В кофейне Халлафа кипел яростный спор между владельцем заведения и четырьмя бедуинами из Северной пустыни. У каждого из бедуинов через плечо висела древняя винтовка "мартини-генри", и, судя по виду, все бедуины были готовы и отчаянно желали пустить оружие в ход. Хозяин кофейни был маленьким, толстеньким и безоружным, но выглядел достаточно разъяренным, чтобы наброситься на четверых бедуинов с голыми руками. Причиной спора послужила стоимость четырех стаканов чая.
Эти бедуины ежегодно приходили в Эль-Обейд, чтобы продать верблюдов и овец, купить снаряжение и посмотреть состязания нубийских борцов, бойцов с браслетами и бои на палках. После состязаний они всегда выпивали по стакану чая в кофейне Халлафа и платили за это по одному пиастру и два миллема. Но в этом году Халлаф повысил цену до одного пиастра и четырех миллемов, то есть с трех с половиной центов до четырех. Естественно, четыре бедуина заподозрили, что этот толстый горожанин имеет что-то лично против них. Дело было не в самой цене, а в предполагаемом оскорблении. С чего это вдруг Халлафу вздумалось внезапно изменить издавна устоявшуюся цену на чай?
Халлаф же громко настаивал на своем праве повышать или понижать цены в любой удобный для него момент. Он кричал, что только подозрительные и невежественные жители пустыни могли усмотреть личное оскорбление в перемене цен, которая касается каждого посетителя кофейни. Еще Халлаф указывал, что больше всего о недоверии к людям разглагольствует тот, кто сам не заслуживает доверия.
Бедуины сжимали в руках ружья и выкрикивали свои возражения. Седобородый старый араб попытался было выступить в роли миротворца, но потом решил еще немного послушать спор. Гневные слова звучали все громче. Они уже почти заглушали настроенный на каирскую волну радиоприемник. Приемник был включен на полную громкость и передавал речь полковника Наджиба.
Харит и Прокопулос пили кофе. Их вполне устраивало это заведение. Они знали, что громкий шум - лучшая защита от любопытных ушей. Во всем сумасшедшем доме, именуемом Эль-Обейд, кофейня Халлафа была самой шумной, а значит - самой популярной. Следовательно, это было наиболее удобное для обмена конфиденциальной информацией место.
Их разговор тек легко и непринужденно. Они без особых трудностей договорились о том, что следует предпринять, как, где, против кого, сколько это будет стоить, и о том, какое вознаграждение должно последовать после завершения дела. Каждый из них называл своего собеседника проницательным и хитроумным человеком. Они смотрели друг другу в лицо почти с нежностью, но не видели ничего хорошего. Лицо Харита оставалось непроницаемо серьезным, а подвижные черты Прокопулоса отражали какие угодно чувства, кроме истинных. Каждый хранил свои секреты и искусно проявлял свое недоверие. Каждый уже по одному этому мог распознать в собеседнике врага, но недооценивал способность своего противника перейти в наступление.
Когда они ушли, седобородый араб все-таки приступил к попытке примирить четырех разгневанных бедуинов и одного разъяренного хозяина кофейни. Старик сдержанно поучал спорщиков, а бедуины молча слушали. Они стояли прямо и неподвижно, лица их были задумчивы. Бедуины слушали очень внимательно, но про себя уже решили не платить лишних два миллема за чай, да еще за такой скверный.
