Вернувшись на прежнее место, я почувствовала, как по всему моему телу стала разливаться усталость. В этот момент Синеглазый поднялся с места и, бросив на меня мимолётный взор, куда-то ушёл. Обе лампы тут же погасли и по стенам, по полу, по лицам собравшихся заметались разноцветные лучи. И где только Чижевский со своими помощниками раздобыл столько фонариков с разноцветными стёклами? Слушая музыку, я полулежала в ореоле разноцветной радуги. Так продолжалось до тех пор, пока не закончился танец и не начался следующий.

– Разрешите Вас пригласить!

Подняв глаза, я увидела, что передо мной стоит какой-то парень. Надетая на нём гипюровая рубашка вся переливалась в свете фонариков. Её белизну подчёркивали чёрные брюки. Насколько я помнила, среди публики в зале не было столь шикарных парней. Внезапно по лицу незнакомца скользнул луч и я невольно вздрогнула: когда только он успел переодеться? Тем временем Синеглазый ждал моего ответа. Повернув голову, я встретилась взглядом с Димкой, который незаметно примостился возле моего кресла.

– Как ты думаешь, Дима, пойти мне?

– Да, да, конечно, – поспешно произнёс тот, явно не вникнув в смысл моего вопроса.

– Ну, раз ты так хочешь…

Мы энергично двигались под звуки танго по полутёмному залу. Зрителям были видны только наши головы в ореоле бордового круга, который неотступно следовал за нами. Лицо моего партнёра было тёмно-красным, как у индейца. На протяжении всего танца он не сводил с меня глаз. Однако мне нужно было следить за Чижевским, который того и гляди мог направить луч ниже пояса, как он проделал это со всеми парочками. Так и есть! Я резко обернулась: Юрка дёрнулся и луч его фонарика выхватил из темноты Димку, который сидел, закрыв лицо руками. Вскочив с места, мой сосед яростно прокричал:

– Перестань, дурак!

Сконфуженный Чижевский поспешил выключить фонарик. Снова загорелись лампы. Мы кружились напротив той, что была с голубым абажуром. Один поворот, второй, третий… В конце концов, мне это надоело:

– Хватит! Там, в окне, была я!

Синеглазый от неожиданности вздрогнул и поспешил увести меня подальше от лампы. Когда танец закончился, он проводил меня на моё место, а сам снова сел на тахту. (Его соседка ушла ещё раньше, причём Чижевский запустил ей вслед луч чуть пониже короткого платья).

Покосившись на Димку, я спросила:

– Почему ты такой нелюдимый?

– Это тебе показалось, – нехотя ответил мой сосед.

– Я редко ошибаюсь в людях, – мне пришлось понизить голос до шёпота, так как Синеглазый явно прислушивался к нашей беседе.

– В большом обществе я не люблю разговаривать…

– …и ещё смотря с кем, – добавил Димка, немного подумав.

– Значит, ты считаешь меня недостойной своей беседы?

– Тут играет роль побочный фактор, – парень бросил многозначительный взгляд в сторону тахты.

– Ты имеешь в виду, что здесь место неблагоприятное для разговора?

– Да, – Димка вдруг поднялся.

– Ты куда?

– Домой!

– Я тоже с тобой!

Заметив удивлённый взгляд моего соседа, я добавила:

– Надеюсь, ты не против?

Истолковав Димкино молчание как знак согласия, я взяла его под руку и мы покинули зал. При этом нас никто не пытался удержать. Уже выйдя за порог, я хотела было освободить свою руку, но Димка сказал:

– Тут темно и крутые ступени!

Когда мы оказались за воротами, я повторила попытку.

– Тут кочки, осторожно! – сразу же воскликнул парень.

– Когда буду падать – поймаешь!

Освободившись от Димки, я оглянулась: силуэт Синеглазого чётко обрисовывался на фоне окна. Три – три. Мне захотелось рассмеяться и убежать куда-нибудь подальше от этого дома. И, главное, я опять ощущала себя сильной и бодрой. Как хорошо дышится свободным воздухом ночи! Я не могла надышаться!

– Сегодня как никогда хорошая погода, – первым нарушил затянувшееся молчание Димка.

– Да, ночь для свиданий: луна и звёзды, – с воодушевлением поддержала я его.

– Не только для свиданий, но и для прогулок, например.

– Ночью гуляют только пьяные и влюблённые.

– Как ты думаешь, к какой категории мы относимся? – со смехом добавила я.

– Да я, вроде, непьющий.

– Я тоже с утра не пила. Но ко второй группе мы ведь тоже не относимся.

– Почему?!

– А ты разве считаешь наоборот?

– Я скоропалительных выводов не делаю.

– Вот и молодец!

– Но был бы ещё лучше, если бы руки не протягивал! – сказала я, споткнувшись.

– Ты же сама приказала: ловить, если будешь падать.

– Ладно, отменяю этот указ. Когда упаду – поднимешь!

– Слушаюсь!

Свернув с тропинки, я присела на пень от срубленного дерева, а Димка улёгся рядом прямо на траву. Мы находились с ним на вершине невысокого холма. Внизу до самого горизонта расстилались залитые лунным светом поля.

– Как ты думаешь, что за человек это Синеглазый? – после паузы поинтересовалась я у моего соседа.

– Его зовут Вадим, – после паузы ответил тот. – Единственное, что в нём есть примечательного – это внешность. Их три брата, он – средний. У него уже есть подруга и в лучшей он не нуждается!

– Действительно ли он такой наглый или мне показалось? – закинула я удочку.

Димка сразу же клюнул:

– Он сегодня показал ещё свои лучшие качества!

– А я думаю, что ты преувеличиваешь его недостатки.

– Ты слишком хорошего мнения о нём!

– А ты – очень плохого!

Некоторое время мы молчали. Затем я задала новый вопрос:

– А кто такой тот, с фотоаппаратом?

– Федя, в принципе, неплохой парень. Он занимается боксом и пользуется большим успехом у наших девок, но не очень-то обращает на них внимание.

– Если ты думаешь прощупать здесь почву, то ничего не получится, – добавил мой сосед, покосившись на меня.

– А где мне стоит тогда прощупать почву?

– Это тебе самой решать.

– Ну, а ты мне что посоветуешь?

– Зачем далеко ходить…

– Ладно, пошли! – я встала с пенька.

Спустя некоторое время Димка спросил:

– А почему ты обо всех расспросила, а обо мне – нет?

– На этот вопрос могут быть два ответа.

– Какие?

– Во-первых, о человеке не расспрашивают тогда, когда всё о нём знают, а, во-вторых, когда он безразличен.

– Какой же из этих пунктов ты ко мне относишь?

– Догадайся сам!

Произнеся эти слова, я скрылась за воротами бабушкиного дома.

Когда, щурясь с улицы от яркого электрического света, я вошла в комнату, то увидела следующую картину: на диване с намотанной на руках пряжей сидел Женька, в то время как бабушка сматывала её в клубок. При моём появлении они повернули головы.

– Явилась, наконец! – произнёс дядька.

– Почему же так рано? – поинтересовалась баба Тоня.

– На сегодня достаточно, – ответила я, направляясь в спальню.

Женька сделал было попытку увязаться за мной, но его удержали пряжа и окрик бабушки.

– Вставай, Марина! – ласково произнёс над моим ухом знакомый голос.

В ответ я натянула одеяло на голову.

– Проснись же, внучка! Девки идут за грибами и приглашают тебя с собой.

С усилием оторвавшись от подушки, я сонно посмотрела на бабушку.

– Они ждут тебя на улице, – с улыбкой добавила та.

Ходики показывали пятый час. Сквозь оконную занавеску проникал рассеянный свет раннего утра. Предположив, что в лесу ещё сыро, я отправила бабу Тоню на поиски подходящей одежды. Вскоре она принесла мне голубую курточку с капюшоном и синие резиновые сапоги, оставшиеся от её младшей дочери Любы. Заправив в них серые брюки, я бросила удовлетворённый взгляд в зеркало и ради шика расстегнула вверху замок куртки, чтобы был виден воротник белого джемпера. Волосы же просто распустила по плечам. Потом взяла из рук довольной бабушки пластмассовое ведёрко и сунула туда магнитофон.