Наверное, правильнее будет сразу сказать, что никакой я не писатель. Этот текст вообще сложился сам собой из записей в старых тетрадях, между строк других книг, кое-что восстановлено по памяти уже после описываемых событий. Записывать всё это я начал после того, как понял, что со мной происходит что-то необычное. Часть записей я успел немного причесать, но многие места набрасывал на ходу, возможности их редактировать не было. Для меня важнее было передать суть происходящего, чем соблюсти высокий слог. Не думаю, что стилистическая неоднородность материала сильно повлияла на пересказ событий, но все же посчитал нужным сказать об этом в самом начале.

Мир вокруг меня замер. Затаили дыхание лесные шорохи, даже снег под ногами перестал скрипеть. Все погрузилось в какое-то липкое беззвучие. Хотя раньше мне казалось, что в лесу всегда должны быть какие-нибудь звуки, даже зимой. Но сегодня их не было, густая мрачная тишина была настолько плотной, что даже морозный воздух вдыхался с трудом. Я сорвал с головы шапку и замахал ею, а потом громко свистнул. С ближайших заснеженных деревьев суетливо вспорхнули редкие пташки. И снова могильная тишина. Погруженный в полуденную дрему озябший декабрьский лес было не так-то просто разбудить.

И все-таки странный какой-то был этот лес, если внимательно в него вглядеться. Перекрученные стволы осин, как змеи, извивались вокруг одиноких берез, которые пугливо прятались за столбами голых сосен. Изредка встречались корявые дубы, покрытые замшелой корой с глубокими трещинами и наростами. Причем почти все деревья здесь были какие-то взъерошенные, росли не как им положено природой – вверх к солнцу, а торчали во все стороны или вообще к земле клонились. В общем, гнетущее такое впечатление производил этот лесок. Не зря жители окрестных деревень его ведьминым гнездом называли и разные ужасы про него рассказывали. И что скотина в нем пропадала бесследно, и что люди здесь плутали и обратной дороги найти не могли. И долго потом еще им нечисть разная мерещилась, отчего они сознание и даже память теряли.

Нет, я-то этих историй точно не боялся, я их еще в детстве наслушался. Деревня моих бабушки и дедушки стояла на окраине этого леса, и мы с местными ребятами часто в нем играли, ходили сюда за ягодами и грибами. И лес тогда не казался мне странным, а наоборот, какое-то сказочное очарование чудилось в нем мне, маленькому мальчику из большого города. В шелесте листьев на ветру мне слышалось пение фей, а под кустами прятались маленькие лесные гномы. Для меня, городского мальчишки, этот лес тогда казался волшебным местом, в котором оживали все мои детские фантазии. И ведь близко было совсем, всего час-полтора езды от города до деревни, а в детстве казалось, что попадаешь в другой мир, в котором нет никакой жизни в городе, унылой школы и бесконечных уроков. Я хорошо помнил, как легко переключался с городского темпа на размеренный деревенский уклад. Как будто раньше всегда в деревне жил, шутил надо мной дедушка. Может и вправду жил, думал я тогда про себя, очень уж мне нравилось носиться по полям и лугам. А в этом лесу я вообще был совсем как дома. Сколько в нем тогда было ягод, земляники и костяники! А грибов то в нем сколько было! Мы с дедом иной раз, наполнив взятые с собой из дома корзины и ведра, собирали грибы в скинутую дедом рубаху, которую потом завязывали, как рюкзак, и несли так домой. А там бабушка снова ворчала, мол, грибов-то они насобирали, а ей чистить приходится. Но по-доброму так ворчала и такие вкусные пирожки с грибами пекла, которых я потом за всю жизнь нигде больше не пробовал.

Прислонившись лбом к стволу какого-то дерева, я выдохнул на него струю пара. Лет пятнадцать прошло уже с тех пор, давно ушли в мир иной бабушка с дедушкой. Их изба в заброшенной деревушке Беловская рядом с Шумхорским урочищем потихоньку разрушалась рядом с десятком таких же брошенных домов. Родных или просто знакомых в этих местах у меня не осталось. А я нет-нет да приезжал сюда. Просто так приезжал, походить по лесу моего детства, подышать свежим воздухом. Раньше приезжал на электричке, а потом, после покупки машины, уже на ней ездил. Голове стало ощутимо прохладно. Натянув шапку, я уперся руками в дерево и поглядел на спящий лес. Вот зачем я сюда езжу, сегодня вот снова приехал? Может быть, это мое место силы? Как там, у буддистов – место просветления? Нет, для меня это слишком уж сложно. Да, мне тут хорошо думалось. Мысли как-то успокаивались, становились медленными и ясными. То, о чем в городе думать совсем не хотелось, здесь понемногу само вылезало на поверхность и виделось уже совсем по-другому. Но это не было связано с моими приездами сюда. И ностальгией они тоже не объяснялись, повышенной сентиментальностью я никогда особо не страдал. Да, я часто вспоминал бабушку с дедушкой, но все-таки это было что-то другое. А что еще меня притягивало в этот лес, кроме воспоминаний детства, было не понятно. Как наваждение какое-то.

Причем, ладно бы один раз так было, случайно задумался и поехал. Так ведь уже пятый раз за последние полгода приехал я сюда. При этом только за последний месяц это был уже второй раз. А до этого еще в ноябре два раза. И в сентябре зачем-то сорвался сюда, помнится, даже отменил какую-то важную деловую встречу. Вот тогда это тоже было непонятно. Потом я, конечно, старался найти хотя бы для себя разумное объяснение той странной поездке. Вроде как соскучился по местам детства да грибов хотел пособирать в грибной сезон, а их, по словам коллег, в этом году было очень много. Но тогда ладно, хоть и странно, но с натяжкой объяснить все же можно было. Но последние мои поездки внятной причины совсем не имели, и найти им оправдание было гораздо сложнее. В ноябре я оба раза приезжал в выходные, но тогда как бы случайно просто оказывался неподалеку. В начале декабря первый раз я приехал сюда после обеда со старым знакомым в кафешке на привокзальной площади. Мы с ним тогда немного выпили за встречу, а потом я внезапно обнаружил себя в пригородной электричке. В тепле вагона под стук колес меня сморило, а как раз перед нужной станцией меня нечаянно толкнул какой-то идущий к выходу старик. Помню, как вышел из вагона, как на автомате мои ноги сами по хрустящему снегу дошагали до пустеющей деревни и завернули к мрачной окраине урочища. Постоял я тогда в лесу, подышал, вроде бы даже дерево какое-то обнимал. В общем, когда хмель из головы выветрился, вернулся домой.

Но вот как я сегодня здесь оказался, вообще вспомнить не могу. При том, что ехать сюда я точно не собирался. И даже в мыслях такого не было, потому что в эту субботу мы с Юлей собирались в кино сходить, а потом погулять по городу. Поэтому я проснулся пораньше, привел себя в порядок, погладил брюки, начистил кремом туфли и переложил из карманов куртки мятые купюры в новый бумажник. Выпил чашку кофе и перед выходом из дома написал Юле сообщение. Короче, имел самые радужные субботние намерения. Помню, как вышел из дома, сел в машину и поехал за цветами, до встречи оставалось еще полтора часа. Помнил, что выехал со двора, а потом впал в ступор. Очнулся только тогда, когда уже выехал с трассы на дорогу, ведущую к деревушке моего детства. И вот стою я сейчас посередине этого леса и не могу ответить сам себе на вопрос, какого лешего я здесь делаю. Я с трудом оторвал свои задубевшие от мороза руки от ствола дерева. Мне показалось или я на самом деле сжимал его с такой силой, что на нем остались отпечатки моих ладоней? Присмотревшись, я увидел следы своих рук на коре дерева. Видны были даже линии на ладонях и фалангах пальцев, отпечатавшиеся с такой четкостью, как будто я вжимал их в пластилин. А на ладонях остались следы от бороздок коры дерева и налипший черный мох. Почему-то я вспомнил, что оттирался он с трудом и был липким, как смола. В детстве я как-то испачкал руки таким мхом, еле стёр. Потом это все, конечно, забылось. Но сейчас мне почему-то показалось, что именно это дерево видело меня еще совсем маленьким.