Светодиод на контрольной панели несколько раз мигнул, словно сомневаясь в чём-то, а затем ярко загорелся красным.

– Всё, труба, кэп. Зря только надеялись, – бортинженер «Немезиды» Андрей Головин обиженно шмыгнул носом и с размаху плюхнулся в кресло. – Отправить сообщение мы не сможем.

Альберт Юсупов, капитан корабля подошёл к пульту дальней связи.

– И что, нет никакой возможности восстановить передатчик? – спросил он, глядя на тревожно перемигивающиеся огоньки индикаторов.

Бортинженер покачал головой:

– Хотел бы я вас обнадёжить, капитан, но, увы! Сигнал красный, а это значит, что уровень повреждений в основных блоках гравистанции выше восьмидесяти процентов. Но дело даже не в повреждениях. Допустим, случится чудо и мне удастся поднять квантронику… Ну, а антенны? Наружные устройства полностью разрушены протоволной!

– Может, у нас получится соорудить временный излучатель из уцелевших листов внешней обшивки? – предложил Джон Лэнг, бортовой врач.

– Попробовать, конечно, можно, – Андрей пожал плечами, – но в результате я не уверен. Без специальных приспособлений… гиперсвязь это вам не короткие волны, на коленке гравичашу не выправишь.

– И вряд ли у нас есть время на подобные эксперименты, – вмешался в разговор Эдуард Хэн, экзобиолог экспедиции, он же специалист по биосистемам и системам жизнеобеспечения.

Капитан резко обернулся.

– Воздух?

Хэн кивнул:

– Он самый.

– Но как же так? Мы ведь сохранили запас кислорода практически полностью, – в голосе Юсупова промелькнуло недоумение.

– С кислородом полный порядок, капитан, – подтвердил биолог, – а вот контур регенерации тянет в лучшем случае на одну восьмую от нормы. То ли от удара, а может от перепада давления… да и излучение могло стать причиной… в общем, большая часть микроорганизмов погибла и восстановить их «поголовье» быстро не получится. Так что даже если мы используем все подходящие реактивы в качестве альтернативных поглотителей…

– Сколько у нас времени? – перебил Хэна Юсупов.

– Часов через сорок уровень углекислоты подберётся к критической, то бишь к смертельной отметке.

Стажёр Коля Пересветов издал горлом сдавленный хрип, как будто у него уже начиналось удушье.

– Можно использовать медицинские препараты для замедления метаболизма. Это сильно уменьшит выделение углекислого газа, – Джон Лэнг посмотрел на капитана. – Думаю, что смогу…

– Всё это не будет иметь смысла, если мы не отправим сигнал с нашими координатами, – оборвал бортврача Юсупов.

– Но ведь нас же станут искать! – стажёр Пересветов вытер рукавом пот со лба. – Мы не вышли на связь, все резервные сроки давно прошли, на базе поймут, что с нами что-то неладно.

– Эх, салага! – проговорил молчавший до той поры штурман «Немезиды» Виктор Загин. – И чему теперь только учат молодняк в Академии? У нас был чистый полётный лист. База не знает нашего местоположения. Они будут опираться на координаты крайнего сеанса связи. Где мы находились сутки назад? Вот то-то и оно. Район этот совсем не пустынный. Здесь звёзд – как насыпано. Конечно, нас найдут. Месяцев через шесть. Столько мы без исправного регенератора не протянем. Так что без сигнала нам каюк.

Юсупов повернулся к Загину.

– Мне показалось, или у тебя есть конкретные предложения?

– Есть, – штурман кивнул головой и отложил в сторону яркий журнальчик, который он до того листал с невозмутимым видом, – но для начала я бы задал пару вопросов нашему уважаемому костоправу…

***

Катастрофа произошла, когда малый исследовательский корабль «Немезида», находившийся в рейсе со свободным полётным заданием, был слишком далеко от базы. Метеориты и метеоры из антивещества – явление само по себе чрезвычайно редкое, но поскольку такие вещи в природе всё-таки существуют, пренебрегать возможностью встречи с ними не стоит. Именно поэтому каждый космический корабль землян оборудовался специальным радаром для детектирования антивещества в пространстве. «Немезиде» просто не повезло. Антиметеорит, с которым ей суждено было столкнуться, оказался до неприличия большим. Защита корабля отработала штатно, но протоволна, всегда возникающая при аннигиляции, серьёзно повредила внешний корпус звездолёта.

К счастью авария случилась не в глубоком космосе, а в непосредственной близости от одной звёздной системы, недавно открытой и даже на скорую руку обследованной. В составе системы отсутствовали пригодные для жизни планеты, но имелась парочка с более-менее нормальной силой тяжести. Капитан «Немезиды» Альберт Юсупов принял единственно правильное в подобной ситуации решение – «рвануть» к ближайшей из этих планет и попытаться совершить посадку. В случае успеха это дало бы людям шанс на спасение. Оставаться же в разбитом корабле в открытом пространстве было смерти подобно.

***

– Что тебя интересует, Витя? – врач «Немезиды» повернулся к штурману.

– Джонни, ты тут говорил о замедлении метаболизма… а скажи, сможет ли бортовая медаппаратура обеспечить погружение в сверхглубокий сон пяти человек на срок… – Виктор на мгновенье задумался, – на шесть суток?

Лэнг сощурил левый глаз, а затем утвердительно кивнул.

– В принципе, это реально. Правда, в медицинском отсеке всего три койки, но ещё две можно перетащить из жилого, не проблема. Аппаратуру я тоже проверил – пусть Андрюша заменит пару предохранителей, и она будет в порядке. Запас морфинга-Д… впритык, но растянуть на шесть суток для пятерых возможно. Так что, да, ответ положительный. Только почему пять? Нас же шестеро.

– А он собирается принести в жертву стажёра, – истерически рассмеялся бортинженер. – Вытолкнуть его за борт, в угоду здешним богам.

– Заткнись уже, паникёр, – отмахнулся Загин, – никто никого никуда не понесёт. В жертву, тем более.

Штурман посмотрел на Хэна:

– Эдик, а из твоих бактерий, тех, что остались, получится выжать какие-нибудь резервы?

Биолог пожал плечами:

– В состоянии сверхглубокого сна человек потребляет значительно меньше кислорода. Значит, и углекислоты выделяет меньше. Если правильно откалибровать регенерационную установку, её ресурса должно хватить ещё часов на сто пятьдесят при таком раскладе… Только я тоже не понимаю, – Хэн нервно щёлкнул пальцами, – во-первых, действительно, почему пять человек? А во-вторых, откуда взялись шесть суток? Вряд ли нас найдут за шесть дней. Как ты верно подметил, район для поисков огромный и вовсе не пустынный. Так что… вспомни свой разговор со стажёром – шесть месяцев нас бы спасли, а одна неделя…

– Сейчас вы всё поймёте, – в глазах штурмана заплясали озорные огоньки. – Мы же на этой планете не первые? Не первые – планета была открыта и обследована по первичному протоколу экспедицией Штауфа. Значит, здесь должен быть Бункер экстренной помощи. Правильно я говорю, капитан?

– Конечно, так предписывает Устав Космофлота. На всех обследованных землянами планетах создаётся Бункер экстренной помощи. Но про него никто и не забывал. Странно, что у тебя это из головы выскочило… мы как раз планировали сесть возле БЭПа. Траектория посадки была рассчитана в соответствии, и если бы планетарные двигатели не сдохли раньше времени, мы бы там и оказались. Поэтому извини, Витя, сенсация отменяется.

– Я и не пытался произвести фурор, – покачал головой Загин. – Я лишь хотел сказать, что на планете имеется исправный передатчик, а значит, у нас есть возможность послать «мэй-дэй».

– Передатчик, конечно, есть, – лицо капитана было бледным, но невозмутимым, – только нам до него не добраться.

– Не согласен! Всего четыреста пятьдесят восемь километров, если напрямки, – штурман хлопнул ладонью по подлокотнику кресла, в котором сидел. – Марш-бросок на четыреста пятьдесят восемь километров, и мы спасены!