— Нет, — прорычал Блейк в знак отказа, вторя моим собственным мыслям, и повернулся к выходу из комнаты. Он проявлял гораздо меньше осторожности, чем следовало бы, когда промчался по коридору и начал открывать другие двери, проверяя палаты, где спали другие пациенты, продолжая свою охоту, явно не принимая факты в том виде, в каком они были нам представлены.

Я вышел из пустой комнаты и остановился в коридоре, ожидая, пока трое других Ночных Стражей закончат свои поиски, но я уже знал, что они найдут.

— Ее здесь нет, и я ни на одну гребаную секунду не поверю, что она мертва, — прорычал я, не позволяя им даже подумать о панике или какой-либо бесполезной форме горя.

— Как ты можешь быть уверен? — Потребовал Блейк, его глаза были полны беспокойства, в них читалось отчаяние, которое умоляло меня дать ему определенное подтверждение, которого я не мог дать.

— Потому что мой отец знает, что она слишком ценна, чтобы позволить ей умереть так быстро. Кроме того, я не настолько глуп, чтобы верить в то, чего не видел собственными глазами. Она не мертва, пока я не увижу тело, и если кто-нибудь из вас хотя бы подумает о том, чтобы отказаться от нее, то вы ответите передо мной за это.

Никто из них не высказал никаких претензий по этому поводу. Мы все были одинаково полны решимости не верить в ее смерть, поэтому я забыл о словах, нацарапанных на той доске, и решил продолжить наши поиски.

Нашей девушки здесь не было. Но я был уверен, что она была. Она была здесь, и она была в той комнате. Мы могли бы обыскать все остальное место, чтобы быть уверенными, но я знал, что сейчас мы ее здесь не найдем. Конечно, теперь нам пришлось бы ограбить это место, чтобы скрыть этот взлом, как и другие.

Она не была мертва. Этого не может быть. Если бы это было так, я был уверен, что знал бы это. Я бы почувствовал это, когда мое сердце было бы разорвано в клочья, а мой мир рухнул из-за невозможности продолжать жить без нее.

Она не была мертва.

Но ее здесь уже не было.

И мы собирались вернуть ее.

Мое тело ломило. Болело все. Казалось, что моя грудь разрывается на части каждый раз, когда я делаю вдох. А когда наполняла легкие воздухом, то с таким хрипом, от которого страх пронизывал меня насквозь. Но при каждой слабости тела моя душа становилась жёстче и отказывалась ломаться.

Я не сдамся.

Однако мое время было на исходе. И я должна была что-то предпринять сейчас, если я собиралась когда-нибудь пережить это. Хотя я и знала, что мои парни будут охотиться за мной с кровавой свирепостью адских гончих, я также начинала соглашаться с тем, что Трой Мемфис, возможно, просто спрятал меня слишком хорошо, чтобы даже его собственный сын не смог найти. И когда я увидела медбрата, приближающегося к стеклянной двери и набирающего код, чтобы открыть ее, я поняла, что это мой шанс. Возможно, последний. Потому что я не знала, как долго еще смогу бороться с этим вирусом. Его корни были слишком глубоко в моей плоти, его жажда моей смерти была слишком сильной.

Я притворилась спящей, когда подошел медбрат, мои лекарства были спрятаны под матрасом. Сегодня я ничего не принимала. Теперь каждый раз, когда я их принимала, я, казалось, спала дольше и крепче. И это пугало меня так, что я не хотела признавать. Мои сны были такими яркими, и чем больше времени я проводила с папой и Джесс в бессознательном состоянии, тем ближе я чувствовала себя к тому, чтобы присоединиться к ним. И как бы ни было заманчиво снова ускользнуть в их объятия, для меня еще не пришло время. У меня была жизнь, которой я отчаянно хотела жить. Меня ждали четверо мужчин, которым я так и не смогла показать глубину своих чувств.

Мои чудовища, мои спасители.

Однажды я стояла на пляже под проливным дождем и приложила руку к Священному Камню, прежде чем принести клятву принадлежать Ночным Стражам. Я не верила в это и уж точно не хотела этого. Но судьба связала нас, и теперь я знала почему. Потому что, несмотря на всю боль, страдания, на то, как мы мучили друг друга, мы все каким-то образом исцелили друг друга. Они были четырьмя королями тьмы, и я стала их королевой. Девушкой, которой мой отец всегда хотел, чтобы я была, девушкой, которой я всегда стремилась быть. Поэтому мне нужно было вернуться к ним и восстановить свое положение в нашем племени.

— Я думал, ты не переживешь еще одну ночь, — пробормотал мне медбрат, хотя он, должно быть, думал, что я без сознания, и я узнала Джонаса. Этот ублюдок не заболел после того, как я на него кашлянула, и я была чертовски зла из-за этого. — Это гребаное чудо.

Знаешь, что такое чудо, придурок? Ты по-прежнему здоров.

Он взял меня за руку, разворачивая ее, чтобы получить доступ к поврежденной коже вокруг сгиба моего локтя, которая была проколота бесчисленными иглами.

— Я был бы более признателен, если бы ты не пинала меня по яйцам, но, думаю, на прошлой неделе мне все же сделали одну из первых прививок благодаря тебе, так что я не могу быть таким жестоким с тобой, — сказал он ледяным тоном. Из всех людей, которых могла бы спасти моя кровь, почему именно этот парень?

Я почувствовала его пальцы на своем лице, когда он убрал волосы с моего лба, и издала тихий стон, как будто приходила в себя, ерзая на кровати.

— Черт, — пробормотал он, затем отодвинулся, и я приоткрыла глаза, наблюдая, как он набирает в шприц немного успокоительного, как я и ожидала.

Когда он опять повернулся ко мне, я снова закрыла глаза, мои пальцы покалывало, когда я собиралась с силами. Это было немного, но все, что у меня было, было направлено на это дерьмо.

Он снова схватил меня за руку, и как только игла задела кожу, я резко развернула другую руку, поймав его запястье и вывернув его, вырывая шприц из его руки, когда он ослабил хватку. Он ахнул, но был недостаточно быстр, чтобы убежать, когда я воткнула иглу ему в шею и надавила большим пальцем на поршень с чувством удовлетворения в животе. Его глаза за забралом расширились, и я демонически ухмыльнулась.

— Ах ты, маленькая сучка. — Его рука взметнулась, врезавшись мне в лицо, и моя голова откинулась в сторону от удара. — Помогите! — выдохнул он, бросаясь к кнопке экстренной помощи рядом с дверью.

Но он споткнулся, успокоительное уже начинало действовать. Я оттолкнулась от кровати, когда его колени коснулись пола, и, пошатываясь, направилась к нему, когда мое зрение то расплывалось то фокусировалось. Он полз к двери, все еще тянувшись к кнопке, но потом сдался и вместо этого достал телефон из кармана лабораторного халата. Я запрыгнула ему на спину с кряхтением от напряжения, заставив его рухнуть на пол, и вырвала телефон из его рук.

— Никто за тобой не придет, так что молись тому богу, который служит мелким придуркам, — прохрипела я.

Он сердито зарычал, пытаясь сопротивляться, но это было бесполезно. Он терял сознание секунда за секундой, и я прижала его лицо к полу, услышав, как треснуло его забрало, пока ждала, когда он отключится к чертовой матери.

— Спокойной ночи, засранец.

Он, наконец, затих, и я с хрипом втянула воздух, плюхнувшись рядом с ним и посмотрев на его телефон, обнаружив, что для разблокировки ему нужен идентификатор лица или код.

Я толкнула Джонаса, чтобы перевернуть его, и от усилия, которое потребовалось для этого, у меня снова на мгновение потемнело в глазах. Мои мышцы дрожали от напряжения, но я не замедлилась, когда сорвала с него забрало и маску, обнаружив под ними волосатое лицо. Не настоящая борода, больше похожая на пушок, который подростки любили отращивать, когда у них не получалось отрастить нормальную растительность на лице. Отвратительно.

Я наклонила телефон к нему, и экран разблокировался как раз в тот момент, когда кашель сотряс мое тело. Доктор сделал мне инъекцию стероида, который замедлил кровотечение из легких, так что на этот раз я не почувствовала вкуса крови. Я собиралась воспринять это как хорошее предзнаменование.