– Жесть, – вырвалось невольно.

На меня как будто напал рой пчел, а потом рысь исцарапала. По крайней мере, от рук шло такое ощущение, будто под марлей порезы. Парочка маленьких ссадин красовались на щеке. Тонкие раны. «Что за фигня? Оскар резал меня ножом? – Я поморщилась. – Не помню у него пристрастий к холодному оружию. Да и следы маленькие и совсем не глубокие». Я могла бы ногтями поцарапаться сильнее.

– В следующий раз будете знать меру в алкоголе, – поучительным тоном выдала Тамара, будто семь дней на неделе терпела мое пьянство.

– Вы же знаете, что я не пью, – возмутилась я.

Ее фраза обидела. Тамара обращалась ко мне как к пропитому алкашу. Старушка промолчала, но ощущение, что она по-прежнему считает, что я накидалась по собственной воле.

– Если вас не сильно тошнит, то я пока позвоню мистеру Муру, скажу, что вы проснулись. – Тамара поставила таз на кровать.

– Он не дома? – уточнила я, растекаясь по кровати.

– В городе. Уехал, как обычно, с утра пораньше. В отличие от вас, он работает.

Я проводила ее ненавистным взглядом. В этом доме все тычут меня носом в иждивение, но никто не хочет отпускать работать, потому что им удобнее, чтобы я сидела взаперти. А то еще накоплю случайно денег на побег куда-нибудь далеко, где меня не найти. Тогда муж останется без жены, а Тамара без работы.

Размышляя о заработках, я вспомнила о попугаях в офисе. Сегодня ехать туда никак не получится, но можно попробовать послать Михаила. По возвращении Тамары я уточнила, не уволили ли его. Она подтвердила, что кроме моего внезапного пьянства в доме все по-прежнему.

Сил злиться на старушку не хватало, поэтому я просто попросила передать надзирателю послание. Тамара внимательно выслушала и ответила, что должна согласовать с Оскаром мою просьбу. Видимо, бабуля решила, что «покорми попугаев» это тайный шифр между мной и «любовником». Как и Оскар, она верила в мой роман с пропавшим водителем и теперь подозревала в связи с охранником.

«Дожила. Превратилась в пропащую опухшую женщину с сомнительной репутацией», – иронично летело в моей голове. На мнение Тамары и Оскара не плевать только потому, что от них зависела моя жизнь. Не будь этого маленького препятствия, я бы давно послала обоих. Даже старушке бы сказала, что думаю, несмотря на ее возраст.

Старушка помогла мне добраться до ванной. Казалось, я до сих пор пьяная. Пока шла – шаталась. «Быстрее бы это закончилось!» – мысленно ругаясь, я старалась восстановить в голове события прошлого вечера. В ванной я пролежала полчаса, больше не разрешила Тамара. Она ворчала, что порезы на руках распарятся и будут плохо заживать.

Последнее воспоминание из столовой то, как пьяный Оскар жалуется на Риверу. Я точно кивала и возмущалась, что не стоило ему помогать избежать тюрьмы. Тот самый парень, мать которого просила найти убийцу ее мужа. Тогда полицейские подозревали старшего сына. Миссис Ривера думала на невестку, сел в итоге брат миссис Риверы.

После получения свободы старший сын миссис Риверы перенял дела отца. Кто ж знал, что Ривера-младший станет главным конкурентом Оскара?! Поначалу они с Андре сотрудничали. Я не представляла, когда их отношения из дружелюбных превратились во враждебные.

«Еще Оскар говорил что-то про пожар», – вспоминала я, сидя на кровати и разглядывая порезы на руках при солнечном свете. Тамара поправила последнюю штору и вернулась ко мне. Старушка осторожно ухаживала за моими ранами. Они выглядели так, словно я катилась по стеклу и тормозила руками. Болтать с Тамарой не хотелось, поэтому я подавила любопытство, связанное с необычными повреждениями, и молча принимала лечение.

Закончив со сборами, мы отправились на первый этаж. Я намеревалась пойти в столовую, но в холле встретила людей в рабочих комбинезонах. Мужчины уставились на меня растерянно.

Опухшие щеки мешали мне полноценно видеть мир. Руки до локтя забинтованы. А из одежды вязаное платье с улыбающимися черепами. Когда я его выбирала, Оскар даже не прокомментировал мой вкус. Все было настолько ужасно, что платье мне нравилось только тем, что оно не нравилось мужу. А раз он вчера споил меня до беспамятства, то я наделась, что сейчас Оскар видит этот кошмар через камеры и плюется.

Нагнавшая меня, Тамара указала рабочим на дверь в столовую. Удивленные мужчины переглянулись и понесли стекло дальше. Старушка не позволила мне осмотреть комнату, где неизвестные меняли окно. «Что вчера было-то?» – недоумевала я, шествуя за Тамарой до кухни. Для себя главным минусом распития спиртного я выделила провалы в памяти. Видимо, Оскар слишком много в меня влил.

Я переживала, что сболтнула мужу лишнего. Возможно, он уже обдумывает план мести в ответ на мой несостоявшийся план побега. Тамара кашеварила при мне. Я уселась на барный стул за кухонный остров, стоящий по центру просторной комнаты. В мрачном интерьере сгорбленная старуха в черном платье добавила в кастрюлю смесь специй.

Меня бы не удивило, если бы Оскар приказал Тамаре меня отравить. «Бабка точно добавила яда в еду. Моим мучениям конец», – думала я обреченно, укладывая голову на столешницу. По-прежнему тошнило. Еда должна немного подправить ситуацию, так сказала Тамара. У меня никогда не было похмелья, и я не представляла, правдивы ли ее слова.

Самым ужасным во всей ситуации было то, что я не знала, где противозачаточные таблетки. В больнице я спрятала пластинки в кеды. Кто бы вчера меня ни переодевал, но проснулась я в пижаме. Естественно, без обуви. Думать складно не получалось. Лежа лбом на столешнице, я дождалась, пока Тамара закончит с готовкой.

– Куриный бульон – лучшее средство от похмелья.

– Лучшее средство от похмелья – не пить, – парировала я бесцветным голосом.

Я долго разглядывала горячий суп, приготовленный для меня Тамарой. Кусочки овощей плавали в бульоне. Когда они достигали дна, я запускала в суп ложку и подкидывала их вверх. Они опускались снова и снова.

«Он либо убьет меня, либо я рожу ему и тогда окажусь прикованной к Оскару насовсем. Ребенка я не брошу, а муж будет следить за своей кровинкой еще пристальнее, чем за мной, – медленно крутилось в голове. – Я обречена. Никакого выхода. Ни один план нормально не работает. Только страдают люди, желающие мне помочь».

Слезы покатились ручьем в горячий суп с утонувшими овощами. Казалось, что от меня до сих пор пахнет вчерашним алкоголем. Не знаю, о чем мы с Оскаром беседовали ночью, но он перешел грань, заставив меня пить. Я впервые в жизни искренне желала, чтобы кто-то умер. «А если я случайно сказала, что Лука жив?» – от этой мысли истерика, накрывшая меня, усиливалась.

– Ну, ну, – Тамара оказалась рядом. Она похлопала меня по спине. – Подумаешь, поссорились. Еще помиритесь.

От слов старушки стало еще хуже. Вырывающиеся из меня, всхлипы я больше не контролировала. Мне нужно было хоть что-то, слабый лучик надежды. Маленькая весточка. Подошло бы любое видение с Лукой, где он не с девушкой. В последнее время даже сны не снились. «Лука забыл про меня. Я никому не нужна, кроме Оскара».

Удивительно, как легко в отчаянии искать утешения в ненавистных людях. Я рыдала в локоть Тамары. Она стояла ровно. «Будто плачусь черствому сухарю», – думала я, но ее морщинистая теплая кожа приносила слабое успокоение. Столь жалкие капли сочувствия от старушки действовали отрезвляюще.

Я отлепилась от Тамары и вытерла мокрые щеки перебинтованной ладонью:

– Не могу есть без Сирены.

– Хорошо, миссис Мур.

Старушка удалилась. Когда Тамара вернулась с чучелом собаки, от моей истерики и следа не осталось. Сирена теперь смотрела на меня из угла кухни. «Ты права, – общалась я мысленно с мертвой собакой. – Слезы дают мужу понять, что он давит куда надо, чтобы сломать меня. Никаких рыданий. Если я еще жива, шанс наладить жизнь есть. Стоит попробовать идею с помощником».

Я ела суп, обдумывая, как заговорить с Оскаром о помощнике в офис. Конечно, если муж меня не убьет из-за сказанного под градусом. Тогда беспокоиться не о чем. Если нельзя поменять прошлое, то стоит заняться будущим.