Аля вспомнила поцелуй Богдана в клубе, тот, что случился недавно, когда она уже знала кем он ей приходится. Это был такой же поцелуй, как миллион других, что были между ней и парнем до шокирующей новости. Все было так же, и ощущения рождал те же. Да, потом она заставила себя стыдиться, убедила себя, что не имеет права наслаждаться ласками парня. Что это неправильно, греховно и вообще омерзительно. Заставила себя стыдиться того, что страстно жаждет повторения прикосновения его губ к своим. Жаждет большего. Того, о чем мечтать теперь она не имела права.

Она заставила себя беспристрастно взглянуть на то, что произошло между ними в день его рождения. Да, она была потрясена случившимся. Но сколько раз это снилось ей во сне?

Она испугалась. Но страх за судьбу парня тогда пересилил страх Божьей кары за прелюбодеяние.

Алечка перевернулась на другой бок, натянула теплое одеяло до самых ушек, понежилась щекой об подушку. Стало так уютно, удобно на мягкой кровати. И вдруг как-то тепло стало на душе. Словно какая-то надежда в ней поселилась. Аля попробовала помечтать о том, что будет, если она забудет о том, что они с Бо родственники, послушается его и освободиться от своих оков. Фантазия нарисовала ей красочные картины счастливого будущего. Улыбнувшись и с удовольствием погружаясь в свои мечты, девушка, наконец провалилась в сладкий сон….

А проснулась под утро от кошмара. Сон был тяжелым и очень реальным. Из тех, после пробуждения от коих, с губ срываются благодарения Богу за то, что они закончились. И пробуждение было тяжелым, словно кошмар не хотел выпускать ее из своих объятий. Аля проснулась от собственных стонов, долго не могла прийти в себя, а тело словно стало чужим и совсем не слушалось.

Отдышавшись и проснувшись окончательно, Аля обвела глазами темную комнату, откинула одеяло и на цыпочках побежала к двери. Выглянула в коридор и убедившись в том, что дом погружен в сон, закрыла ее за своей спиной.

Над лестницей горела тусклая лампочка, освещая и коридор, так что найти нужную дверь Але не составило труда.

В комнате Богдана царила кромешная темнота. Аля пожалела, что так мало внимания уделила обстановке, но кажется, кровать стояла там же где и ее, только у противоположной стены. Аля осторожно двинулась вперед и тут же наткнулась на какой-то предмет мебели — видимо расчет был неверным. Мгновение, и комнату озарил свет бра, висящего над кроватью.

— Караля? — Бо, заспанный, щурясь, смотрел на нее. — Что случилось?

— Сон страшный приснился. — Жалобно ответила она, вспомнив, что ему утром вставать на работу и раскаиваясь, что не удалось юркнуть к нему под бочок незаметно.

— Иди сюда. — Позвал он, откидывая одеяло и освобождая место рядом с собой.

Аля послушно легла рядом. Бо тут же обнял ее и прижал к себе. Выключил свет.

— Рассказывай. — Предложил он.

— Нет. — Она уткнулась ему в шею, не сопротивляясь и позволяя себя обнимать.

— Тогда ты его не забудешь. Расскажи, что тебе приснилось?

— Не хочу говорить это вслух.

— Ну, давай уже, не томи! Заинтриговала и в кусты….

— Это был странный сон, вот сейчас я вспоминаю и вроде ничего такого. Но во сне… было так темно и так страшно…. И еще мы с тобой должны были спрятаться. Я даже не помню, в чем была опасность, но это было нечто очень страшное.

— Спрятались? — Спросил Богдан, зевая.

— Угу.

— Ну и слава Богу.

— А потом я проснулась одна, в темноте…. — Продолжала Аля. — Словно сон продолжался.

— Все хорошо, малышка. Это просто глупый сон. Ты устала и перенервничала в последние дни, вот твое подсознание и выдало.

— Прости что разбудила. — Виновато сказала Аля. — Тебе рано вставать, поспи еще немного.

— Я уже не хочу спать. — Бо приподнялся на локте, взял телефон, всмотрелся в экран. — К тому же мне скоро вставать.

Алины глаза уже привыкли к темноте, и она видела силуэт парня, нависающего над ней. Он подпирал голову кулаком и молча смотрел на нее. Аля видела, как блестят в темноте его глаза. А скоро почувствовала, как его пальцы нежно, почти невесомо прикоснулись к ее щеке, а вскоре очертили линию губ.

— Алька, — большой палец надавил на нижнюю губу принуждая ее открыть рот, — можно мне тебя поцеловать?

— Нет. — Аля ударила его по руке, разрывая тактильный контакт.

— Ну пожалуйста, — сладко просил он, — прошу тебя. Ну не хочешь, чтоб я тебя целовал, поцелуй ты меня. Ну….

Он наклонился к ней, близко-близко, его губы были всего в паре сантиметров от ее губ.

Все было как прежде. Они мало ночевали вместе, всего пару ночей провели в одной постели, но этот момент оживил воспоминания, и ярким всполохом зажегся в сердце девушки огонь.

А ночь окутывала комнату темнотой, словно укрывая мягким теплым пледом. Темнота была такой уютной, так хорошо скрывала в себе все проблемы, заботы и сомнения, словно их попросту не существует. В темноте все предметы теряли четкие очертания, а мысли принимали другое течение. И Але стало казаться, что они с Богданом остались одни на целом свете. Что за дверью их комнаты нет ничего. Что эта комната парит в бескрайнем космосе, вне пространства, вне времени. Что все на самом деле просто, и нет причины, способной помешать им любить друг друга.

— Малышка, — Бо уже нависал над ней упираясь на руки, — ты доведешь меня или до импотенции или до мастурбации. Пожалуйста, не поступай так со мной, если ты меня хоть маленько любишь.

— Люблю. — Аля обняла его за шею. — И не маленько, а очень сильно.

Богдан на ее признание отреагировал моментально, прижавшись к ее губам. Целовал ее жадно, лихорадочно срывая с нее трикотажные шорты от пижамы. Аля забыла обо всем и позволила себе раствориться в этой близости и том удовольствии, которое она с собой несла….

А утром наступила расплата.

Аля проснулась в постели Богдана где-то в районе полудня. И поняла, что безнадежно спалилась, что родители Бо уже в курсе ее грехопадения. Она закрыла лицо ладонями, сгорая от стыда и раскаяния. Ей казалось, будто она чувствует во рту привкус горечи — так муторно ей было. Но надо признать, мыслей покончить с собой, как в прошлый раз, у нее не было совсем.

В памяти вспыхнуло воспоминание, как Богдан прижимал ее губы к своему плечу, пытаясь заглушить стоны, и сморщилась.

Они точно знают. Если ей повезло, и они ничего не услышали, то наверняка догадались….

И что они теперь думают о ней?

Было жутко неудобно, и Аля с удовольствием просидела бы в комнате Бо, не высовывая носа за дверь, до самого его возвращения, но это было невозможно. К тому же она уже достаточно сильно хотела в туалет, да и душ принять было бы здорово.

Аля открыла дверь и выглянула в коридор. Было тихо, наверное Тамара копалась на грядках в своих теплицах, а Игорь Валентинович творил свои шедевры в кабинете. Девушка выскользнула из комнаты и побежала по коридору к туалету, расположенному рядом с лестницей, ведущей вниз.

После всех необходимых утренних процедур, умытая и немного осмелевшая, Аля решилась спуститься вниз и взглянуть в лицо своим страхам. Она спустилась по лестнице, заглянула в гостиную — никого. Прошла в кухню — и там пусто, только стояла на столе глубокая тарелка с оладьями, прикрытая стеклянной крышкой, видимо для того, чтоб сохранить их температуру. Отчаянно робея девушка приблизилась к кабинету. Прижалась ухом к замочной скважине — Бо предупредил ее, что когда отец в кабинете к нему входить нельзя. В кабинете было тихо — ни стука пальцев по клавиатуре, ни естественных звуков, что воспроизводит человек, слышно не было. Аля зажмурилась и нажала на ручку двери, открывая ее. Кабинет был так же необитаем, как и весь дом.

Аля поднялась в свою комнату, переоделась в спортивный костюм и спустилась вновь. Вышла из дома и отправилась искать хоть кого-то. Сидеть взаперти и думать, чего ей ожидать, сходя с ума от неизвестности становилось невыносимо. К тому же утреннее приветствие было необходимым знаком уважения к людям, ее приютившим.