Друстан подходил все ближе и ближе. С ловкостью и хитростью истинного хищника он мастерски подвел жертву к открытой двери спальни. Еще один шаг – и она окажется в комнате. Муж не остановился до того решающего мгновения, когда тела соприкоснулись. И вот наконец Кэт почувствовала себя в клетке: за спиной стена, а с обеих сторон удерживают сильные руки.

Друстан склонил голову к губам Кэт:

– Обещаю, к утру узнаешь меня очень хорошо.

Долгий поцелуй превратил в пепел последнюю соломинку сопротивления. Когда же он наконец прервался, Кэт обеими руками крепко держалась за плечи мужа.

Волк, который жил в душе и теле Друстана, смотрел его глазами – темно-зелеными, словно изумруды.

– Ты моя, Катриона. Моя жена.

– Нет еще, – возразила она и удивилась собственному ответу. Волчица точно исполняла брачный ритуал – столь же древний, как и ее народ.

И все же с Ферпосом почему-то не хотелось следовать обычаю. Они совокуплялись просто – как самые обычные люди. Союз доставлял приятные ощущения. Но вот подобного жадного стремления к физической близости, которое охватило сейчас, с Друстаном, ей не довелось испытать ни разу. Отчаянно хотелось неразрывного, интимного единения, и все же Кэт не могла просто уступить Аланию и позволить свершиться тому, что предначертано судьбой. Он должен был показать себя сильным, достойным мужем и испытанным веками способом подтвердить право на обладание. Потребность пугала и в то же время откровенно волновала.

В это мгновение запах возбуждения подруги смешался с собственным запахом Друстана. Без единого слова, без лишнего намека и даже движения он понял чувства и ощутил вожделение. Хрипло зарычал, и дикий звук лишь подкрепил естественный ответ на призыв.

– Хочу тебя, – коротко, тихо произнес он. – И возьму.

– Да? – Кэт облизнула губы. Руки соскользнули с плеч. – Да?

Друстан прищурился.

– Ты тоже меня хочешь.

Она склонила голову:

– Может быть.

И все же сначала предстояло доказать, что он достоин стать ее избранником и силен настолько, что способен покорить волчицу.

Друстан потерся, помечая ее своим запахом. Впрочем, оба все еще оставались одетыми, а потому призыв нельзя было считать неопровержимым. Кэт улыбнулась, а потом вдруг неожиданно резко нагнулась и проскользнула под рукой мужа, вновь оказавшись на свободе.

Она остановилась у двери, готовая скрываться от погони. Древней ритуальной погони, без которой не обходятся брачные игры волков.

– А может быть, и не хочу.

Друстан резко повернулся и посмотрел серьезно, даже угрюмо.

– Не могу позволить тебе убегать, Кэт.

Она напряглась: тело стремилось исполнить приказ природы.

– Но ты должен догонять.

– Нет.

Короткое слово вырвалось с трудом, словно преодолев барьер. Друстан тоже мечтал о погоне. Жажда охоты светилась в мужественном лице, застыла в потемневших от страсти глазах. И все же он сумел обуздать желание.

– Я дал обещание не причинять вреда ни тебе, ни младенцу. Рисковать нельзя.

Кэт и сама боялась за ребенка, но в то же время неудержимо стремилась к брачной игре, к погоне.

Двумя быстрыми, почти незаметными, движениями Друстан скинул плед. Внезапно воздух раскололся – так, как раскалывался во время грозы, в момент удара молнии. Воин утратил человеческое обличье и превратился в волка. Прыгнул к двери и приземлился на все четыре лапы, надежно преградив путь. Повернулся к подруге, оскалился и зарычал.

Всю свою жизнь Кэт провела среди оборотней – волков и волчиц, – но ни разу не испытала страха. Лишь сейчас ощутила первобытный, животный ужас. Чувство не имело ничего общего с опасением за себя и ребенка. Оно родилось в вечной борьбе мужского и женского начал, в стремлении к обладанию и жажде наслаждения.

Беременность лишила Кэт способности к перевоплощению, и все же она не испытывала неудобства, оставшись перед волком в облике женщины, а не волчицы.

Кэт шагнула к двери:

– Силой не удержишь.

Сила не понадобилась. Друстан преградил путь, словно каменная стена. Он оказался огромным волком – на четырех лапах почти одного с ней роста.

– И сколько же ты намерен сохранять звериное обличье? – с хитрой улыбкой поинтересовалась Кэт. – Ведь волку не удастся обладать женщиной.

Вот так она сможет победить. Этого можно было и не говорить: намек повис в воздухе.

Зверь снова пошел в наступление. В груди рождалось призывное и в то же время грозное рычание. Прижатые уши, напряженно поднятый хвост, вкрадчиво-пружинистые движения пугали и одновременно привлекали. Сама того не желая, Кэт с опаской попятилась; против собственной воли она продолжала отступать от той угрозы, которую не воспринимала разумом. И все же могучий инстинкт повелевал держаться подальше от необычного волка – он смотрел на нее человеческими глазами, в которых светились разум и решимость.

Друстан не совершит опрометчивой попытки овладеть ею в обличье волка – ведь она не способна измениться. Кэт это знала, и все же поведение зверя завораживало и заставляло продолжить движение. Сейчас уже не имело значения, куда именно она придет. Главное – сохранять хотя бы небольшое расстояние между собой и зверем. Кэт не понимала, куда Друстан загоняет добычу. Осознала лишь тогда, когда оказалась в темной комнате.

Спальня.

Через несколько секунд глаза привыкли к темноте. Рядом, совсем близко, возвышался воин. Образ оказался столь же впечатляющим, как устрашающее волчье обличье… а возможно, даже более угрожающим. Ведь в древнем брачном ритуале человек вполне мог сделать ее своей. На фоне двери в соседнюю освещенную комнату недвусмысленно вырисовывался силуэт обнаженного мужчины в откровенной мощи вожделения.

Взгляд скользнул по телу – любопытство пересилило скромность – и с изумлением остановился на главном. Размеры члена поражали. Да, он больше, чем у Фергюса, гораздо больше и сильнее. Темные, словно сердитые вены нетерпеливо пульсировали на возбужденной плоти и не давали забыть о том, что Друстан явился ей оборотнем, а не простым мужчиной.

Внезапное ощущение влаги между ног красноречиво подсказало, как относится волчица к предстоящему соитию.

Друстан улыбнулся, и зеленые глаза зажглись дерзкой уверенностью. Да, он знал, что подруга жаждет немедленной близости.

– Разденься, Кэт. Познай меня так, как я готов познать тебя.

Она молча смотрела на мужа, и в сердце расцветало необъяснимое, не испытанное доселе чувство. Обладание всегда требовало взаимности и все же зачастую оказывалось иным. И оборотни, и люди нередко видели в женах лишь собственность, а не равноправных партнеров. Слова Друстана означали, что он придерживался иного мнения, признавал ценность и силу женского начала. Руки сами начали срывать одежду, и спустя мгновение Кэт тоже предстала перед супругом в прекрасной и гордой наготе.

Живот заметно выделялся, но не вызывал смущения. Волчицы редко переживали беременность, а потому ребенок доказывал глубочайшую степень женственности – качество, которым следовало гордиться. Изменение фигуры лишь украшало. С этим утверждением с готовностью согласился бы каждый волк.

Пристальный взгляд Друстана красноречиво подтвердил справедливость мыслей.

– Еще ни разу не доводилось обладать женщиной во всей красе ожидания, – признался он охрипшим от волнения голосом.

Кэт взяла мужа за руку и доверчиво приложила раскрытую ладонь к животу. Тепло простого прикосновения пронзило тело. Друстан вздрогнул – ощущение взволновало и его. На глаза Кэт навернулись странные, непонятные слезы. Сейчас все казалось особенным – каждое движение, каждое прикосновение обретало новый смысл.

Друстан взял жену на руки, отнес на кровать и уложил – деловито, по-хозяйски и в то же время бережно.

– Не имею права затевать погоню, но готов доказать, что достоин стать твоим единственным мужчиной.

Кэт пристально смотрела на него, сгорая от нетерпеливой жажды близости.