Оскар кивнул:

– Оставь нас, с утра переговорим.

Михаил молча удалился. Одеваться, видимо, решил у себя. Входная дверь хлопнула. Охранник направлялся в домик для прислуги, выделенный ему лично. В основном доме помимо нас с Оскаром проживала только Тамара.

Пощечина прилетела так неожиданно, что я потеряла баланс. От копчика по телу распространилась острая боль. Щека горела, но, очевидно, силу в удар Оскар не вкладывал. Муж вернулся к столу. Остатки алкоголя оказались в стакане.

– Позоришь меня перед людьми, – выдал муж, а затем плюхнулся на стул.

Мы уставились друг на друга.

– Не обязательно раздевать людей, чтобы спросить, спим ли мы, – пробормотала я, сидя.

Подниматься смысла нет. Все равно вернусь в скором времени на пол.

– А ты со всей прислугой спишь? – язвил муж, поглощая остатки виски. – Тамара тоже в опасности?

Оскар направился к бару. Из шкафа муж достал закрытую бутылку. Он посылал мне улыбочки, пока открывал ее. Я не оспаривала его заявления, когда Оскар в таком состоянии. Да и доказать человеку, убежденному в своей абсолютной правоте, ничего невозможно. Муж не простил мне увольнение водителя. Хотя прошел уже год после того, как Оскар увидел на шее парня засос, а на спине царапины.

Парень в «возможной» смерти, которого я виновата, иногда снился мне. Узнать, точно ли жив бывший водитель мужа, я не могла. Оскар в известность меня не ставил.

Я старалась быть дружелюбной со всем персоналом, работающим на нашу семью. В конце концов, им тоже приходилось терпеть моего мужа. Их выдержка вызывала уважение. Но позавидовать их участи нельзя. Они просто хотели заработать денег, в полной мере не осознавая, к кому устраиваются на работу.

Водитель был добродушный и открытый. Во время одной из поездок в город мы сидели с ним в машине, дожидаясь Оскара. Парень рассказал, что вторая половинка жалуется на его постоянное отсутствие. Работал он много. Муж вызывал его и днем, и ночью.

Парень понял, что сболтнул лишнего, слишком поздно. Я тогда рассмеялась и пробормотала, что сохраню его секрет нелюбви к начальству. С тех пор водитель совсем подобрел ко мне. В один из дней, когда на моем лице красовался почти заживший синяк, парень разблокировал дверь.

Мы ждали Оскара с переговоров, на которых, возможно, понадобилось бы мое умение залезать в чужие головы.

– Уходите, – произнес парень так обреченно, будто осознавал, какие его ждут последствия.

– С чего ты решил, что я хочу? – спросила я тогда.

Мы смотрели друг на друга через зеркало заднего вида. Мой голос дрогнул. Водитель все понял. С той секунды он был обречен. Я вышла, а парень сразу уехал. Понимал, что его ждет наказание.

Громилы Оскара нашли меня в тот же день. Дома встретило чучело Сирены, злющий брошенный муж и испуганный водитель. Очевидно, его притащили против воли. Засос на шее парня, отпустившего меня на свободу, натолкнул Оскара на мысль, что отношения между нами были романтичного характера. Но ревнивцу правды не докажешь. Особенно после того, как на спине водителя нашли еще и царапины, оставленные его девушкой.

Для Оскара это не являлось убедительным аргументом. Опрашивать свидетелей муж не собирался. Избитого водителя выволокли из дома.

Я ждала повторения этого инцидента. Мне тогда сильно досталось, но я хотя бы осталась жива. После серьезных травм муж пообещал не применять физическую силу в мою сторону. Он тогда будто и сам напугался, что почти убил меня. Но время прошло и, видимо, пощечина только что прилетевшая мне, в картине мира Оскара не считается за удар.

– Подойди, – очаровательно попросил муж.

Его обманный тон не внушал доверия, особенно когда рядом со стаканом мужа оказался второй. «Хочет посмотреть насколько я готова унизиться, чтобы избежать побоев», – обреченно летело в воспаленном мозгу. Мой взгляд упал на колени. Я бездвижно сидела на полу, когда муж вновь заговорил:

– Золото мое, это не просьба.

По-прежнему бархатистый голос, но требующий от меня слишком многого. Окаменевшие мышцы не слушались. Я с трудом поднялась. На ватных ногах приблизилась к столу. Изображать радость или хоть что-то похожее на любовь к мужу не получалось. Оскару легко удавалось выводить меня на чистую воду. Он знал, куда давить.

Стаканы наполнились. Запах алкоголя разлился в воздухе. В тумане приближающейся истерики я не заметила, как отвернулась. Осознала это, когда Оскар грубо сжал мои щеки и повернул мое лицо на себя. Наши взгляды встретились. Его глаза нездорово блестели и излучали вызов. Мое маленькое побелевшее лицо отражалось в них. На нем читалось отвращение.

– Составишь мне компанию? – спросил Оскар так, будто у меня был выбор. Я не нарушала повисшую в столовой тишину даже дыханием. Муж громко вздохнул и смерил меня долгим взглядом. Губы мужчины изогнулись в ядовитой улыбке, слабо маскирующейся под заботливую. Он выдвинул стул, галантным жестом приглашая присесть. – Как гулять до ночи с охранниками, так пожалуйста. Как провести вечер с мужем, так приходится уговаривать.

От безумной веселости в его голосе по спине бежали крупные мурашки. Я вздрогнула, когда на плечо легла горячая ладонь, заставляющая меня опуститься на стул. Видимо, Оскар решил держать свое слово и не колотить непутевую жену. Но в его долгое терпение не верилось, особенно учитывая тот факт, что я намерена отказаться от моральных пыток.

Оскар сел рядом и повернулся корпусом ко мне:

– Понимаю, что ты тут веселишься, пока я работаю, но не хочешь узнать, как у меня дела?

Я не хотела ничего знать о нем, но спросить пришлось:

– И как прошел твой день?

Муж повернул мое лицо на себя. Видимо, Оскару не нравилось, что я до сих пор пялюсь на столешницу.

– Хоронить сегодня никого вроде не собираемся. Давай, повеселее.

– Как прошел твой день? – стараясь придать голосу больше заинтересованности, повторила я.

Муж улыбнулся. Виски оказался у моего носа. Я поморщилась. Оскар держал стакан, дожидаясь, пока я приму алкоголь.

Не выдерживая напряжения, я тихо попросила:

– Пожалуйста.

Должно быть, выглядела я жалко. Оскар ткнул стаканом мне в грудь:

– Ты же знаешь, не люблю пить один.

«Так не пей!» – орал внутренний голос в омерзении. Я молча приняла стакан с жидкостью цвета мочи, но по содержанию гораздо хуже. Мутило, будто я уже выпила. В мозгу вяло текли мысли, что следует что-нибудь предпринять. Надежда на хороший исход даже не теплилась в груди, я лишь надеялась выйти из ситуации с наименьшими последствиями.

«Если разбить стакан о его голову, то в ответ Оскар наверняка сломает мне руку или ребра, – обдумывала я варианты. – Просто оставить виски на столе не получится, Оскар продолжит удерживать меня в столовой, пока не соглашусь выпить или не выйду из себя. – Я глянула на мужа. Его брови сводились все сильнее. Он терял терпение. – Хотя если он сломает мне руку, то точно будет потом слезно извиняться. Если я выживу, конечно. Так-то и по голове может прилететь».

Из тяжелых размышлений вывел звон стекла. Оскар чокнулся со мной и осушил свой стакан. Пристальный взгляд мужа говорил: «Твоя очередь». Помимо нежелания пить, я боялась сболтнуть лишнего под действием алкоголя. У меня только появился план побега. Рассказывать о нем нельзя. Да и вдруг под градусом я выскажу мужу, что о нем думаю. Это повлечет за собой серьезные последствия. Мы ведь только недавно вновь стали нормально разговаривать. Точнее, пытаться делать вид счастливой семьи.

Не знаю зачем это Оскару, но мне фальшивая идиллия помогала сохранять остатки рассудка. Моя дрожащая рука поставила стакан на стол.

– Давай, просто поговорим, если хочешь? – предложила я без надежды на успех.

Глаза мужа сверкнули. Он дернулся. В ожидании удара я сжалась и невольно закрыла глаза. До слуха долетел звон. Я повернулась по направлению звука. Со стены, почти у пола, где лежали прозрачные осколки, сбегала жидкость, собираясь в маленькую лужицу у плинтуса.