Опять мне кажется, что я слышу стоны. А может, не кажется? Прячу голову под подушку, чтобы не слышать. Не хочу думать о них, а воображение, как назло, рисует Юрия Анатольевича и Свету в сладких объятиях друг друга.

Я бы всё отдала, чтобы оказаться на её месте.

Сон дарит забвение на несколько часов, но даже во сне нет покоя. Мне снится отчим, как он гонится за мной с расстёгнутой ширинкой. Сначала бегу по подъезду, потом снится лес. А я всё бегу, пытаюсь спрятаться от отчима. Мне кажется, вот-вот он меня догонит. Сердце стучит в висках, кажется, сейчас вырвется из груди. Выглядываю из-за дерева.

Но вместо отчима вижу Юру. Иду к нему, и он обнимает. Так, ласково, так нежно, как в ту ночь, когда он поцеловал меня. Я лелею это чувство, боюсь его потерять или забыть. Мне так хорошо с ним. Чувство спокойствия и надёжности охватывает меня. Он гладит меня по спине и что-то шепчет на ухо. Но я почему-то не могу разобрать ни единого слова. Хотя очень хочу понять и запомнить. Я понимаю, что он говорит что-то очень важное.

Просыпаюсь резко. Будто я долго плыла и, наконец, вынырнула. В дверь раздаётся тихий стук.

— Да? — отвечаю шёпотом.

Дверь приоткрывается, и в появившуюся щель я вижу Юру.

— Ты ещё не собралась?

— Нет. — тру кулаков глаза. — А сколько сейчас время?

— Восемь. Ты едешь за вещами?

— Да. Да. Сейчас. Просто будильник на телефоне, а телефон у отчима.

— Надо было попросить меня, я бы разбудил.

— Да, надо было. Не подумала. Я сейчас быстро соберусь.

Вскакиваю с кровати, совсем позабыв, что спала в футболке и плавочках. Рывком снимаю футболку, надеваю бюстгальтер и, только когда поправляю лямки, понимаю, что дверь в комнату всё ещё открыта.

Поворачиваю голову, но за дверью уже никого.

Юрий Анатольевич ждёт меня в машине. Сажусь на заднее сиденье, подальше от него. Как бы он мне не нравился, всё же нарушать границы я не хочу. Тем более после вчерашнего разговора.

Говорю ему свой адрес, и едем в молчании всю дорогу. Лишь изредка ловлю на себе взгляд Юрия Анатольевича. Каждый раз, когда наши взгляды встречаются в зеркале дальнего вида, он тут же отводит глаза.

Атмосфера внутри салона становится плотной и напряжённой. Даже дышать тяжело, как будто в воздухе висит множество недосказанных слов, невыраженных мыслей. А говорить об этом неловко.

Парковка перед домом почти пустая, большинство жителей дома на работу уехали. Юрий Анатольевич паркуется, выходим и идём к подъезду. Ключи от домофона у меня есть. Не знаю, от чего я волнуюсь больше: от близости Юрия Анатольевича или от предстоящей встречи с отчимом.

Поворачиваю ключ и захожу как можно тише, стараясь не шуметь.

А в дверном проёме зала уже стоит Залим в одних шортах.

— Неужели вернулась? — усмехается он.

— Я за вещами, — сообщаю ему с порога, снимаю сандали, которые одолжила мне Марина.

— Какими вещами? У тебя здесь ничего нет, — перехватывает мою руку,не давая пройти в мою комнату.

Юрий Анатольевич заходит следом.

— Руку Лизы отпусти, — не терпящим возражений, говорит он.

— С чего это?

— С того, что я сказал.

— Да ты кто такой вообще? Я тебя не знаю, и никто тебя сюда не звал. Так что вали отсюда, — голос отчима звучит скорее истерично, чем угрожающе.

— Смотри, как бы тебе валить отсюда ни пришлось в сопровождении полицейских, — а вот Юрий Анатольевич выглядит неожиданно грозно. Даже по лицу Залима вижу, что он не ожидал такого ответа.

— Да с чего это? Я никаких законов не нарушал, — отвечает отчим, но пальцы всё же разжимает.

Торопливо иду в свою комнату. Достаю из шкафа дорожную сумку и кидаю вещи. А из коридора доносится возмущённый голос Залима.

— А вот вы нарушаете закон. Обворовываете меня.

— А я уверен, что насилие над падчерицей — это тоже нарушение закона. Потянет лет на пять.

— Да какое насилие? Я её и пальцем не тронул. Сама шляется везде, трахается со всеми подряд, а я теперь ещё и виноват? Вызывай, вызывай ментов. Посмотрим, кто виноват. Даже мать Лизы подтвердит, что она сама меня соблазняла.

— Ты в зеркало давно смотрелся? — одной фразой Юрий Анатольевич раскатывает Залима всухую.

— Да пошёл ты. Ну, сам признайся, за сколько минетов ты согласился крышевать её? А? Или может, она в жопу хорошо даёт?

Сумка полная, застёгиваю её. Стараюсь не циклиться на словах отчима. Хотя желание подойти и врезать ему между ног очень велико.

Перекидываю сумку с ноутом через плечо, сумка с вещами тяжёлая, едва поднимаю над полом. С трудом дотаскиваю её до коридора, и как раз попадаю на финальную речь Юры.

— Слушай сюда, мелкое толстопузое животное. Не стоит всех равнять по себе, если у тебя, урода, на маленьких девочек стоит, и ты себя сдержать не можешь, то тебе лечиться надо. Ещё хоть раз про Лизу скажешь что-то плохое, мои люди тебе быстро язык укоротят. А то он у тебя слишком длинный.

Юрий Анатольевич подходит ко мне, берёт сумку. И пока Залим переваривает сказанное, мы выходим из квартиры.

(Юра)

Спускаемся на первый этаж, идём к парковке. Лиза, словно перепуганный воробышек, озирается по сторонам, постоянно оглядывается назад.

— Не переживай. Не будет он тебя догонять, если мозги на месте.

Пытаюсь успокоить девочку, приобнимаю за плечи, как сделал бы с дочерью. Вот только Маринка бы уже на шее повисла с благодарностью, а Лиза другая. От моего прикосновения сжалась вся, нахохлилась ещё больше, голову опустила.

Убираю руку, чтобы не пугать её, самому не по себе становится оттого, что она может принять мою поддержку за домогательство.

Закидываю сумку в машину. Сажусь за руль. Лиза опять садится назад. Избегает моего взгляда. Я так и не смог разгадать её.

Всё подружки Марины были такими же прозрачными, как она. Если собирались вместе, хохот стоял на весь двор. Даже когда они шептались, а делали они это очень громко, я всегда знал, как у Марины дела. Даже без её отчётов.

Лиза же совсем другая. Она чаще молчит. Сама себе на уме. И если бы не тот случай в клубе, я совершенно точно считал бы её обычной девушкой с кучей комплексов.

— Ты сейчас на работу?

Поворачиваюсь, смотрю на неё. Лиза лишь коротко кивает и опять опускает голо. Будто боится смотреть мне в глаза.

Завожу машину, выезжаю с парковки.

— Работа-то нравится? — завожу разговор, чтобы хоть немного расшевелить её. Слишком уж она зажата. Хотя понятно почему. У меня только от одной мысли, что этот урод, толстобрюхий отчим лапал её, противно становится. Девочка-то она красивая. Даже очень.

— А разве работа может нравиться? — отвечает Лиза.

— Конечно. А смысл тогда на ней работать?

— Чтобы заработать денег, — удивлённо смотрит на меня, будто это само собой разумеющееся.

— И много ты там зарабатываешь?

— Не очень много, на жизнь пока хватает.

— Так, если работа не нравится, и зарплата невысокая, может, надо другую работу искать?

Лиза грустно усмехается.

— Вы думаете, обычной студентке легко устроиться на работу? Везде нужен опыт. Да и не всех устраивает, что я учусь. Но да, вы правы, надо что-то другое искать, а то от запаха жареной курицы уже тошнит.

— Это хорошо. Молодец, что понимаешь.

Разговор не клеится. Лиза снова отворачивается к окну. Хочется её поддержать, опять же ориентируясь на дочь. Но если к Марине я знаю подход, то к Лизе даже как подступиться не знаю.

Да и вообще, зачем мне это. Да, она подруга дочери. Да, оказалась в сложной ситуации, но таких историй полно, а цепляет именно она. Хочется защитить, помочь…

И та ночь не даёт покоя. Чувствую себя рядом с ней совсем не как отец, хотя должен. Возраст ведь, как у Марины.

Снова бросаю взгляд на зеркало и замечаю, как быстро отводит глаза. Тоже рассматривает, значит. Мелочь, а в груди теплеет. И снова мозг подкидывает картинку, как она прижимается ко мне голой грудью. Дрожит в руках и поцелуй, такой невинный, будто в первый раз целовалась.