12. Эдуар Даладье (1884–1970) – французский политик, председатель партии радикальных социалистов, в 1933–1934 гг. и в 1938–1940 гг. министр-президент, в 1939 г. объявил Германии войну.
13. Brecht B. Gesammelte Werke, Bd. 8. Frankfurt, 1967, p. 815.
32. Карл Ясперс Ханне Арендт2 и 10 декабря 1945
2 декабря 1945
Дорогая Ханна Арендт!
Сегодня пришло Ваше первое письмо. Мы оба искренне благодарим Вас. В Ваших словах я увидел не только личную преданность, но и искреннюю человечность, от которой так легко на душе. Слезы наворачивались на глаза, когда я читал Ваше письмо, так как я почувствовал, как редко ее теперь можно встретить в людях – вчера меня снова постигло разочарование в тех, кто ищет новых путей. Да, их не может быть «слишком мало»! Долгое время мы с женой фактически полностью зависели от моей сестры1. А ведь других, таких как мы, множество. Но со всем не управишься. Достаточно немногих, чтобы чувствовать себя уверенно. Достоверность истины не очевидна, светлая комната, в которой мы растворяемся: разумеется, из предания, но вполне реальная, стоит нам получить добрые вести от наших друзей.
Я читал Ваши статьи, размышления в Politics2, которые летом нам передавал Ласки, сейчас читаю Вашу работу о немецком чувстве вины, вошедшую в антологию3, которую Вы передали. Восхитительный текст – и такое позволяют печатать в Америке! Несмотря ни на что, Америка – счастливая страна!
Я заметил, что не могу писать Вам, так как хочу написать слишком о многом. Нужно подождать. Судя по всему, публикации все-таки еще возможны. Одна из работ, которую я хотел бы Вам отправить – «Об истине»4, 1400 машинописных страниц, в ней, вероятно, удастся выразить хотя бы часть моих размышлений, в которых не будет «уравнивания» (о котором Вы слышите со всех сторон с тем же ужасом, что и я). Уже готова и «Психопатология»5, совсем новая книга в четвертом переиздании. Технически для издательства публикация пока невозможна.
Опять, в сущности, полные глупости! Вместо этого я хотел бы узнать побольше о Вас. Расскажите о Вашем муже, я даже не знаю, какая у Вас теперь фамилия! В каком окружении Вы живете? Вы продолжаете писать, это мне известно из текстов, которые удалось прочитать. Но каковы Ваши личные ощущения? Последнее, что мы о Вас слышали: Париж, беспокойные переезды из комнаты в комнату, неразбериха с документами, из-за которой был невозможен отъезд в Люксембург6.
Как бы Вы удивились, оказавшись сейчас в нашей квартире: те же комнаты, словно ничего и не было. Вы могли бы снова занять место за моим письменным столом, как в те времена, когда были моей аспиранткой. И все же все совсем иначе, призрачная непрерывность внешнего, которая тянется из прошлого и продолжается в этом изменившемся мире. Вот уже две недели я снова читаю лекции, но теперь на факультете теологии7, так как наш факультет еще закрыт. Я снова читаю лекции в старом зале (теологов и медиков), но теперь о «доказательствах существования Бога»8.
Вчера вышел первый номер Wandlung. Я приложу его к письму. Не хотели бы Вы написать для нас статью? Объем ограничен двенадцатью машинописными страницами. О чем – решать Вам. Может быть о том, что объединяет нас – я имею в виду американцев и европейцев (в том числе, конечно, и немцев) – несмотря на границы? Или лучше обратиться к более конкретной теме, например, написать обзор американской современной философской мысли – это здесь очень нужно. Если какой-то из материалов первого выпуска вдохновит Вас на возражения – мы будем очень рады! Гонорар (25 марок за страницу), к сожалению, очень невелик. Даже здесь на эти деньги ничего не купишь, ни за марки, ни за талоны. Простите эту прозу жизни, в мире такая неразбериха, он только встает на путь, возможно, встает на путь, который сможет вернуть его к порядку, в мире, где возможна жизнь ради человеческого долга.
10 декабря 1945
Вы пишете: «возможно, за эти годы я подумала о чем-то или совершила что-то, что показалось бы Вам удивительным…» Я благодарен Вам за Ваше доверие. Когда кому-то становится безразлично, что говорят «люди», которые стали массой и олицетворяют собой эпоху, и когда кто-то, как я, переживает удивительные перемены: оставлен без внимания на многие годы и забыт, а теперь получает больше двадцати писем в день и окружен бледной славой, человек становится эмоциональнее, ему нужны известия от немногих. Поэтому Ваша преданность меня окрыляет. Как бы я хотел услышать что-то о «чужаках», быть с Вами рядом, отвечать Вам. Я уже знаю, что это будет поводом доказать мои идеи, а также, чего бы это ни стоило, усилить мое уважение к Вам.
По-английски я читаю с трудом, иногда приходится заглядывать в словарь. Говорить не могу вовсе. Но читаю с удовольствием. Меня восхитили Ваши работы о Немецкой проблеме (в Partisan Review9) и о Немецкой вине10. Мне казалось, что наконец я могу наполнить легкие воздухом, которого мне так не хватало: непринужденность, справедливость и скрытая, почти лишенная языка любовь. Лишь так можно говорить о подобных вещах. Мы были очень воодушевлены, когда летом Ласки одолжил нам номер Partisan Review, словно возродился мир, в котором мы снова можем говорить и спорить и совсем не в том ключе, что свойственен американским газетам и так утомителен. Мне особенно понравилась статья Дуайта Макдональда11, также о проблеме вины.
Меня гнетет вопрос, должна ли Германия отречься от Томаса Манна как от этика и политического деятеля12. Я так высоко ценю его как писателя и романиста, что не хочу выступать с какими бы то ни было упреками в его адрес. Однако, если он сам не сделает ничего, чтобы разобраться с этой путаницей, мне придется найти подходящие слова, чтобы высказаться о его нападках и отношении – ведь он немец, и говорит от имени немцев. Если только в этом будет смысл, выступление должно быть продуманным. Нужно было бы дойти до самой его работы о Фридрихе Великом13, написанной в 1915 году (которая тогда мучила меня так же, как и его нынешние разглагольствования)14. Но надо ознакомиться и с его обращениями на радио15. Если, как я слышал, они будут опубликованы в одном томе, и Вам удастся их получить (их должны издать в Швеции), могу ли я, помимо всего, что Вы уже подарили нам, попросить Вас передать мне и эту книгу? Но в этом, конечно, нет никакой необходимости, и я совсем не уверен, стану ли вовсе что-то писать. Мне нравится его сын, Голо Манн16. Я совсем не хочу причинять ему боль. К слову: когда совсем недавно умер Верфель17, Голо произнес очень трогательную речь на Radio Luxemburg, пока отец хранил молчание, находясь в Америке.
Прошу Вас простить мой почерк,
С приветом
Ваш Карл Ясперс
1. Эрна Дугенд-Ясперс (1885–1974) – младшая сестра Я., с которой его связывали близкие отношения на протяжении всей жизни.
2. Arendt H. Race-Thinking before Racism // The Review of Politics, January 1944, vol. 6, no. 1, p. 36–73. Arendt H. Imperialism, Nationalism, Chauvinism // The Review of Politics, October 1945, vol. 7, no. 4, p. 441–463.
3. Arendt H. German Guilt // Jewish Frontier Anthology 1934–1945. New York 1945, p. 470–481. До этого опубликован: Arendt H. Organized Guilt and Universal Responsibility // Jewish Frontier, Januar 1945, vol. XII, No. 1. p. 19–23; Арендт Х. Организованная вина и всеобщая ответственность // Арендт Х. Опыты понимания. М.: Издательство Института Гайдара, 2018, с. 235–251.
4. Первый том «Философской логики», «Об истине», был написан во время войны, однако опубликован лишь в 1947 г.
5. Так же во время войны Я. закончил «переработанное» 4-е издание «Всеобщей психопатологии», вышедшее в 1946 г.
6. См. п. 29.
7. Теологический факультет Гейдельбергского университета, как и медицинский, был открыт раньше остальных факультетов, в ноябре 1945 г. Два часа в неделю Я. читал там лекции из курса «Введение в философию».
