— Знаю я ваши обстоятельства. — Хмыкнул парень. — Что, более удачную партию нашли?

— Я тебя не перебивал. — Заметил Аркадий и продолжил. — Обстоятельства серьезные, Богдан, и я не могу закрыть на них глаза.

— Что вы узнали? — Вскинулся Бо. — Что я такого сделал?

— Ничего. Ты ничего не сделал Богдан.

— Тогда в чем же дело?

— Выяснились некоторые факты твоей биографии….

— Что за факты? У меня что, уголовники в семье? Или шизофреники? Чего и откуда вы выкопали?

— Я не могу сказать. Просто поверь на слово, что ввиду этих фактов вам с Алей вместе не быть.

— Угу, — кивнул головой Богдан так, словно согласился с собеседником, — я так и поступлю. Просто поверю. Просто на слово. Без каких-либо объяснений. А зачем мне они?

— Серьезно?

— Конечно, нет! Я что, похож на дурака?

— Да, не похож, конечно. — Миролюбиво ответил Аркадий. — И в принципе, я думаю, что ты должен знать все, вот только я Але обещал тебе не говорить, она очень просила.

— Да-да-да, — покивал Бо, — это все объясняет. Теперь-то я уж то-очно отстану от Алечки, ваши аргументы более чем весомы.

— Ладно, Богдан, я расскажу. Только не говори Але, что все знаешь, ей это важно. Если любишь так, как пытаешься меня убедить, не говори.

— Рассказывайте.

— В общем… оказывается ты — брат Алевтины. Сам понимаешь, это исключает любые близкие отношения между вами за исключением дружеских. Но сомневаюсь, что ты или она на это согласитесь. В таком случае, для вас обоих лучше прекратить видеться. Хотя бы на какое-то время….

— Что? — Бо нахмурил брови. — Брат? Вы серьезно? Тогда получается, я вас должен называть — отец? А ее, — кивок на окно, за которым от видел силуэт Натальи, которая наблюдала за ними не пытаясь скрыться, — мамой?

— Тетей.

— Не понял….

— Моя жена и твоя мама… родные сестры.

Богдан не знал, что ответить. Он только молчал и переваривал услышанное, отказываясь верить. А когда Аркадий дружески похлопал его по плечу, он как будто просел под его ладонью. Мысли его роились лихорадочно в голове, пытаясь построиться в какой-то более-менее логический порядок и показать ему целостную картину произошедшего, а не какие-то озаренные всполохами эмоций куски целого.

Увидев, как за спиной Аркадия захлопнулась дверь подъезда, Бо вдруг сорвался с места и, рванув на себя дверь машины, уселся за руль и резко тронулся с места. Мчался куда-то на всех парах, а мозг разрывали подозрения.

Правду сказал ему Аркадий или соврал? Исходя из его аргументов, больше было похоже, что столь абсурдную причину он выдумал. Все эти его — «не говори Але, что знаешь», «Аля просила тебе не говорить»….

Ну не может же такого быть, чтоб взрослый умный мужик придумал такой бред только ради того, чтоб разлучить его с дочерью? Или может? Вообще-то Богдану казалось, что Аркадий относится к нему более благосклонно, чем его жена, да и Аля говорила, что тогда, когда он приходил к ним на ужин, у отца сложилось о нем хорошее впечатление.

Твою мать, что происходит?!

Богдан снизил скорость и понял, что за своими раздумьями, гнал как сумасшедший. А оглядевшись, узнав местность, увидел, что уже давно покинул черту города и догадался, куда неосознанно он держал путь.

— Богдан? — Мама удивленно смотрела на него, распахнув дверь. — А ты чего не позвонил?

— Можно войти? — Он, не дожидаясь разрешения, вошел, потеснив мать плечом.

— Конечно сынок, — растерянно пролепетала она, — что случилось? И почему ты один? Мы ждали….

— Мама, ты знаешь эту девушку? — Без предисловий спросил Богдан, протянув матери телефон с фотографией Али. Той самой, новогодней.

— Да, — вглядываясь в фото, ответила мама, — это Алевтина, дочка Наташи…. Постой, а ты откуда ее знаешь? И… — внимательный взгляд мамы отмечал все детали откровенного фото — наспех застегнутая рубашка, сложенные бантиком губки девушки, словно она ждала поцелуя и главное — носочки, связанные ее собственными руками, — о Боже, Богдан, это она!

— Только без обмороков, мама, ладно?

— Бо… — мать вскинула на него взгляд серых глаз, — ты что?… ты с ней?… Она же….

— Значит, это правда? Она — моя сестра?

— Да. — Через силу выдавила мама, обняв себя за плечи так, словно ей холодно стало.

— Зашибись. — Бо устало присел за стол и уронил голову на руки. — Спасибо что раньше рассказала мне о том, что у меня есть дальние родственники, мама.

— Сынок, просто я… просто мы…. Понимаешь? — Мама не нашла слов и только развела руками. Будто и так все было предельно ясно. Однако Богдан не собирался довольствоваться этими сбивчивыми подобиями объяснений. Он собирался выяснить все в деталях.

— Нет, мама, не понимаю. Ни черта не понимаю. Может, расскажешь все по порядку?

— Хорошо. — Закивала головой женщина. — Расскажу.

— Отец дома? — Бо понял, что кого-то не хватает рядом и посмотрел на лестницу ведущую наверх. — Пишет?

Когда отец уходил в мир своих фантазий, для него не существовало больше никого и ничего — его домашние к этому привыкли.

— Нет, его нет. Он ищет вдохновение на зимней рыбалке.

— Один?

— С дядей Андреем. Помнишь такого?

Еще бы он не помнил….

— Делать ему больше нечего. — Богдан потянул с плеч кожаную куртку, подбитую светлым мехом — стало жарко.

— Кушать не хочешь? — Заботливо спросила мама, забрала одежду из его рук, на несколько секунд скрылась в прихожей.

— Нет. — Бо откинулся на спинку дивана.

— Сынок, — она села рядом и обняла его за плечи, растрепала волосы ладонью, — опять шапку не надел. Простудишься ведь.

— Я на машине. — Отмахнулся он от рук матери. — Мама, рассказывай уже….

После рассказа матери Бо уехал. Не согласился дождаться отца, не остался на ночь, хотя мама очень просила. Согласился только на ужин и тот едва-едва смог впихнуть в себя, хотя готовила мама вкусно. И всегда у нее к ужину испечен был пирог, отчего дома пахло домом, семейным уютом, теплом. Богдан любил родительский дом, как любят свой родной очаг, но с некоторых пор любил бывать в нем гостем. А сегодня он торопился покинуть его вдвойне скорее. Словно чувствовал, что должен быть совершенно в другом месте сейчас.

По дороге домой он вспоминал откровения матери и офигевал от того клубка интриг, в который они с Каралей оказались втянуты против своей воли. Но задавая себе вопрос — изменилось ли для него что-то в отношении нее, понимал, что нет. Ничего не изменилось. У него ничего не екнуло в душе от открывшейся правды о том, что они с его малышкой оказывается, связаны не только взаимными чувствами, но и кровным родством. Он любил ее так же как вчера, она не изменилась, став его кузиной, не изменилось и его отношение к ней. Просто удивительно было и странно. Как если бы он узнал, что Алю зовут не Алей на самом деле, а скажем Машей или Дашей. Удивительно было узнать, что его родители, оказывается, хранили от него всю его жизнь такую тайну…. Он не винил мать, в ее ситуации может быть, действительно, проще всего было уехать. Кто же знал, что судьба сведет их с Алей вместе. Буквально столкнет нос к носу. Хотя предположить такую вероятность все-таки можно было, ибо город, в котором они с Алей проживали, не так уж велик.

И вообще, он подозревал в себе какое-то чувство облегчения — проблема разрыва была вполне разрешима. Гораздо хуже было бы, если бы Алечка прельстилась перспективами жизни северной столицы. Если бы ее соблазнил Питер или какой-нибудь питерский хлыщ. Если бы она решила расстаться с ним осознанно, потому что сделала выбор и поняла что для нее важнее — вот это была бы проблема. Если бы она его разлюбила — это проблема. А родство через одно колено — ну что поделать? Они уже любили друг друга и от этого уже никуда не деться….

Ну да ладно, гораздо больше его волновал сейчас другой вопрос — что знает Аля? Всю правду или часть ее? Ту правду, что открылась ему или какую-то другую? Он все время вспоминал просьбу ее отца не говорить девушке, что он в курсе. Почему? Зачем Аля скрывает это от него и скрывает ли? Нужно узнать у нее, но в то же время не сболтнуть лишнего. Вдруг все обман? Вдруг Аля не знает, а ему сказали для того, чтоб он отстал от нее?