– Что ж, спасибо за поддержку. Я это ценю.

– Ты знаешь, что Кора тоже здесь?

– Кора? – Лив на секунду зависла, будучи совсем не готовой к такой резкой смене темы. Да и новость Крис на неё вывалил весьма неожиданную. – Ты не шутишь?

– Какие уж тут шутки. Линда сама удивилась, когда та объявилась месяц назад и попросила забронировать для неё и её бойфренда четвёртый шале.

– И… как она? Ты её уже видел?

– Видел. Хорошо выглядит – поправилась, отпустила длинные волосы, занимается йогой и медитирует. А вот её дружок странный до жути, так что будь внимательна. От него исходят сигналы то ли непонятого гения, то ли серийного убийцы…

– …и сложно сказать, что из этого хуже, – подхватила его слова Лив и неожиданно для самой себя рассмеялась. К её ещё большему удивлению Крис тоже хохотнул, но вовремя остановил себя. Впервые за время их разговора их взгляды встретились. Хегер казался уставшим и совсем не таким задорным, как раньше, но его обаяние хоть и поблекло немного, но не погасло вовсе. Где-то в глубине души он оставался всё тем же забавным и сумасбродным парнишкой, в которого глупая юная Лив была тайно влюблена в старших классах.

– Ладно, отдыхай, – немного помявшись на месте, Крис засобирался уходить, но на пороге вдруг остановился и, помолчав немного, виновато выпалил: – Я был не очень-то приветлив с твоими друзьями. Просто… знаешь, шестой шале и всё такое…

– Знаю. Я им всё объясню, – заверила друга гостья хижины, тепло ему улыбаясь. Кристофер несколько раз кивнул, как будто успокаивал сам себя.

– И их это не отпугнёт?

– Поверь мне – Маршанов не так-то просто напугать.

Когда-то давным-давно на берегу прекрасного заповедного озера появился дом. Дом семьи Эрнан.

Конечно, появился он не за один день. Большие поместья знатных семейств не вырастают из земли, как по волшебству. Но было это так давно, что никто уже и вспоминать не станет о том, как рабочие копали землю, как тащили и укладывали тяжелые камни, как поднимали высоченные мраморные колонны, осыпая их отборными ругательствами на самых разных языках. Весь этот колоссальный труд стёрся в пыль, угодив в жернова времени.

А дом остался. Слишком большой для немногочисленной семьи и слишком вычурный для столь скромного поселения. Озёрному духу это не понравилось. Конечно, Ладоэль понимал, что люди рано или поздно займут гораздо больше места. С людьми всегда так: где появляется один или двое, там вскоре плесенью разрастается целая орда снующих туда-сюда человечков. И та деревенька, из которой к берегу озера иногда приходили крестьяне, тоже постепенно росла, но этот дом…

До чего же он был уродлив и огромен! И до чего же чванливы и высокомерны были его обитатели. Казалось, ничто не волнует их на всём белом свете, кроме собственных персон. Но что это были за персоны? Такие уж важные да значимые? Разве что богатые. О, да. Богатствами Эрнанов судьба не обделила. Глава семьи гордился своими породистыми лошадьми, щеголял в бархатных одеждах цвета пурпура и всем вокруг рассказывал про свою нескончаемую библиотеку, напичканную редкими книгами, которые ему было некогда читать. Его сухая, лишённая всякого девичьего обаяния, жёнушка с крючковатым носом и мелкими тёмными глазками ни в чём ему не уступала: обвешивала себя драгоценностями с ног до головы и не упускала шанса напомнить всякому простому человеку, что никогда и никто не будет равен Эрнанам в этих краях.

Глупые люди, они не понимали, что у этого озера, у этих гор и скал и всей земли вокруг есть лишь один хозяин. Один страж, которого даже сама смерть была бы не в силах прогнать, покуда он сам бы того не пожелал. К сожалению, упиваться своим могуществом Ладоэдю было не так-то просто: глупые и жадные Эрнаны не желали слушать местных легенд, не выказывали почтения к озеру и не придавали значения смертям рыбаков и строителей, когда озлобленный Ладоэль утаскивал к себе на дно какую-нибудь зазевавшуюся жертву или бросался на путников в сером волчьем обличии.

Можно было бы подумать ненароком, что дух озера был чистейшим злом и людей ненавидел, да только всё было не совсем так. Большую часть времени Ладоэль спал на дне озера, под толстым одеялом стеклянной воды, или сидел в кронах деревьев, слушая шум ветра и щебетание птиц. Он был частью самой природы и за людьми наблюдал, как и за всеми прочими живыми существами в округе. Они ежедневно копошились, делали свои мелкие дела, убивали друг друга и размножались – чего уж тут особенного? Некоторые ему казались симпатичными, и он мог наблюдать за ними пристальней и дольше, даже иногда незаметно вмешиваясь в их дела. Особенно ему нравились дети и их глупые игры, а ещё крестьянские девушки, что приходили на озеро стирать бельё по субботам.

Ему нравилось, когда люди пели, даже если песня была не складная, а певец – не очень-то трезв и в своём уме. Ему нравился смех и тихие признания влюблённых. Иногда он с интересом наблюдал за сценами ревности и драками. Люди очень смешно дрались – нелепо, но изобретательно. Такое яркое зрелище попадалось на глаза не так уж часто, но всегда очень увлекало. Но Эрнаны Ладоэля раздражали в независимости от того, как они смеялись и дрались. В них всё ему было отвратительно, всякий жест и вдох. Быть может потому, что они посмели возвести у его озера этот пошлый уродливый дом или же потому, что они сами по себе были чужими для всего этого острова и даже не пытались стать ему роднёй.

Впрочем, появление на свет единственного наследника как будто ненадолго смягчило и Эрнанов, и отношение духа к ним. Ладоэль не трогал детей и не испытывал к ним какой-либо злобы. Напротив, если какой-нибудь глупый мальчишка сбегал от надзора матушки и попадал в холодные воды озера, Ладоэль тут же выталкивал его на берег, не желая потом слушать причитания и крики женщины, оплакивающей бездыханное тело своего непутёвого отпрыска. Хотя даже у него не всегда получалось помочь.

Иногда в деревне вспыхивали эпидемии, и тогда смерть приходила за всеми без разбора, не щадя ни детей, ни стариков. Юный Эрнан появился на свет как раз в самый разгар очередной вспышки какой-то жуткой болезни, от которой все вокруг желтели и теряли свои жизненные соки. Тогда любопытство Ладоэля разыгралось настолько, что он не выдержал и пробрался-таки в этот огромный домище через приоткрытое окно, чтобы понять, выживет ли дитя неприятных соседей. Ужиком он вполз в детскую комнату, где в своей колыбели мирно спал маленький аристократ.

Ладоэль долго разглядывал его бледные щёчки и совсем крохотные пальчики, чтобы в конце концов сделать неожиданный вывод – это последний Эрнан. Точно Ладоэль не мог понять, почему он так решил. Перед глазами его мелькали годы жизни наследника семьи: его детские шалости, нелепые кое-как скроенные рифмы поэм, занятия по фехтованию и верховой езде. Он видел, как дурному парнишке в одиннадцать лет предстоит получить рваный шрам на руке, когда он решит переползти через кованую ограду поместья. Чудом избежит смерти, но никто этого не поймёт, а сухая и строгая матушка лишь побранит отпрыска за то, что тот запачкал кровью бархатный сюртук. Во всём этом Ладоэль почувствовал особый смысл и решил приглядеть за юным Эрнаном.

Смелый мальчишка. Странный мальчишка. Последний в своём роду. Интересно, что будет, когда в его юношеском сердце вспыхнет любовь?

***

Констанция ещё никогда не просыпалась настолько резко. Очень необычный опыт – она вдруг просто распахнула глаза и глубоко вдохнула прохладный, наполненный озёрными и хвойными ароматами воздух. Всего секунда – и сознание ясное, а в голове нет и намёка на сонливость. Без особого труда девушка заставила себя сесть, поднимая лёгкое и полное энергии тело. Неужто местный климат так повлияли на неё?

В спальне всё ещё царил лёгкий полумрак, а за окном молочные облачка тумана лениво скользили по зеркальной поверхности Солёного озера. На часах светились цифры, на которые девушка с полминуты смотрела, не моргая.