– Наоборот! Очень даже знакомого монстра! – Лузин критически посмотрел на Таврина. – А тебе не рано вставать с постели, герой?

– В детстве мама учила меня, что не стоит слишком поздно в неё ложиться, а насчёт «рано вставать», она мне ничего не говорила…

– Ну, раз ты уже шутки шутишь, значит, тебе и вправду лучше… пойдём, посмотришь на своё чудище.

– Вы его что же, на базу притащили?

– Зачем притащили? В платочек завернули и в рюкзачке принесли, – и тут Лузин громко рассмеялся.

Ну а кто бы на его месте поступил иначе? Слишком уж комично выглядел в тот момент Сергей Таврин.

***

– Вот, полюбуйся на своего монстра, авантюрист, – экзобиолог Андрей Станкевич подвёл Таврина к лабораторному столу.

Под огромной лупой, пришпиленный булавками к пластиковой поверхности, лежал вскрытый трупик очень меленького зверька.

– Это что, мышонок какой-то? Я в зоологии не слишком силён, если что…

Сергей недоверчиво посмотрел на Андрея. Он всё ещё гадал, какой розыгрыш подготовили для него дорогие товарищи.

– Значит, ты не узнаёшь это чудище? – улыбнулся Станкевич. – Это же минисуслик Бахметова. Помнишь, когда Равиль впервые увидел этого мелкого грызуна, он обозвал его сусликом. С тех пор эту животину официально величают минисусликом Бахметова. Мини, потому что мелок слишком оказался, зараза.

– Да что ты мне тут втираешь, Андрюша? – в голосе Таврина прорезалось раздражение. – Суслика этого я прекрасно помню… только при чём здесь мои монстры?

– Теперь у минисуслика Бахметова есть и второе официальное название – аморфное чудовище Таврина… Что, до сих пор ещё не просёк ситуацию? Ну-ка, подойди ближе, родной.

Таврин послушно склонился над препарированным животным.

– Смотри сюда, – Андрей взял тонкий пинцет и пошевелил им какой-то орган во вскрытой брюшной полости минисуслика.

– Это что у него в животе? Ещё один мозг? – глаза Сергея полезли на лоб.

– Это не мозг, – покачал головой экзобиолог. – Но схожий с ним орган. Дополнительный нервный узел. И вот с помощью этого узла, я думаю, суслик и безобразничает. В смысле, превращается в чудовище Таврина.

– Но как он это делает?

Станкевич громко рассмеялся:

– Ну, ты спросил! Это же тема для целого института!

– Но хотя бы предварительные версии у тебя есть? – Таврин исподлобья посмотрел на экзобиолога.

– Ну… – Андрей почесал переносицу, – поначалу я решил, что животное создаёт уплотнение пространства. Понимаешь? Типа оно умеет сжимать пространство таким образом, что все окружающие его предметы и живые организмы уменьшаются раз в двести… ну, примерно. И при этом сам минисуслик в размерах не меняется…

Таврин недоверчиво глянул на Станкевича.

– Знаю, знаю… гипотеза так себе, – кивнул головой Андрей. – Слишком затратно с энергетической стороны. Нет, теперь мне кажется, что дело во времени.

– Это как?

– Ну, пространство и время, это же две составляющие мирового континуума… и они взаимосвязаны. Что если суслик способен по-особому воздействовать на ход времени? А континуум пытается противостоять этому воздействию. И уже это приводит к сжатию пространства и уменьшению материальных объектов в размерах.

– А самого себя суслик как-то исключает из процесса…

– Именно. Но он расплачивается за свои безобразия замедлением жизненных процессов.

– Точно! Я ещё там, в канаве обратил внимание, что эти чупакабры какие-то заторможенные, – Сергей закивал головой.

– Потому что для них время тогда текло по-другому.

Таврин прищурился.

– И всё равно, это слишком невероятно, – сказал он.

– Но это самое логичное объяснение, – возразил Андрей. – Трупик этого несчастного бурундучка мы нашли на месте твоего последнего квеста. Обрати внимание… видишь, шкурка обуглена? Это его Кирилл, бластером. А того, что тебя сожрать собирался, я уделал. Но от него мало что осталось… Пока ты валялся в отключке, я провёл с десяток опытов. Так вот, если начать раздражать этот нервный узел электрическими разрядами, пространство вокруг начинает искажаться. Даже сейчас, когда это существо мертво. Представляешь, на что способен живой минисуслик?! Впрочем, о чём это я? Ты же сам всё видел. Собственными глазами.

– Получается, – Сергей обиженно шмыгнул носом, – меня чуть не сожрал обыкновенный мелкий суслик?

– Не обыкновенный, Серёга, не обыкновенный. Тебя чуть не сожрал самый удивительный суслик во всей Вселенной. И ты должен гордиться этим обстоятельством.

– Скажешь тоже, гордиться! – фыркнул Таврин. – Ребята-то хоть не слишком громко смеялись?

– На самом деле никто не смеялся. Благодаря тебе наша экспедиция совершила величайшее научное открытие. Это самый удивительный организм из всех, с которыми мне приходилось когда-либо сталкиваться.

Таврин присел на табурет.

– А что это было за ущелье, в которое я попал? – спросил он через какое-то время.

– А! – оживился Станкевич. – Это довольно-таки интересно. Минисуслики, как ты помнишь, охотятся парами. Они роют неглубокую канавку, которая после их манипуляций с континуумом превращается в Большой Каньон. Когда крупное животное оказывается рядом, оно попадает прямо к ним в лапы… или в зубы… Интересная тактика, ты не находишь?

Станкевич ещё о чём-то говорил, восхищался сусликами, рассуждал, какой переворот это открытие произведёт в ксенобиологии…

Таврин его уже не слушал. Он отвернулся и уставился в окно. Сергею было грустно. Разве для того он учился в Космоакадемии? Чтобы сусликов невероятных открывать?

– А что там с индексом безопасности, кстати? – опомнился Таврин и снова повернулся к Андрею. – Прилично понизили?

– Да, индекс пришлось серьёзно пересмотреть. Ну, а как ты думал, после такого-то?

– И много дали?

– Ноль и четыре всего, – вздохнул Станкевич. – Так что о полноценной колонизации Риолы людям придётся забыть. По крайней мере, в обозримом будущем. Однако! – Андрей радостно поднял указательный палец кверху. – Есть и положительные моменты. Сработали твои сейсмодатчики. Мы диаграммы с них сняли и переслали в Центр. И знаешь, что обнаружилось под Тауту? Богатейшие залежи ксилокварца! Причём, концентрация минерала в породе небывалая – целых восемь процентов! Так что ребята сейчас подыскивают место для постоянной исследовательской станции. Быть, быть человеку на Риоле!

***

Таврин сидел в своём отсеке. Как всё-таки странно распорядилась судьба! Он мечтал прославиться как великий космогеолог, а теперь что? Все запомнят его, как первую жертву инопланетного чудища…

Нет, он не согласен! Жизнь продолжается, да и космос на этом не заканчивается. Вперёд, к звёздам! Ведь только от нас зависит, кем нам быть в этом мире – покорителем звёздных просторов или укротителем сусликов.

– Внимание всем! – раздалось из динамика интеркома. – Членам экспедиции Лузина занять места в орбитальном шаттле. Старт через десять минут. Просьба не задерживаться.

Сергей встал и закинул сумку на плечо. Что ж, прощай, Риола, несостоявшийся Рай. Может, ещё увидимся…

Вокруг, насколько хватало взгляда, раскинулось море песка. «Пустыня, что ли, какая-то?» – подумал Емельянов. Мысли в голове казались чужими. Вялыми и одновременно густыми, тягучими, как кисель. Как он вообще здесь оказался? Вова потряс головой, пытаясь прогнать наваждение… Всё неправильно. Сейчас он должен находиться в рубке своего космокатера… Но он в пустыне… Почему? На этот вопрос у Вовы не было ответа. Емельянов никогда в жизни ни в одной пустыне не бывал. Он сторонился их инстинктивно – наверное, космоса ему хватало с избытком. Ведь космос, по сути, та же самая пустыня. Всем пустыням пустыня. Пожалуй, даже попустыннее знаменитой Сахары. Так что, нет, никаким калачом его в эти Каракумы не заманишь. И всё же, всё же… вот он сидит на песке… а почему, собственно, он сидит? Емельянов резко вскочил на ноги, тренированное тело послушно выполнило приказ мозга. Это хорошо, это значит, что физически он в порядке… А как насчёт душевного здоровья? Емельянов оглянулся.