия при себе никакого нет, кроме мультитула с тупым ножом в нагрудном кармане комбинезона…

Зато, конечно, испуганно-глупое лицо мне состроить в таких обстоятельствах ничего не стоило. Старательно моргая, я делала вид, что еще не привыкла к свету, а сама давно успела увидеть, что позади Ратибора, который, несмотря на мускулы (он снова был в расстегнутой рубашке), вживую оказался мелким, пониже меня ростом, стоит несколько подозрительных фигур гораздо выше и шире в плечах – наверное, телохранители или охрана.

Тут Ратибор повторил свое «не бойся, милая», и я вспомнила, что надо бы что-то сказать.

– Вы пришли за мной? – неуверенно произнесла я фразу из какого-то фильма.

Смазливое Ратиборово лицо озарилось снисходительной улыбкой.

– Да, конечно! Мы с братьями и сестрами Вероятности сразу заметили тебя. Тем более, ты вышла на наш зов.

– Но меня никто не звал! – пропищала я.

– Но ты же почувствовала, что нужно выйти! – резонно заметил Ратибор. На это не знали, что ответить, обе мои ипостаси: поддельная и настоящая. Заместитель главы секты сверкнул отбеленными зубами и протянул ко мне украшенную множеством фенечек руку:

– Милая, я тоже услышал, что ты во мне нуждаешься. Твой дух тянется к знаниям. Ты из тех избранных, кто сможет послужить Благу и получить доступ к Высшим Таинствам, поэтому я пришел к тебе вместе с братьями! Ты хочешь научиться слышать Мать-Вероятность?

Вопрос его, к сожалению, не предполагал отрицательного ответа. То есть, конечно, если я сейчас закричу «отвяжитесь от меня», нырну в кусты и побегу по полю, петляя между вышками ЛЭПа, преследовать они меня вряд ли станут (хотя черт их знает), но так я провалю все задание. Внедриться после этого в секту будет невозможно. Надо изобразить хоть какое-то подобие радости в ответ на эти речи об избранности, но и гарантий не давать.

– Спасибо! Я очень хочу научиться слышать Мать-Вероятность… – в конце концов промямлила я. – Но меня дома ждут… Мне надо собраться…

Ратибор мелодично рассмеялся – сзади него раздались еще два смеха, не в пример неприятнее.

– Милая, ну конечно! Ты боишься, я понимаю: ты жила среди людей низких вибраций. Но мы никого не берем в плен, у нас все душевно и добровольно… Послезавтра, если хочешь, приезжай к 12 часам в пансионат «Калуга Йога энд Спа» – вдруг перешел он на совершенно прозаический тон. – Отсюда на автобусе минут двадцать. Спросишь Бирюкова, я подойду на рецепшен и расскажу наши правила и что нужно для посвящения в Ахиати.

Он одарил меня еще одной белозубой улыбкой, поклонился, сложив правую руку знаком «окей», и залез в машину. Позади него пристроились неразборчивые фигуры «братьев». Машина подалась задом, развернулась и ускакала по ухабам, оставив меня в недоумении. Что это было? Меня отпустили? Или наоборот?

Я машинально поправила крысу на плече, залезла в нагрудный карман и вытащила мультитул. Оказывается, он заржавел, и лезвие ножа вообще не отгибалось. Хорошо, конечно, что не пригодился… И что это за Ахиати?

Интернет здесь ловил хорошо. «Ахиати» – переводилось с аккадского языка как «сестра». Посвящение в сестры, значит. Переход на новый уровень по сравнению с молитвами за деньги и запретом наступать на трещины. В общем-то, это мне и было нужно… Но как теперь обезопасить себя и ничего не испортить? Судя по мгновенной реакции секты, у них все очень хорошо с осведомителями и сбором информации. Если я пойду домой, они могут за мной проследить, а значит, узнать адрес, мою настоящую фамилию и профессию. Придется до послезавтра не выходить из роли Ирочки Солнцевой.

Рано утром, с первым автобусом, я поехала в Калугу. Там сняла номер в самом дешевом хостеле, дала своим соседям по комнате погладить крысу, наскоро выпила чаю, бросила пустую сумку и отправилась по магазинам и рынкам. «Хвоста» за мной вроде бы не было, но я не обольщалась этим впечатлением, поэтому покупки делала с оглядкой и не теряя сектантского выражения лица.

Вернулась я с рюкзаком, где была уложена еда типа супа и пюре в пакетиках, некоторые лекарства и перевязочные материалы, смена белья, кое-какая одежда, которую я подобрала на рынке по наиболее дурацкому виду, а также набор для маникюра с острыми инструментами, тонкие шпильки на случай вскрытия замков, солидный кухонный нож-тесак в чехле (для конспирации в соседнем отделе я купила батон колбасы), запасной аккумулятор для телефона и прочие мелочи, которые, по моему мнению, должны были пригодиться мне, если я надолго останусь в секте. Потом еще наведалась в зоомагазин, где приобрела корм и маленькую пластиковую переноску для Иштар. Эту ночь и мне, и моим соседям по хостелу был необходим нормальный сон.