— Значит, беременности нет? Раз цикл сбился? И менструации до сих нет именно поэтому? Не из-за беременности, а потому что гормональный сбой?

Гульнара слушала разговор двух взрослых женщин про нее, Гулю. И чувствовала себя маленькой девочкой. А так же чувствовала, как у нее совсем горячими стали щеки. Да, Софья Ильинична — врач, который наблюдает Гульнару с четырнадцати лет. Да, Мамма-Мия — близкий для Гульнары человек. Но все же когда про тебя обсуждают такие интимные подробности… Однако Гуля чувствовала, что сама она со всем этим не справляется. После той встречи у Булата дома прошла уже неделя, а менструация так не восстановилась. Но теперь… теперь вероятность беременности все же была. Или нет? Гуля совсем запуталась! А тут еще, оказывается, тот бронхит сыграл свою роль! Если бы Гульнара знала, что из-за этого бронхита будет столько проблем, она бы не ходила в модном, красивом, любимом, но тонком пальто во время январских морозов!

А теперь из-за этого бронхита все запуталось совсем! Какая-то ползучая недо-беременность все время преследует Гулю!

— Все не так просто, Милана Антоновна. Исходя из того, что я услышала, беременность могла наступить.

— Могла? Но это не точно? Сейчас можно сказать определенно — да или нет?

— Я так поняла, что незащищенный половой акт, при котором могло произойти зачатие, имел место быть неделю назад, так?

Две женщины повернули голову к Гульнаре. Она, не поднимая глаз, кивнула.

— Да.

— Если беременность все же наступила, — спокойно продолжила Софья Ильинична, — то должно пройти десять-двенадцать дней, чтобы оплодотворенная яйцеклетка дошла до матки и закрепилась там. Вот тогда мы сможем точно диагностировать беременность.

— Значит… дней через пять…

— Неделя. Давайте для надежности возьмем неделю. И тогда можно будет точно сказать, беременна Гульнара или нет.

— Скажите, — начала Гуля медленно. Слова давались ей с трудом, но надо было все выяснить точно и до конца. Может же быть… Эта мысль ей только что пришла в голову. — Скажите, а если он… ну… — Гульнара подняла голову и тут же ее опустила. Наверное, щеки цветом как помидоры стали. — Если он… ну… не закончил?

— Прерванный половой акт? — деловито уточнила Софья Ильинична.

— Ну… — Гульнара уже почти шептала. — Он вошел. Порвал. И сразу вышел. Ну, почти.

Врач побарабанила пальцами по столу.

— Так. Смотрите, что. У нас из-за гормонального сбоя имеется отложенная овуляция. Которая может наступить в любой момент. Если работа гормональной системы нормализовалась, и овуляция наступила, например, в день полового акта, и если у мужчины хорошие показатели спермы — то шанс на беременность даже в случае отсутствия семяизвержения — не нулевой. Думаю, нам надо просто подождать неделю — и вопрос выяснится. Боюсь, это все, что я могу вам сказать на данный момент.

— Все? — как-то по-детски переспросила Гуля. Она так надеялась, что уж София Ильинична точно ей скажет — да или нет!

— Ну, кроме того, что шейка хорошая, розовая, а места разрыва девственной плевы уже зарубцевались.

И на том, как говорится, спасибо.

— Я бы хотел видеть Ватаева Марата Хасановича.

В «Балашовском» все по высшему разряду. Включая охрану и девушку на общем ресепшене. Охрана бдительна, но корректна, сотрудница ресепшена миловидна и улыбчива.

— Вы договаривалась о встрече?

— Нет. Но мне необходимо его видеть. Это важно.

Девушка с сомнением смотрела на него. У Булата такие же дрессированные девушки на ресепшене. И через них не прорваться.

Булат почему-то решил, что лучше приехать без звонка. Не мог себе объяснить, почему. Может, рассчитывал на фактор внезапности. Булат вообще не знал, на что он рассчитывал.

Не рассчитывал. Прошло уже больше недели с того дня, как Гульнара побывала у него дома. Больше недели он каждый день думал. О том, что произошло. Что делать. Как поступить правильно. Булат вообще очень любил, когда все правильно. Возможно, это профессиональная деформация. В медицине все должно быть правильно. Ты всегда знаешь, как сделать правильно. Если есть сомнения — советуешься с более опытными коллегами, читаешь книги, справочники, монографии.

По ситуации, в которую попал Булат, не было справочников и монографий. И посоветоваться не с кем. Решать надо самому.

Ты лишил невинности девушку, воспитанную в очень строгих моральных традициях. Да, Гульнара, судя по всему, пытается против этих традиций протестовать, но семья есть семья. Это так просто из человека не уберешь. Да и не надо. Мало что так же важно для человека, как семья.

Булат осиротел рано и не любил вспоминать об этом. Его отец, человек с именем звезды, уважаемый человек — про него много можно было сказать хороших слов — погиб нелепо. Если так можно сказать о смерти. Полез разнимать пьяную драку молодежи и получил ножевое в живот. Не довезли, не спасли. Мать пережила его на два года. Как говорили немногочисленные родственники — угасла от горя. Может, и так.

Но к началу профессиональной карьеры у Булата уже не было ни отца, ни матери. И желания заводить собственную семью тоже не было. Слишком больно оказалось терять самых близких.

И вот теперь…

А если из-за произошедшего от Гульнары отвернется ее семья? Нет, такого в наше время быть не должно, но он совсем не знает этих людей.

Как ни крутил ситуацию Булат, выход вырисовывался только один. Мало ли что эта смелая девочка с дерзким взглядом из-под длинных ресниц гордо задрала свой хорошенький носик и сказала: «Ничего делать не надо». Ты еще слишком мало знаешь о жизни, Гуля.

Есть события… есть поступки… про которые невозможно сделать вид, что их не было. Мы с тобой уже ступили в эту петлю. И выход из нее только один.

Вчера он сидел и пил чай, уткнувшись в телефон. В какой-то момент поднял голову. И вспомнил, как Гуля сидела вот на этом самом месте, напротив него. Слегка растрепанная черная коса, тонкие пальцы обнимают кружку, платье чуть сползло с плеча. Она сидела тут неделю назад.

Ты хочешь, чтобы она сидела тут снова? Тогда делай что-нибудь.

— Простите?..

Булат осознал, что выпал из диалога.

— Да-да, сейчас.

Под любопытным взглядом девушки Булат вытащил из кармана смартфон и набрал номер Ватаева. Уважаемый начбез ответил сразу.

— Слушаю, Булат Альтаирович.

Однако. Надо же. Записал все, включая отчество. Впрочем, это же начбез. Для таких людей в важных вопросах мелочей нет.

— Марат Хасанович, я тут внизу, на ресепшене. Хотелось бы встретиться. Есть разговор.

— Понял. Сейчас решу.

В трубке застучали короткие гудки. И тут же зазвонил телефон рядом с улыбчивой девушкой.

Спустя несколько секунд Булата уже торжественно препровождали к лифту. А потом так же торжественно, только красной дорожки, фанфар и почетного караула не хватало, препроводили к кабинету начальника службы безопасности «Балашовского». А там уже дверь открыта, и сам начбез на пороге.

Ватаев кивнул сотруднице ресепшена, отпуская, потом протянул руку для рукопожатия. Оно оказалось у начбеза предсказуемо крепким. А затем Марат Хасанович шире распахнул дверь.

— Прошу.

Непонятно зачем и почему, но в голове мелькнула картинка разверстой крокодильей пасти. Чушь какая! И Булат шагнул через порог.

Практически тут же, вслед за Булатом, в кабинет вошла еще одна улыбчивая девушка с подносом, на котором были две чашки кофе.

Однако. Снова однако.

Булат устроился в кресле и коротко огляделся, оценивая обстановку. Кабинет статусный, но строгий. Рабочий. И практически ничего не может сказать о своем хозяине.

Ватаев протянул руку к чашкам с кофе и повторил:

— Прошу.

И кофе приличный. Да что же Булат все оценивает, как будто с инспекцией пришел!

Он вернул чашку на поднос.

— Марат Хасанович, я прошу руки вашей дочери.

Ничего не изменилось в лице Ватаева, не дрогнул ни один мускул. Булат сейчас наблюдал перед собой высокопрофессиональный покер-фейс. А ведь Булат видел этого человека совсем в другом состоянии, с багровыми лицом и шеей, с бьющейся на виске жилкой и дурными глазами.