– Нет. Моя мачеха, например, пришла бы в ужас от подобной прямоты суждений.

И все же мнение Лахлана ее волновало куда больше, чем мнение Сибил. Увы, кажется, оно было столь же отрицательным. Скоро красавец вождь возненавидит ее так же остро, как ненавидела мачеха. А может быть, уже возненавидел? Эмили грустно вздохнула и прямо посмотрела в пылающие обидой глаза Ульфа.

– Простите. Мне очень жаль, если неосторожные слова показались вам обидными.

Воин не принял извинения, однако вернулся за стол и продолжил трапезу. Оскорбление ничуть не повредило аппетиту.

А Эмили так расстроилась из-за неприятного происшествия, что совсем перестала есть. Она сидела и рассеянно переводила взгляд с одного из присутствующих на другого. Вот только на того, кто сидел рядом, смотреть не смела – боялась встретить выражение открытой неприязни и даже отвращения. То самое, которое так часто появлялось на лице Сибил во время разговоров с падчерицей.

– Новый человек мог бы подумать, что ты шпионишь за моими воинами в пользу Синклеров. – В голосе Лахлана слышалась ирония.

Эмили заставила себя посмотреть на вождя, но улыбнуться не смогла.

– Я пленница, а вовсе не шпионка.

– Почему ты так внимательно разглядываешь моих воинов? – сурово поинтересовался Лахлан.

Разве могла Эмили признаться, что пытается определить, кто из них оборотни, а кто – обычные слабые люди?

– Просто интересно смотреть на Балморалов, вот и все. – Она неопределенно пожала плечами.

– Ты немало времени провела во дворе.

Осведомленности вождя удивляться не приходилось.

И без того было ясно, что он внимательно следит за всем происходящим в замке. А за английской пленницей – особенно.

– Знакомство с членами клана оказалось очень приятным. Вы сказали чистую правду. Никто, кроме Ульфа, даже и не думает относиться ко мне враждебно.

– Брата очень волнует благополучие клана.

– А я нанесла оскорбление вождю.

– Да.

– О! – Сил для извинения Эмили не нашла – ведь она все еще продолжала искренне считать, что похищать невинных женщин во имя мести – преступление. Что поделать – видимо, им с Ульфом не суждено стать друзьями. Хорошо, что остальные члены клана относятся к ней куда более дружелюбно.

– А вот Ангус вовсе не ставит мне в пику неосторожные слова.

Лахлан метнул на нее сердитый взгляд.

– Не слишком ли ты высокого мнения о моем воине?

Эмили пожала плечами:

– Он очень добр.

– А мы с Ульфом, по-твоему, не добрые?

– Почему же? Вовсе нет. На самом деле ваше намерение научить меня плавать и есть проявление сочувствия.

– Но я действительно не добрый человек, англичанка.

Эмили не хотела соглашаться и в то же время чувствовала, что возражение оскорбит собеседника. Сплошные противоречия. Сначала он обижался из-за того, что добр Ангус, а не он, а потом рассердился, когда добрым назвали его самого.

– Как бы там ни было, я очень ценю вашу щедрость.

– А ты не побоялась пойти на озеро с Кэт?

Вот эту часть дня обсуждать совсем не хотелось.

– Нет, совсем нет. Близость воды меня не пугает. Просто никогда не захожу глубоко… во всяком случае, не заходила до сегодняшнего утра.

– Зачем вы отправились в такую даль? Ведь я не давал разрешения выходить за крепостную стену.

– Кэт очень хотелось посмотреть озеро.

Лахлан взглянул как-то странно.

– Ходить на озеро в одиночестве небезопасно.

– Чего же нам опасаться? – спросила Эмили.

– В лесу водятся дикие звери, а во время беременности Кэт беззащитна перед ними.

– Д-дикие звери? – запинаясь, переспросила Эмили. Она, конечно, подумала о Талорке. Оставалось лишь надеяться, что мысли не отразились на лице.

– Конечно. Кабаны… и волки. – Лахлан действительно смотрел пристальнее, чем обычно? Или просто разыгралось воображение?

– О!

– Тебе не стоит ходить на озеро без меня.

– Хорошо.

Густые брови озадаченно сдвинулись.

– Странно… я ожидал очередного возражения.

– Правда?

– Да.

– Так, может быть, я все-таки не настолько упряма, как кажется?

– Думаю, у тебя просто есть повод согласиться. Скорее всего ты уже и сама убедилась в моей правоте.

«Или же просто не хотела спорить, чтобы не выдать, что видела на самом деле», – подумала Эмили.

– Сегодня во время прогулки дикие звери вам еще не встретились? – Острый взгляд Лахлана проникал в душу.

– Только если считать диким зверем самого господина, – уклончиво ответила Эмили. Ей не хотелось лгать, и в то же время оставалась надежда, что он применит сказанное к самому себе.

– Порою господин именно таков.

После откровений Кэт слова Лахлана хлестнули словно плетью. Можно было до конца жизни гадать, какое именно значение вождь вкладывал в свое замечание. Однако пропустить мимо ушей выражение, с которым оно было сделано, казалось поистине немыслимым.

Ульф вновь завладел вниманием Лахлана, так что Эмили вскоре извинилась и отправилась в свою башню. День выдался чересчур насыщенным, так что хотелось лечь спать пораньше. Она расчесала волосы, закончила обычный вечерний туалет, но вдруг поняла, что усталость куда-то испарилась. Воздух словно наполнился магической энергией, и волшебная сила не позволяла расслабиться.

Эмили снова оделась и решила вернуться в общий зал. Уже спустилась ночная прохлада. Может быть, там развели огонь? Если долго смотреть на живое пламя, то сон придет сам собой. И уж конечно, спуск и подъем по крутой каменной лестнице утомят и потребуют отдыха.

В большом зале не оказалось никого, кроме Ульфа и Лахлана. Братья горячо спорили и не заметили появления пленницы. Ей же не хотелось мешать разговору, но в то же время не хотелось сразу возвращаться к себе: ведь для этого пришлось бы опять подниматься по бесконечным узким ступенькам.

Если подождать в укромном уголке, то воины, наверное, скоро уйдут и тогда можно будет посидеть у камина – огонь и вправду приветливо горел в дальнем конце огромной комнаты. Эмили с тоской взглянула на яркое пятно. Холодная каменная стена, возле которой она стояла, леденила кровь. Нет, нестерпимо! Пленница скользнула в сторону в надежде все-таки добраться незамеченной до живительного тепла. Ведь можно бесшумно пройти в темноте, возле самой стены. Мужчины слишком увлечены спором и чересчур возбуждены, чтобы обратить на нее внимание.

– Так ты действительно веришь, что Синклер не собирается принимать ответных мер? – горячо воскликнул Ульф, словно призывая брата к ответу.

На месте Лахлана Эмили ни за что не стерпела бы бесконечных нападок.

– А тебе не кажется, что он вполне может уважать мою правоту? Захват сестры – всего лишь реституция, возвращение утраченного, – спокойно парировал Лахлан.

– Нет, это невозможно. Талорк наверняка готовит войну. Нисколько не сомневаюсь в его агрессивных планах!

– Но нашим шпионам не удалось заметить ни малейших приготовлений.

– Враг хитер.

– А я разве не хитер? – с иронией поинтересовался Лахлан.

– Конечно, нет. Тебя слишком легко обвести вокруг пальца.

– А если еще никому на свете не удалось это сделать?

Ульф снова издал характерный презрительный звук, неприятно похожий на храп, и Эмили от возмущения даже остановилась и смерила негодяя презрительным взглядом. Тот, разумеется, ничего не заметил. Он вообще не подозревал о ее присутствии в зале.

– Если тебя интересует мое мнение, то вот оно: нападение! Нападение опережающее – прежде, чем нападут на нас.

Решение привело Эмили в ужас. Она едва сдержалась, чтобы не закричать от отчаяния и бессильного возмущения. Неужели этому жестокому и воинственному человеку безразлична неизбежная гибель ни в чем не повинных соотечественников?

Лахлан внезапно обернулся. Эмили показалось, что вождь внимательно посмотрел прямо на нее. Нет, это невозможно! Ведь она спряталась в самом дальнем углу, за мощной колонной.

– Я выбрал иную форму расплаты – не военную.