Когда она приехала он не спал. Притворялся спящим, а сам лежал и слушал ее голос, чувствовал ее запах, ощущал, как ее слезы капали на его руку, обжигая, словно расплавленный свинец. И никак не мог набраться сил для того чтоб прогнать ее.

Когда мать ушла он выдохнул и закрыл глаза. Он понимал, что наверное должен по-другому вести себя, видимо сказывалось действие успокоительного. И наверное когда-нибудь он сможет все осознать, принять и справиться с тем, что с ним произошло. Вот только заглядывать в будущее сейчас Богдану было безумно страшно….

Страшно оставаться одному в этой темноте. Страшно понимать, что никогда больше не сможет Каралю увидеть, услышать, обнять. Он ослеп совсем недавно и еще не осознал это до конца, но успел понять за те несколько минут, пока Аля сидела рядом, что она собой наполняла его померкший мир. Несла с собой запахи и звуки, была маяком в беспробудной ночи, куда он погрузился. Могла стать его рассветом, а он сам ее прогнал от себя.

Сейчас Богдан жалел о том, что он не эгоист, думающий в первую очередь о собственном комфорте. Потому что успел понять, что Алька помогла бы ему пережить его состояние, права была мама. Смогла бы сделать его счастливым. Но стала бы она счастлива с ним?

В такое Богдан не верил. Не верил в чувства молодой девушки, которая и сама-то с ними не до конца разобралась. Она привыкла к тому, что кто-то ведет ее по жизни — мама или он. Поменяться с ним ролями она не смогла бы, и рано или поздно ноша в виде слепого, беспомощного мужчины своей тяжестью придавит все ее высокие стремления. Аля станет нервной и злой, а ее любовь и привязанность пройдут. И она забудет то время, когда они были счастливы, словно этого никогда и не было. Вот что ждет ее рядом с ним.

И даже если она останется с ним, даже если сможет пересилить раздражение, если выйдет за него замуж и у них родится ребенок… он ведь даже не сможет его увидеть.

Хотел ли он такого для нее? Конечно же нет!

— Привет. — Наталья окинула взглядом сестру, стоявшую на пороге ее квартиры. — Можно?

— Входи. — Она посторонилась, пропуская Тамару. — С чем пожаловала?

— Поблагодарить хотела еще раз. Спасибо, сестра….

— Я не для тебя старалась, — Наталья скрестила руки на груди, — и не для твоего недоумка-сынка.

— Все равно, спасибо.

— На здоровье. Все?

— Могу я увидеть Алечку?

— Она в комнате. — Наталья показала рукой направление. Тома разулась и прошла. Открыв дверь, увидела девушку — Аля сидела на постели и смотрела перед собой покрасневшими, заплаканными глазами.

— Тетя? — Она удивленно посмотрела на женщину. — Что случилось? Как там Богдан?

— Нормально, — Тома присела рядом, — поправляется. Его скоро выпишут.

— Хорошо. — Кивнула девушка.

— Аля, я попросить тебя хотела.

— О чем?

— Потерпи немножко, ладно? Богдану сейчас нелегко, он болен, ты должна понять. Не обижайся на него, просто дай ему время прийти в себя, ладно?

— Не понимаю…. вы же сказали, что он не меняет своих решений. А он все решил…. Я опоздала.

— Сказала. Но он любит тебя и то, что он сделал…. Поверь, ему кажется, то что он делает — правильно. Но пройдет время и он поймет, что ошибся. Просто дай ему время, я прошу. И он вернется к тебе… прежним.

Аля кивнула головой, не особо веря словам женщины. Но все же Тома поселила в ней крохотную искорку надежды, благодаря которой она продержалась первое время после разрыва. Когда девушка поняла, что Тома просто выдала желаемое за действительное, прошло время, а время, как известно — лучший доктор.

А в тот день, посмотрев вслед ушедшей тете, Аля перевела взгляд на календарь, вместо красивой картинки, установленный на заставку компьютера, и поняла, что по странной иронии судьбы на дворе стоял тот самый день, в который ровно год назад она отдалась Богдану. Девушка обняла колени и позволила воспоминаниям унести себя в то время, когда все было по-другому, и сама она была другой. По крайней мере, они с Бо тогда были гораздо счастливее, чем сейчас.

А потом вернулся Егор.

Причем не просто вернулся из реабилитационного центра, где пытался избавиться от зависимости, но и явно намеревался вернуться в ее жизнь.

Сказать по правде, Аля немало удивилась, когда однажды вечером ее одиночество и уныние нарушила мама. Мать держала слово — практически не лезла к ней. Даже от привычки поить девушку какао каждое утро она забыла. По крайней мере, встречая дочь на кухне она интересовалась, сделать ей любимый напиток или нет, чего раньше никогда не делала, принимая решение за нее. Аля обычно отказывалась — теперь она пила крепкий кофе, что помогал ей проснуться и взбодриться после бессонной ночи.

Вообще, все так изменилось, что вернувшись домой, девушка не могла найти пятый угол там, где выросла. Эта квартира больше не была ее домом, а где он был, ее дом? Она пыталась по новой привыкнуть к своей комнате, пыталась склеить осколки своей разбитой жизни, пыталась обрести какую-то цель, что держала бы ее в реальности и помогла бы забыть все, что с ней произошло.

Но не могла.

Аля решила дать себе время до Нового года, пережить разрыв, а после пообещала себе начать новую жизнь. Она найдет чем заняться. Может быть, попросит маму и будет готовиться к поступлению в институт. Может быть, она даже позволит маме уговорить себя вернуться к прошлым планам и переехать в столицу. Но одно Аля знала точно — она не позволит себе умереть от горя, как бы сильно ей этого не хотелось. Вообще когда появилась возможность найти ответственного за то, что случилось, когда это был не Бог, ни Дьявол и не злой рок, пережить разрыв стало проще. По крайней мере, ее не мучил тот факт, что Богдану сейчас так же плохо, как ей. И эта мысль помогала даже злиться на него…. Хотя, Аля должна была признать — он был прав. Отношения строят двое, а не один. А в их отношениях равенства не было. Может разница в возрасте всему виной, может ее собственная недоразвитость — да и неважно сейчас на самом деле.

По прошествии времени Аля признала сама себе, что Богдан многому научил ее за этот год, что они провели вместе, и на смену обиде пришла благодарность. Аля была благодарна ему за все то, что он сделал для нее, с ней. За все, чему он ее научил и за то, как он ее изменил. И если бы он позволил, она бы доказала ему, что способна сделать его счастливым. И если его уже осчастливил кто-то другой, что ж…. Аля искренне надеялась, что он сделал правильный выбор и ни о чем не жалеет сейчас. И если с другой девушкой он станет счастливее, чем с ней, значит, так будет лучше. А если нет — тогда он вернется, а она будет ждать. Всю жизнь будет его ждать и может быть, когда-нибудь дождется.

От этих отношений у нее остался глубокий шрам не только на сердце. Он никогда не даст ей забыть о том, что было. Забыть о нем….

Вот в этот момент принятия и смирения Егор и вошел в ее комнату с букет цветов в руках и извинениями на устах.

— Аля, прости меня, — с видом полного раскаяния на лице, попросил он, — дурак я был. Такой дурак, что вспоминать стыдно. Сам не пойму как умудрился на эту дрянь подсесть. Знаешь, я думал, что это безвредная курительная смесь, да что говорить — она же вполне легально продавалась в табачных ларьках, а потом…. Потом уже было поздно. Прости меня, Аля, дай шанс все вернуть.

В другой раз девушка и разговаривать бы с ним не стала. Ну что он спрашивается, собрался возвращать, когда ничего и не было? Но сейчас, когда она сама испытывала горечь и разочарование от того, что ее чувства отвергли, а шанс, о котором она так же просила — не дали, Аля не смогла поступить по-другому.

К тому же она миллион раз слышала, что наркомания — это болезнь, а не прегрешение. О том, что наркоманы сами делают выбор, заболеть или нет, Аля не задумалась.

Поэтому она позволила Егору навещать ее, в то же время она сохраняла между ними дистанцию, надеясь, что рано или поздно парню наскучит стучаться в закрытую дверь, и он оставит свои попытки понравиться ей.