Он конечно не растерялся и сразу понял что делать, но убедить их оказалось непросто. И пока из его кармана монета за монетой перетекали аргументы и доводы, ухмылки на круглых мордах только ярче сияли.

"Они грабят меня среди бела дня! Грабят! Меня!"

Его терпение уже подходило к пределу, а кошелёк к звону тишины, когда наконец оба стражника остановились, но не из благородных побуждений. Их внимание просто перешло к чему-то другому.

К воротам, тяжело и неспешно, двигалась большая крытая повозка, украв мгновенно всё внимание стражников. Больше они Ронту вплотную не замечали. Мазнув по тяжело остановившейся повозке и её извозчике, огромном и свирепо выглядящем мужике размером с медведя, он быстро поплёлся прочь от города.

Деревня так называемых изгоев, тех кого в городе под страхом смерти не желали видеть люди с большой силой и властью, на самом деле находилась от городских стен не так уж далеко. Вот только дорога туда вела довольно запутанная и едва видимая среди травы и прочей дикой поросли. Ступая по ней запросто можно было случайно наступить на какую-нибудь живность или переломать ноги, нырнув по невнимательности в свежевырытую нору.

Не только дорога к ней, но и сама деревня выглядела не то чтобы обжито. Входя в её владения, Ронта видел не один и не два домишки, от которых остались только поросшие плющом стены. Другие выглядели как огромный круг угольной черноты, давно остывшей, но явственно говорящей о прошлом.

Трант как-то обмолвился, что раньше это была деревня шахтёров, а где-то южнее был старый серебряный рудник. Только серебро там добывали не то, из которого чеканят монеты. Руда хоть и называлась серебряной, но на самом деле это было синее серебро, — металл для оружия практиков. Оно куда прочнее железа и не разрушается от энергии Адептов. Такой ценный металл дорогого стоил сам по себе, не говоря о целой шахте.

Только вот стоило лет тридцать назад жиле иссякнуть, как и жизнь стала быстро затухать в деревне. Время шло и от шахтёрской деревни осталась только память, зато изгоям это место пришлось по душе. Если присмотреться, здесь и на самом деле было немного лучше жить, чем в диком лесу.

По улицам деревеньки почти не ходили люди, а те что ходили выглядели все как один неказисто и запущенно. Густые бороды, грязная изорванная одежда. Всё в них кричало о безнадёжном положении, физическом и психическом. Казалось, этим людям само существование причиняло боль. Только подходя к домику Саи и Транта, Ронта ощутил дыхание настоящей жизни.

Оба, и брат и сестра, словно за один день повзрослели на целый год. Сидя спиной к спине на пороге дома, они с полной серьёзностью выполняли своё задание. Закрыв глаза, они сосредоточенно, почти синхронно дышали.

Умение правильно дышать и чувствовать своё тело было жизненно необходимо любому, не только практику. Алхимиков обучали этому приёму измальства, чтобы изучение Духа проходило легче. Ронта хотел научить их этому хотя бы частично, прежде чем двигаться дальше. Только на прочном и крепком фундаменте он мог построить дом, который не снесёт ни один ураган.

То что он видел сейчас уже внушало неплохие надежды, потому Ронта на несколько мгновений остановился, прежде чем молча пройти мимо сломанной калитки. Не говоря ни слова, он тихо подошел ближе, остановившись в нескольких шагах от Саи и Транта.

Ему понравилось их усердие. Но внимательность оставляла желать лучшего.

— Как себя чувствуете? — спустя какое-то время наконец спросил Ронта. Не столько от желания узнать их ответ, сколько чтобы заглушить урчание собственного желудка.

— Ронта.. то есть мастер Герольд! — первым открыл глаза Трант. По нему всё было видно без слов. За последние сутки он уже заметно оживился и, казалось, даже стал выше. Ещё вчера Ронта приготовил зелье очищения для обоих. Слабое и, по меркам каждого уважающего себя алхимика просто таки жалкое, тем не менее оно работало как надо. Уж кому не Ронте, прежде известному как Герольд Арк Монкрейн, почти магистру Алхимии, делать зелья лучшего качества из худших ингредиентов.

"Учителя бы прикончили меня на месте за такую стряпню." — подумалось ему, но глядя как посветлели лица детей передо ним, отбросил эти мысли подальше.

— Я уже говорил, лучше звать меня Ронтой. Тогда для всех я и дальше буду мальчишкой из трущоб и это избавит нас от возможных проблем.

— Ронта был нашим братом. Не кровным, да я и не знаю считал ли он нас своими братом и сестрой, но я не хочу чтобы и его имя тоже исчезло, — тихо сказала Сая, быстро ущипнув себя за щеку. Накатывающие слёзы тут же остановились.

— Так и поступим. Я не опозорю это имя, будь уверена, — спокойно пообещал Ронта, — а теперь пожалуй нам стоит поужинать.

Сказав это, он вынул из раздувшейся порядком сумки завёрнутый в тонкую ткань кусок мяса. По пути домой он просто не смог не остановиться у лавки с закусками. Запах жареного мяса в тот момент победил рациональность, особенно предвкушая перспективу поужинать парой яблок и водянистой похлёбкой с морковью и картошкой.

После такого ужина сон оказался слаще мёда.

...

— Пошевеливайся, тупое ничтожество! — сверху вниз на него зыркнул коротковолосый надзиратель, угрожающе покачивая чёрной блестящей плетью.

Герольд шел в общей очереди, медленно перебирая ногами, закованными ржавой цепью. Было больно и тяжело, кожу на лодыжках с каждым шагом всё сильнее раздирало. Почти все в шеренге были выше него на голову или две. Здесь были и моряки, и торговцы, и фермеры, но все они были старше и взрослее его, девятилетнего мальчишки.

Они оказались на большом деревянном причале, окруженном лесом. Слева и справа стояли большие и старые воздушные корабли, окруженные серыми облаками. Вереницы рабов и пленников высыпали по трапам, подгоняемые криками и оружием.

— А ну не спать, отродья! Шагай! — очередной выкрик и у самого его уха что-то просвистело. Послышался крик боли. Идущий впереди мужчина на мгновение мучительно изогнулся, а затем с тяжелым стоном подался вперёд. Цепь натянулась, увлекая Герольда вслед за ним, но он таки устоял.

Упасть было хуже, чем получить плетью. Тот кто упал — задерживает всех, а значит мешает торговле. Пираты не будут спрашивать почему это случилось. Его просто выбросят с обрыва, если подобное повторится. Герольд уже видел нескольких несчастных, кто так закончил жизнь.

— Ши Ранг! А ну не порти товар, дубина! Или ты сам купишь полудохлого раба, чтобы возместить капитану? — заорал другой человек на надзирателя. Он был одет в тёмно-синий плащ, под которым игриво поблёскивали чешуйки брони. Это был не доспех, скорее очень дорогая походная одежда.

Только глядя на этого мужчину Герольду стало по настоящему страшно. Его мнимая забота о них, рабах, жила только на словах. Ещё по пути сюда несколько молодых женщин и мужчин не вернулись из его каюты. Никто на корабле, кроме капитана, не мог ему перечить. Это был главный надзиратель, а кроме того сильный Боец Третьего уровня. Он мог одним ударом вынуть сердце из человека, а тот даже не успеет этого заметить.

— Я же только разок, да и то не в полную силу, — заискивающе улыбнулся надзиратель, как бы невзначай чуть поклонившись начальнику, — От таких ударов он только крепче станет.

Но тот его уже не слушал. Герольд быстро попытался оглядеться, но обнаружил на себе взгляд пары узких чёрных глаз. Это были его глаза. Монстра под личиной человека.

Холод волной проник в мозг мальчика. Задыхаясь, он открыл глаза, обнаружив себя во мраке крошечного домика. В углу комнаты тлели угольки печи, а через крохотное окошко на него смотрели луны. Сегодня их было видно целых пять. От крошечной, размером с монетку, до самой большой, похожей на огромное блюдце, они любовно освещали ночь.

"Почему именно сейчас.." — пронеслось у Ронты в голове. Остатки почти забытых воспоминаний ворвались в его настоящее слишком внезапно. То, чего он не хотел помнить, нагнало его даже в новой жизни.