Надеюсь, Ваши дела идут хорошо.
С наилучшими пожеланиями,
Ваш К. Ясперс
19. Ханна Арендт Карлу ЯсперсуБерлин-Халензее, 2 ноября 1931
Уважаемый, дорогой господин Профессор Ясперс,
прошу Вас, не злитесь, что только теперь я благодарю Вас за невероятную радость, которую доставило мне письмо с Вашей рукописью1. Но мне сперва хотелось разобраться в ней, чтобы сказать по этому поводу что-то существенное. Отправляю в письме свои размышления2. В них я коснулась только тех положений, с которыми не могу полностью согласиться. Остальное разумеется само собой. Так что, прежде всего, хочу сообщить, что бесконечно обязана Вам за работу над этой книгой.
Вероятно, Вы уже слышали, что мы покидаем Франкфурт и переезжаем в Берлин. Из-за трудностей с факультетом, защита диссертации моего мужа переносится на непредвиденный срок. В этом не было бы ничего страшного, так как за единственным исключением все восприняли его работу, написанную в частном порядке, крайне дружелюбно. Но сейчас, во время нашего пребывания здесь и всех сопутствующих разбирательств, господин Тиллих3 продемонстрировал такую недобросовестность и зависимость от сиюминутных влияний, что дальнейшее ожидание имело бы смысл только в том случае, если бы удалось оказать давление на Тиллиха и указать на его слабости. Вдобавок к этому беседа с Тиллихом закончилась крайне неловкой исповедью и раскаянием (voluptas contritionis), ситуация оказалась совершенно невыносимой, то есть унизительной для обеих сторон. Поэтому мы предпочли покинуть Франкфурт и поискать других возможностей существования, за пределами академического мира.
Моя работа о Рахели пока не продвигается, так как в последнее время я больше занимаюсь менее серьезными текстами, в том числе и ради заработка. Позволю себе прислать Вам мою работу о Гофманстале4, как только она будет опубликована.
Нет нужды уверять Вас, какую радость мне доставила новость о том, что Вы уже работаете над своей «Философией». Я уже с нетерпением ее жду… Весьма печально, что теперь у меня больше нет возможности приезжать к Вам так часто, как прежде.
С сердечным приветом и, как всегда, с наилучшими пожеланиями,
Ваша Ханна Штерн
1. Jaspers K. Die geistige Situation der Zeit. Sammlung Göschen. Bd. 1000. Berlin, 1931; Ясперс К. Духовная ситуация времени // Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991.
2. В архиве Я. не сохранились.
3. Пауль Й. Тиллих (1886–1965) – евангельский теолог, с 1929 г. профессор философии Франкфуртского университета. Эмигрировал в 1933 г., в 1933–1955 гг. преподавал в Нью-Йоркской объединенной теологической семинарии, с 1955 по 1962 г. профессор Гарвардского университета, позже профессор теологии в Чикагском университете.
4. Текст упомянутой статьи не найден.
20. Карл Ясперс Ханне АрендтГейдельберг, 16 ноября 1931
Дорогая госпожа Штерн!
От всей души благодарю Вас за Ваше письмо и Вашу критику. Я с большим сожалением узнал из Вашего письма, что Вы покидаете Франкфурт. Я почти чувствую Ваш антиакадемический настрой – который вполне понятен. Я надеюсь, Вашему мужу представятся новые возможности и новые планы. Мне очень жаль, что Ваша работа о Рахели, на которую я возлагаю большие надежды, продвигается так медленно. С нетерпением жду Вашей статьи о Гофманстале. Было бы чудесно, если бы, несмотря на расстояние между нами, представилась возможность поговорить с Вами еще хоть раз, вероятно, для этого мне придется приехать в Берлин: в этом случае я обязательно дам Вам знать.
Ваши критические замечания1 очень ценны для меня. Значение понимания истории, предложенного Гердером, которое Вы мне противопоставили, я считаю очень верным. Его упоминание существенно расширило бы мои несколько прямолинейные рассуждения. Меня, однако, ужасает мысль, которую Вы приводите после своих размышлений, в особенности роль, отведенная Ничему. Так как я доверяю Вам, я хотел бы обсудить это в живой беседе, а не в серьезной, доктринерской переписке. Я совершенно не могу согласиться с тем, что Вы говорите в заключении о массе и историческом значении пролетариев, и надеюсь, смогу переубедить Вас на этот счет.
Я надеюсь, моя «Философия» выйдет в течение двух или трех недель. Когда Вы получите экземпляр от издателя, прошу, не воспринимайте это как попытку давления и требование прочитать книгу немедленно. Мне достаточно будет просто знать, что книга у Вас есть, если вдруг Вы захотите в нее заглянуть.
С наилучшими пожеланиями,
Ваш Карл Ясперс
1. См. п. 19, прим. 2.
21. Ханна Арендт Карлу ЯсперсуБерлин, 26 января 1932
Уважаемый, дорогой господин Профессор,
Вы, вероятно, удивитесь, только сейчас получив от меня это письмо. Но я надеялась одновременно с благодарностью сказать и что-то более серьезное по поводу Вашей выдающейся книги1. Но теперь, углубившись в чтение «Метафизики»2, я вижу, что с этим стоит помедлить. Так что пока примите мою благодарность за Вашу книгу и Ваше письмо.
Мне как всегда – и сейчас в особенности – очень тяжело осознавать, что я не могу навестить Вас.
Мне повезло получить стипендию Еврейской академии, пока на небольшой срок, но с возможностью продления. Как только это дело будет улажено, я смогу отказаться от всей дополнительной работы. В любом случае сейчас я снова вернусь к своей Рахели.
Вы должны поверить, что ни я, ни мой муж не склонны к академическому ресентименту. Возможно, я выразилась неосторожно. Происшествие во Франкфурте было как раз весьма необычным для академического мира.
С самым теплым приветом и наилучшими пожеланиями, с благодарностью и уважением
Ваша
Ханна Штерн
1. Jaspers K. Philosophie, 3 Bde. Berlin 1932; Ясперс К. Философия. Кн. 1–3. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2012.
2. Ясперс К. Философия. Кн. 3. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2012.
22. Ханна Арендт Карлу ЯсперсуБерлин, 1 января 1933
Уважаемый, дорогой господин Профессор,
позвольте поблагодарить Вас за Макса Вебера1, который так меня порадовал. Но все же я благодарю Вас только теперь и на то есть своя причина: высказать свое мнение мне с самого начало помешал заголовок и вступительная часть. Дело не в том, что Вы изображаете Вебера «великим немцем», а в том, что Вы изображаете его примером «немецкого духа» и приравниваете это к «рассудительности и человечности, происходящей из страстей»2. Из-за этого мне еще труднее составить собственное мнение, как и из-за выдающегося патриотизма Макса Вебера. Вы понимаете, что, будучи еврейкой, я не могу ответить ни да ни нет, а мое согласие будет так же неуместно, как и мои аргументы против. Нет нужды отдаляться, пока речь идет о «смысле немецкой власти над миром» и ее роли для «культуры будущего»3. Но я все еще могу отождествить себя с этим немецким долгом, даже несмотря на то, что не принимаю его во всей его неоспоримости. Для меня Германия – это мой родной язык, философия и поэзия. За них я могу и должна нести ответственность. Но я вынуждена держаться в стороне: я не могу быть ни за ни против, когда читаю бесподобные пассажи Макса Вебера о том, что ради восстановления Германии он готов на союз с воплощением самого дьявола. И в этом пассаже для меня заключена вся суть.
Этими трудностями я хотела поделиться с Вами, хотя они и отступают по мере чтения. Для меня по-прежнему сохраняется расхождение между основной частью и введением, основной частью, в которой решающее значение имеет идея о том, что свобода не должна отождествляться с немцами, и введением, в котором Вы изобразили «рассудительность и человечность» в виде индивидуальной особенности немецкого духа.
