– Почему? – спросила Бела.

– Потому что он сам не местный был, из Руяны, а там все богу Световиду поклоняются. Вот и у нас теперь тоже. Поэтому козья княжна обиделась и отвернулась от людей. Не защищает она их больше. Только таких как мы благословить иногда может и особой силой наделить, – продолжила свой рассказ Рада.

– Ты про это? – Бела красноречиво постучала пальцем себе по макушке. – Про… рожки?

– Рожки – это просто знак отличительный. Рада отпустила руку Буяна, которого вела за собой. Подошла к Беле и раскрыла перед ней ладошку. – Вот это главное.

На шершавой коже полыхнула и погасла голубая искорка.

– Ух ты! Как у меня было… – восхитилась Бела.

– Не-е-ет, – засмущалась Рада. – У тебя настоящая магия, а у нас так, семечко – не росток. Чтобы истинную силу обрести, надо учиться и учиться, расти и расти…

– А волколаки такого не позволяют, – закончила за нее Власта. Она тоже подошла и ладонь раскрыла. Магическая искра полыхнула ярче, чем у Рады, но и пятнышко ожога после себя оставила. – Вот так-то. Как только у каких-нибудь детей в селе козьи метки проявятся, так волколаки сразу их себе в жертву требуют.

– И едят? – содрогнулась Бела от жуткой догадки.

– Нам того неведомо, – грустно протянула Рада. – Всякие слухи ходят. Кто-то говорит, будто силу магическую они забирают, а после в челядь отдают. Кто-то, что в камень оборачивают. Кто-то…

– Едят – не едят, а попадать к ним нельзя, – в очередной раз перебила сестру Власта.

Верно сказала – не поспоришь.

Бела оглядела девочек. Какие же они разные! Рада мягкая, румяная, светловолосая, спокойная. Власта наоборот – жесткая, бледная, темненькая. А Буян и вовсе ни на одну из сестер не похож – золотоволосый и кудрявый…

Лес тем временем расступился, и взору открылась долина. Бела с детьми спустились туда по склону лесистого холма. Вскоре путь преградила река, которую пересекли по шаткому мостику. А за ней уже и село начиналось.

За селом раскинулось золотистое поле. Ветер гнал по нему волны, как по морю.

Когда шли через реку, Бела глянула за перила. Вода внизу бежала резвая и даже на вид студеная. Завивалась вокруг покрытых зеленью камней кудрями пены. Тонкие ветви плакучих ив полоскались в ней, клонились ракиты и клубились заросли молодой черемухи. Ветер был свеж и чист.

А от села к Беле и детям уже шли.

Люди.

Впереди, чуть прихрамывая и опираясь на палку, торопливо шагала пожилая женщина в сбитом набок сером платке.

– Мама! – воскликнула Рада и первая кинулась навстречу родне.

– Детки мои! – Женщина ускорила неровный шаг. На глазах у нее блеснули слезы. – Живые?

– Козья княжна нас благословила – от волчьих лап уберегла, – воскликнула Рада, обнимая мать.

– Козья княжна? – Женщина изумленно взглянула на Белу. – Значит, права я была, когда говорила, что на дочку нашего старосты благодать снизошла?

– Права, мама. Права! – подоспела к родительнице Власта, и Буяна за руку подтянула.

Тут остальные родители принялись разбирать детей, радоваться и робко благодарить Белу. Они все будто ее побаивались, и неясно было – из-за благодати козьей, или из-за того, что она местного старосты дочь. Некоторые из селян на нее вроде даже как-то и недобро поглядывали, но матушка Рады, Буяна и Власты, женщина явно влиятельная, указала на Белу и объявила громко:

– Беляна вернула детей. Честь ей и хвала! И козьей княжне благодарность за то, что помогла нашим детям от волколачьего плена спастись.

Толпа собралась вокруг Белы, – люди осмелели, потянули к ней руки, пытаясь легонько коснуться одежды или волос, – а потом отпрянула.

– Эй! Что за сборище вы тут устроили? – раздался зычный голос.

От домов к ним шагал грузный мужчина лет пятидесяти. Лицо его было красным, то ли обгоревшим на солнце, то ли от давления. Одежда – богатой. По крайней мере, на фоне неярких и простых нарядов остальных селян его синий кафтан с расшитым воротом и рукавами сильно выделялся. За мужчиной следовали два воина в кожаной броне и при мечах.

– Возвращению детей радуемся, которых ты, староста, на погибель волколакам хотел отдать, – строго заявила мать Рады, Власты и Буяна.

Ее лицо, которое минуту назад светилось мягкой нежностью, являя тем самым полное сходство с Радиным, стало вдруг жестким и суровым, как у Власты.

– Что ты такое говоришь, Будимира? – грубо выкрикнул в ответ мужчина.

– То и говорю! – Возмущенная женщина уперла руки в бока.

– Попусту языком своим бабьим мелешь! – попер на нее староста. – Сама же знаешь, что проклятых детей волколаки забирают, и ничего тут не попишешь. Таков с лютыми зверями уговор. Я и так – что могу, делаю. Слежу, чтобы они в деревню не ворвались, а ты неблагодарная!

«Отец Беляны… Мой отец», – подумала Бела с сожалением. Неприятный тип. Староста буквально с первого взгляда, с первых слов ей не понравился. И то, как он нападал на Будимиру, и то, как презрительно смотрел на остальных селян, не радовало.

И на детей.

Будто с недовольством каким-то из-за того, что они назад живыми и невредимыми вернулись.

Будут у нее с таким папенькой проблемы, как пить дать…

Бела прищурилась, но вступать в разговор пока не стала. Решила помолчать и понаблюдать.

– От лютых зверей нас козья княжна защищает, – не осталась в долгу Будимира. – А ты от нее отвернулся, решил чужаку поклониться – вот и результат. Только козья княжна упрямая – все равно к нам с подмогой вернулась, как бы твой род ее от нашего села не отваживал!

– Бред это все! Ложь! – разозлился староста. – Нет никакой козьей княжны! Все это сказка!

– Не сказка. – Будимира окинула взглядом детей. – Говорят, когда в прошлый раз волколаки благословенных детей забирали, отец твой могучего воина-наемника с ними послал, но остались от него только рожки да ножки. И отец твой, когда благословенные дети…

– Не благословенные они! – Лицо старосты стало чернее набежавшей на солнце тучи. – Проклятые!

Тут Бела не выдержала и свои пять копеек в спор все же вставила:

– Благословенные они! И козья княжна – хорошая!

В подтверждение своих слов она стукнула по земле ухватом, который до сих пор держала в руках. В черной туче над головой, словно в ответ, промелькнули голубые молнии. Изогнулись округло как два козьих рога, опасные и пугающие.

А спустя некоторое время раскатился над долиной басовитый тяжелый гром, будто две гигантских козы на дыбы встали, а потом со всего размаха костяными твердющими лбами ударились…

И первые дождевые капли по утоптанной земле застучали дробно.

Староста выругался себе под нос, замахнулся на дочь кулаком.

– Белянка-дуреха! Чего творишь?

– Признай ты уже, Велимудр, что дочку твою сама козья княжна отметила. Дай ей жить спокойно и людям помогать, – с укором заявила Будимира.

Тут даже миролюбивая Рада не выдержала и сказала:

– Беляна, правда, благословенная. Вот и сила у нее. И заветный признак…

– Какой еще признак? – свирепо зыркнул на девочку староста.

– Она прошлое забыла, потому что козьей княжне в оплату за силу всю память свою отдала. Это самый верный признак и самый точный – точнее нету.

– Все это бред! Проклятье! Порча! – прошипел в ответ староста и, больно ухватив Белу за плечо, потащил ее прочь от толпы, приговаривая. – Дуреха-дурища! Вздумала позорить меня, людям добрым мозги запудривать и всякую ерунду придумывать. Пошли домой! Живо!

Сопротивляться было бесполезно. Пальцы новоявленного отца сжимали плечо как клещи, и охрана смотрела неодобрительно.

Пришлось послушаться.

Проходя мимо притихших жителей, Бела обратила внимание на то, как они провожают ее взглядами. Как смотрят.

С надеждой.

И с опаской.

Расступаются с пути…

Деревенские дома потянулись справа и слева, приземистые, бурые. Темные бревна отполировали ливни и ветра – погода тут, видать, стояла всякая.

Дождь набрал силу, наполнил вмятины коровьих и козьих следов, отпечатавшихся на дороге. Измоченная жирная земля под ногами тут же маслянисто заблестела, заскользила, норовя уронить.