В идеале нам следовало бы покинуть это место, не запачкав руки кровью, но если это было то, что требовалось, то я был не против. Кроме того, если наша девушка действительно была здесь, то у меня было более чем достаточно мотивации убить их всех до единого, если бы у нас было время. Но пока мы не были уверены, я не хотел проливать слишком много крови.

Ничего, кроме тихого дыхания моих братьев, не достигало моих ушей, когда я внимательно прислушивался целую минуту, игнорируя нетерпеливое рычание Киана, прежде чем приоткрыть дверь.

Коридор был мягко освещен ночным освещением, и я заметил женщину в форме медсестры за столом в дальнем конце коридора. Она сидела к нам спиной и читала книгу, казалось, погруженная в свой собственный мир. Я воспользовался еще одним моментом, чтобы прислушаться к другим звукам, но, похоже, она была единственным сотрудником поблизости, и, судя по тому, что я узнал в ходе своих исследований этого места, этого следовало ожидать. Они оставили одну медсестру дежурить на ночь, и все.

Киан проскользнул мимо меня, когда я широко распахнул дверь, и остальные из нас ждали, пока он шествовал по коридору, не сводя глаз с женщины, которая была погружена в свою книгу, совершенно не подозревая, что ее преследует хищник.

Когда Киан атаковал, это было так быстро, что я чуть не пропустил движение. Одна его рука закрыла рот женщины, заглушая ее крик, а другая сомкнулась у нее на шее, когда он начал душить ее.

Ему не потребовалось много времени, чтобы лишить ее сознания, и я двинулся вперед, чтобы связать ее и спрятать под столом, где ее не обнаружат до того момента, пока мы не уйдем далеко. Мой взгляд на мгновение упал на ее бейдж, пока я запоминал ее имя на случай, если оно мне пригодится в будущем. Эрика Мортенсен. Я тебя пометил.

Блейк взял с ее стола книгу в мягкой обложке под названием «Война фейри», открыл ее на последней странице и вырвал, прежде чем смять и выбросить в мусорное ведро. Чертов дикарь. Не то чтобы я жаловался. Она заслуживала того, чтобы никогда не узнать конец своей книги. Если бы у меня было время, я бы нашел способ разыскать все копии в мире, чтобы она могла страдать вечно, не зная, чем это закончилось. Я не был уверен, что есть ли какая-нибудь худшая участь, чем эта, которую можно кому-то даровать.

Монро, как обычно, не ждал нас и двигался по коридору, открывая двери и проверяя пациентов внутри, пока охотился за нашей девушкой. Я предполагал, что они либо спали, либо были не в том состоянии, чтобы закричать в тревоге при виде человека в маске, подглядывающего за ними, что было к лучшему. Я быстро отключил сигнализацию, лежащую на столе, на случай, если кто-нибудь из них протянет руку и нажмет красную кнопку вызова у их кроватей. Нам не нужно было, чтобы кто-то из охранников, дежуривших внизу, взял на себя еще одну проверку здания перед запланированным обходом через час.

Я проигнорировал остальных и их бессистемные методы проверки помещения, поскольку быстро начал искать в компьютере на столе, отыскивая список записей пациентов и нахмурившись, когда заметил название проводимых здесь клинических испытаний. Оказалось, что они работали над новой формой лечения рака, а вовсе не над вакциной. Но это не могло быть правдой. Они должны были работать над вирусом «Аид». В груди у меня все сжалось, костяшки пальцев побелели, когда я вцепился в стол. Все признаки указывали мне сюда, когда я взломал серверы моего отца. Не было никакого смысла в том, что эта информация была неверной. Если только он не заподозрил, что кто-то следит за ним…

Я прогнал ужасающую мысль о том, что мог бы сделать мой отец, если бы он действительно понял, что кто-то ищет Татум, и вместо этого сосредоточился на текущей задаче. Об этом можно было побеспокоиться в другой раз. И поскольку этому ублюдку, о котором идет речь, удалось удобно ретироваться в неизвестное место, которым он даже не захотел поделиться со мной, мы даже не смогли добраться до него в качестве последнего средства. Что просто означало, что это должно сработать. Это должно было сработать. Я отказываюсь рассматривать какую-либо альтернативу.

Я проверил список имен пациентов в папке, и моя верхняя губа оскалилась, когда я прочитал их, очевидно, нигде не найдя имени Татум, но отметив одного пациента, к которому обратились только по номеру. Если это не было чертовски подозрительным, то я не знал, что было. И это была именно та бесчеловечная чушь, которую мой отец предпочел бы нести. Если у нее даже не было имени, тогда ему не нужно было признавать, что она была реальным человеком, которому он причинял боль и, возможно, убивал, преследуя свои собственные цели. Не то чтобы я был настолько глуп, чтобы поверить, что ему было не наплевать на убийство кого-то ради продвижения своих собственных интересов, но это был именно его стиль. Дотошный кусок дерьма, каким он и был.

— Комната тридцать девять, — прорычал я, выключая компьютер, чтобы никто не догадался, что с его помощью была найдена эта информация, и поворачиваясь, чтобы направиться в ту сторону.

Киан присоединился к Монро в обыске других комнат, и я отошел от них двоих, пока они продолжали открывать и закрывать двери, направляясь в сторону комнаты тридцать девять. Блейк неотступно следовал за мной по пятам, прекрасно понимая, что я, скорее всего, выследил ее первым, и желая быть там, когда я найду ее. Я не мог винить его за это. Мы все отчаянно нуждались в воссоединении с нашей девочкой.

Мое сердце бешено колотилось, когда я приближался к двери в самом дальнем конце коридора, и я не мог удержаться, чтобы не перейти на бег трусцой при мысли о том, что найду ее там, заключу в объятия и посмотрю в эти ярко-голубые глаза, которые поглощали меня. Она была моим любимым наркотиком, и я был безнадежно зависим. Мне нужно было насытиться ею, иначе я знал, что сойду с ума.

Татум Риверс была единственной, кто взглянул на этого бессердечного мужчину-монстра и каким-то образом нащупала пульс, «бьющийся под сарказмом и ядом, которые я носил как щит». Она увидела разложение и токсичность моей души и нашла в ней что-то еще. То, во что я никогда не верил, но она все равно это обнаружила. Теперь я был ее творением, хотела она этого или нет, и она тоже была моей. Моя Связанная Ночью. И я никогда не позволю ей сбежать от меня.

Я добрался до двери, и мне пришлось бороться с каждым сантиметром самообладания, которым я владел, чтобы не распахнуть ее, когда мои пальцы сжались вокруг ручки, и я прерывисто вздохнул. Блейк в знак солидарности положил руку мне на плечо, и я кивнул, прежде чем широко ее распахнуть.

В комнате было темно. Кровать казалась не более чем огромной тенью в центре. Машины, которые должны были следить за жизненно важными показателями, погрузились в гробовую тишину.

— Нет, — выдохнул я, когда камень опустился мне в живот, становясь все тяжелее и тяжелее, его вес угрожал затащить меня в самые глубокие глубины самого необъятного океана, который только можно себе представить. Я тонул. Снова тонул в своем горе и осознании своей неудачи.

Блейк был не так пессимистичен, как я, и он нашел выключатель, щелкнул им, одновременно поднимая оружие и направляя его на пустую кровать.

Мое сердце билось в груди, как дикий зверь, запертый в клетке и отчаявшийся, обреченный и умирающий.

Над кроватью висела белая доска с различными наблюдениями, отмеченными на ней, от жизненно важных показателей до записей об извлечении крови и состоянии пациента, который содержался здесь.

В самом низу доски были слова, которые затопили весь мой мир какой-то отчаянной агонией, когда я смотрел на них.

Пациент скончался в 10:07 утра.

Реанимация не удалась.

Я уставился на лежащее передо мной четкое заявление, и мой пульс участился, а самый изнуряющий страх слишком долго удерживал меня на месте. Но мое сердце отказывалось принимать слова, нацарапанные на той доске. Я просто не мог.