«Хорошо, что Франческо не понял ничего из нашей беседы, он, вероятно, и не слыхал ничего, хотя сейчас дважды или трижды было названо его имя».
Сидел Руппи, через силу выпрямившись, и, прищурясь, глядел в окно.
По просьбе сеньориты он начал рассказ, а та тут же переводила его императору. О поисках пристанища на ночь Франческо коротко сказал, что случайно попавшийся ему по дороге человек посоветовал снять верхнюю комнату в мало посещаемой харчевне в переулке. Когда они поужинали и стали готовиться ко сну, его сосед позвал пятерых, которые его и заковали… Очевидно, они дожидались где-то поблизости… Затем сосед, вытащив из сундучка Франческо бумаги, стал его допрашивать, обратив особое внимание на его так называемую кордовскую тетрадь.
– Каково было содержание тетради? – спросил Карл Пятый.
Сеньорита перевела Франческо его вопрос.
– Вот она лежит на столе, – ответил Франческо устало. – Фуггер мне пояснил, что и тетрадь и дневник, который, я вижу, тоже сюда доставлен, будут отосланы в Рим, где их переведут на латынь, немецкий и французский, чтобы императору было удобнее их читать… Поэтому сейчас мне кажется излишним останавливать на этом внимание его величества, – добавил он.
– Что он сказал? – приподымаясь с подушек, спросил Карл Пятый. – Мне это послышалось или сеньор Руппи действительно назвал фамилию «Фуггер»? На каком языке говорил этот человек с сеньором Руппи и со своими людьми?
Сеньорита перевела вопросы императора.
– Фамилию «Фуггер» сеньор Руппи действительно назвал, вашему величеству не послышалось, – сказала она. – И с сеньором Руппи, и со своими людьми тот человек разговаривал по-испански. А когда сеньор Руппи представился соседу, тот назвался Фуггером.
Опуская некоторые частности, сеньорита пояснила, что Фуггер бумаги Франческо намеревается отослать в Рим.
– Вся эта история для меня не совсем ясна, – заметил император. – Теперь мне остается только выразить сожаление по поводу того, что сеньор Руппи в первый же день своего пребывания в моей державе так пострадал! А Фуггера, – добавил Карл Пятый, – или, вернее, человека, назвавшегося Фуггером, мне в ближайшие часы доставят сюда. Чтобы не утомлять больше вас, я советую вам обоим отправиться в венту, где вы остановились с дядей и сеньором Бьярном Бьярнарссоном. Содержание в венте сеньора Руппи я беру на себя, – добавил император, улыбаясь.
Его последней фразы сеньорита не перевела, а просто сказала Франческо, что он напрасно искал где-то пристанища: в венте, где ему предлагали поселиться, все комнаты наверху были оплачены из императорской казны.
– Все комнаты? – спросил Франческо.
– Все, – не моргнув глазом, подтвердила девушка.
– А вас, уважаемая сеньорита Ядвига, я попрошу пригласить сюда сеньора Бьярна еще раз… Вернее, в первый раз он был у меня по собственному почину, а сейчас он мне нужен вот так! – И Карл Пятый своей крупной, но тонкой и изящной рукой провел по горлу. – Только свидание наше должно состояться не ранее, как через три дня… Я, впрочем, пошлю за ним носилки… А за это время люди моего покойного друга и наставника Жана де Соважа переведут мне необходимые бумаги.
Сеньорита остановилась в дверях.
– А как вы, ваше величество, собираетесь задержать этого Фуггера? – спросила она. – Простите мне мое женское любопытство! Ведь возвратясь в харчевню, он тут же обнаружил отсутствие сеньора Руппи, распиленные кандалы и, возможно, исчезновение дневника и тетради. Не думаю, чтобы он не сообразил сразу, что произошло!
– Он ничего не сообразит, так как у входа в харчевню его уже будут ждать мои люди, которые очень вежливо пригласят его ко мне на прием, – пояснил император. – Не в моих обычаях посвящать кого-либо в свои планы, но сейчас я рассказал обо всем, что вас интересует, во-первых, потому, что хорошеньким женщинам трудно отказывать, а во-вторых, я убежден, что вы ни с кем, даже со своим женихом, этими сведениями не поделитесь.
Император держал руку поверх одеяла. «Неужели я должна ее поцеловать? – вдруг пришло на ум сеньорите. – Нет, женщинам целовать руки мужчинам не положено. Даже императорам». И она ограничилась низким поклоном. Франческо так же низко поклонился.
В венте, когда Франческо проводили в отведенную ему комнату, первым в нее заглянул капитан и спросил, не приказать ли слуге принести Руппи прежде всего поесть.
Поблагодарив за внимание, Франческо от еды отказался.
– Может быть, вина с водой? – спросил капитан. – От этого ты навряд ли откажешься!
И Франческо действительно выпил пять или шесть кружек подряд.
Затем к нему зашел Бьярн Бьярнарссон. Осмотрев щиколотки и запястья Франческо, Северянин сказал:
– Тут, в венте, работает слуга, славный малый, – он приготовил для тебя мазь на меду. И он же на ночь натрет тебе больные места. Ручается, что назавтра боль как рукой снимет.
Позже всех Франческо навестила сеньорита. Заботливо взбив подушки, она спросила:
– Чего бы вам еще хотелось, сеньор Франческо? Вот слуга – очень хороший, кстати, человек – говорит, что у него для вас запасены отличные апельсины.
Франческо хотелось, чтобы сеньорита села рядом с его кроватью, взяла его руку и подержала в своей хоть бы несколько минут. Он попытался было улыбнуться, но даже после выпитой воды с вином у него во рту все еще было горько от кляпа. Улыбка получилась какая-то вымученная.
– Сейчас, правду сказать, мне хочется спать! – ответил он, и сеньорита понимающе кивнула головой.
– Когда проснетесь, позвоните вот в этот колокольчик, – добавила она. – Сегодня мы с дядей никуда не будем отлучаться и вас услышим: комната наша напротив.
Перед уходом девушка наклонилась и поцеловала Франческо в лоб.
Все эти три дня ожидания трудно достались и сеньорите, и капитану, и даже маэстре с пилотом на «Геновеве». Через три дня император примет Бьярна Бьярнарссона.
Совершенно спокойным в эти дни оставался только Северянин.
Чудодейственная мазь на меду оказалась действительно чудодейственной. Следы от кандалов, правда, еще остались, но сейчас Франческо уже легко владел руками и ходил без труда.
После прибытия в Палос капитан всей команде выплатил причитающееся жалованье, и Франческо тут же решил, оставив себе небольшую сумму на расходы, остальные деньги внести капитану в уплату за сшитые ему наряды и белье.
– Насколько мне помнится, сеньор капитан, Генуэзский банк имеет своих представителей во всех крупных городах Европы. Как только мне удастся снестись с ним и при его посредничестве получить имеющиеся на моем счету деньги, я полностью возвращу вам свой долг.
Капитан ласково похлопал его по плечу.
– Еще не знаю, – сказал он, – кто из нас и кому должен будет приплачивать. Счетами этими займется сеньор пилот… На корабле – в море – деньги были тебе ни к чему, поэтому я и не заводил о них разговора… Но на суше мужчина должен быть при деньгах! Ну, даже и сейчас деньги тебе понадобятся, к примеру, хотя бы для того, чтобы вознаградить слугу из венты.
Франческо и без совета капитана уже отложил на это дело довольно крупную сумму. Но славный малый принимать деньги отказался наотрез.
– Вы очень обидите меня, если заплатите хотя бы один мараведи! – Бедняга чуть было не проговорился, что сеньорита уже наградила его очень щедро, но вынужден был промолчать: дал слово!
Однако и сеньорита и капитан были убеждены, что и без всякого вознаграждения он рад был бы оказать услугу пострадавшему.
Кстати сказать, после того как сеньор капитан навестил хозяина харчевни, тот уже на следующий день стал прицениваться к домику в этом же переулке.
Наконец наступил этот с нетерпением и опаской ожидаемый третий день.
Позавтракали пораньше, чтобы не задерживать Северянина. Однако носилки, обещанные императором, не прибывали. Наступило время обеда. Носилок все еще не было. Франческо следил за тем, как Бьярн с аппетитом уписывает подаваемые им блюда.
– А что, если император вообще не пришлет за тобой? – с тревогой спросил капитан.
