К счастью, в детстве она много путешествовала с отцом и братом. В том числе и по жарким странам, поэтому хорошо знала главное правило летнего гардероба для теплых краёв: натуральные ткани (хлопок, щёлк и лён) спасут от палящего солнца, а максимальное оголение тела – увы, нет. Вопреки распространённому мнению. Теперь, когда ей предстояло жить на этом острове, она предусмотрительно обновила гардероб. Особенно она полюбила свои новые шелковые костюмы с накидками-кимоно. Выглядело солидно, на неидеальной фигуре сидело идеально, а ещё нежная шелковая ткань приятно щекотала кожу, обдавая её прохладой.

Вот и сейчас, вначале чудовищно жаркого дня, Конни вышагивала по внутреннему дворику родового замка Ди Гранов и почти не испытывала дискомфорта. Не считая того, что лицо щипало солнце, а птицы, поселившиеся в густой кроне магнолий, вполне возможно, подумывали в следующий раз разбить гнездо в её спутанных светлых волосах.

Путь через внутренний двор был самым коротким, если нужно было попасть в «общую» северную часть здания. Родовой замок основателя первого поселения на этом острове, Святого Линсея Ди Грана, имел форму идеального квадрата, каждая из четырёх частей которого была направлена строго по сторонам света. Теперь всё это массивное многокомнатное великолепие из серого камня было поделено между тремя наследниками семьи. Констанции досталась южная сторона, окна и балконы которой выходили в сторону моря. Её брат Берт поселился в восточной, откуда можно было наблюдать, как солнце поднимается над оранжереей, садом и терракотовыми крышами окраины Линсильвы. Из некоторых комнат на верхних этажах так же проглядывались фрагменты морских пейзажей. Изумительное сочетание цветов и ландшафтов.

Третья наследница семейных богатств Ди Гранов – Виолетта – слыла безнадёжной никтофилкой, поэтому жить в западной части замка ей было удобнее всего. Окна там выходили на густую самшитовую рощу, и на закате солнечные лучи очень быстро тонули в ней, как в банке с чернилами. То была самая тёмная часть дома.

А вот северную сторону было решено сделать своего рода нейтральной территорией, поэтому именно тут располагались самые уютные гостиные, столовые, обеденные и чайные комнаты, а так же две библиотеки и бильярдная. Всё делалось для того, чтобы оставшимся Ди Гранам хотелось проводить свободные минуты в компании друг друга.

Большую часть времени дом казался пустым, хотя тут жили люди и имелся штат как приходящей прислуги, так и работников с постоянным проживанием. Огромная площадь, обилие комнат и коридоров делали своё дело. Миражи, сквозняки, пустые помещения – классические атрибуты старых особняков и родовых замков. Естественно, многие местные жители были убеждены, что здесь живут привидения. Как же без привидений? Но Констанция суеверностью не отличалась, а безмолвие этих помещений за недолгий срок пребывания здесь успела полюбить. Тишина успокаивала её, а не пугала. Уверенно она толкнула тяжелую дубовую дверь в средневековом стиле и очутилась в прохладном каменном холле северной стороны. Как же хорошо! Кожа лица успела неприятно разгореться, и Конни еле сдержала порыв прильнуть щекой к холодной стене.

Пристальные взгляды с семейных портретов наблюдали за происходящим, и ей не хотелось вести себя при них как-то странно. Констанция Маршан взяла вторую фамилию Ди Гран всего пару месяцев как, а уже остро ощущала возложенную на её плечи ответственность за честь семьи. И можно было бы поспорить, ведь, строго говоря, её бабушка когда-то очень давно покинула этот остров и без колебаний сменила фамилию. Отец Конни родился в Бельгии, и на Сен Линсей побывал уже только во взрослом возрасте, но…

Эти портреты. С них на девушку сейчас смотрели сплошь Констанции и Адальберты разных форм и модификаций. Семейное сходство было настолько очевидно, что даже немного пугало. Отрицать было бессмысленно – здесь теперь её дом. Надо научиться принимать это и соответствовать.

Собственно, этим она сейчас и собиралась заняться, успешно отыгрывая роль опытной хозяйки поместья. Свернув из галереи портретов к мрачным каменным коридорам технического назначения, а затем в сторону просторного помещения замковой кухни, девушка с удовольствием вдохнула ароматы специй и жареного бекона. Давид Орман, семейный повар, носился от широкой старинной кирпичной печи к плитам из нержавеющей стали, попутно хватая что-то, нарезая, взбивая и смешивая. Впечатляющее зрелище. И завидные спортивная форма и сноровка для мужчины за шестьдесят. Этот человек был фанатом своего дела. При чем фанатом яростным…

– Доброе утро, господин Орман, – поприветствовала повара Констанция, забираясь на стул у кухонного острова, мраморная столешница которого была размером со средний легковой автомобиль. Голос её, смешанный с шипением масла на сковороде, эхом утонул под куполом сводчатого потолка. На такой кухне можно было бы разместить три кейтеринговые организации одновременно, но Орман колдовал здесь один, лишь иногда привлекая на помощь постоянную домработницу Руфь.

– Доброе утро, госпожа Ди Гран! Руфь подала завтрак в изумрудном зале. Или мне покормить вас здесь?

– Всё нормально, не беспокойтесь. Я просто заскочила, чтобы напомнить – у нас сегодня будут гости. Вы внесли коррективы в обеденное меню?

– А чем вам не угодило прежнее? Какой смысл его переделывать?! – повар очень комично ворчал, когда кто-то пытался влиять на его творческие порывы в области питания обитателей замка. Его седые усы начинали активно шевелиться, а сам он становился ещё более резким и стремительным в своих движениях. Конни уже успела понять, что в этом человеке нет ни капли злобы и агрессии. Он чем-то напоминал ей отца-художника. Тот тоже очень остро воспринимал любые комментарии, когда находился в процессе создания шедевра, но искренне зла никому никогда не желал. И даже обидеть в ответ не пытался. – Думаете, внуки доктора не способны оценить отличную еду?

– Внукам доктора четырнадцать и шесть лет. Не думаю, что они оценят стейк из лосося в трюфельном соусе со спаржей и оливками. Надо упростить. Это же дети.

– Упростить как? Что, по-вашему, едят эти дети – шоколад и бутерброды с сыром?

– Бутерброды с сыром, кстати, штука неплохая…

– Ох… – господин Орман на мгновение прервал свою кулинарную одиссею и замер на месте с максимально драматичным выражением лица. Констанция подарила ему теплый успокаивающий взгляд.

– Но я хотела бы предложить что-то вроде пюре с курицей. Может, наггетсы…

– Наггетсы?! – мужчина чуть было не перешёл на фальцет от возмущения. Лицо его покраснело. – Предлагаете пожарить полуфабрикаты?! В этом-то доме?!

– Предлагаю вам обвалять кусочки куриного филе в смеси специй и хлебных крошек так, как это может сделать только талантливый повар, вроде вас, – Конни оставалась спокойной и доброжелательной. – Ни о каких полуфабрикатах, конечно же, и речи быть не может.

– Вот именно! – Орман инстинктивно согласился с последним утверждением, и в пылу эмоций не заметил, что в своём упорстве проиграл. – Думаю, у меня есть подходящий набор для хрустящей панировки…

– Замечательно! – девушка вскочила со своего места и широко улыбнулась. – И, пожалуйста, никаких спаржи и оливок сегодня. Простые овощи и зелень.

И была такова.

Изумрудный обеденный зал идеально подходил для завтраков. Светлое вытянутое помещение с акцентной стеной, украшенной глубокого зелёного цвета плиткой, располагалось достаточно близко к кухне, чтобы еда попадала на длинный буфетный стол ещё горячей, но достаточно далеко, чтобы не слышать громкие возмущённые комментарии повара. А ещё здесь всегда был небольшой сквозняк, поэтому всё вокруг было преисполнено свежести и легкого летнего настроения.

За белым круглым столом у распахнутого арочного окна уже сидели двое: загорелая и прекрасная, похожая на царевну из восточных сказок, женщина лет сорока пяти, а так же высокий и белокурый молодой мужчина с лицом типичного Ди Грана. Севилла Сапфир, управляющая поместьем, первой заметила приближение Констанции и подняла на неё свой гипнотический васильковый взгляд. Волосы у Севиллы тоже вились, как и у Конни, но её безупречная причёска почему-то не превращалась в ужасное войлочное гнездо в этом жарком островном климате. Чудовищная несправедливость.