— Я держу тебя, Ария. Я не отпущу тебя.

Это было последнее слово, которое он произнес, прежде чем отправить ее за край, и она выкрикнула его имя, не желая, чтобы он останавливался.

****

Первый оргазм Арии наступил быстро, и Данте ожидал его. Он не дал ей шанса привыкнуть к его ощущениям. За все время, что они были вместе, он довел ее только до одного оргазма. Теперь их было два.

Данте не собирался останавливаться на достигнутом.

Ее оргазм был быстрым, стремительным, и он не хотел, чтобы она возненавидела секс. Он знал, что это зависит от него. Секс не должен быть ужасным. Он сделал его таким, и теперь заглаживал свою вину перед ней, а киска Арии была такой чертовски сладкой.

Это потому, что у нее был только ты. Эта киска не знала ни одного случайного члена.

Он проигнорировал собственные мысли.

Данте не был в восторге от ее девственности, не в ту первую ночь. Теперь же он был в восторге. Ни один мужчина никогда не прикасался к ней.

Ария моя.

Она принадлежит мне.

Все, что она знает, — это мои руки, мои прикосновения, мой рот, мой член, все мое.

Он никогда не задумывался об этом раньше. Никогда не задумывался о том, что значит иметь женщину, принадлежащую только ему. Это вызывало привыкание.

И он хотел Арию. Она была другой. Она была его женой, и он вдруг перестал испытывать презрение, когда подумал об этом.

Ария была его женой.

Доведя ее до второго оргазма, он начал прокладывать дорожки поцелуев по ее телу.

Он был рад, что ему не пришлось снимать одежду и что все, о чем ему нужно было позаботиться, — это одно полотенце, ведь теперь он был таким же голым, как и она.

Переместив ее на кровать, он последовал за ней и устроился между ее раздвинутыми бедрами.

— Я даже не представляла, что все может быть так, — сказала Ария.

— Это еще не конец.

Он снова поцеловал ее, потому что на самом деле ему нравилось чувствовать ее губы на своих.

Протянув руку между ними, он обхватил свой член и просунул его между ее влажной от крема щелью. Он двинул член вверх, и она вскрикнула, когда он ударился о ее клитор. Ее тело было таким чувствительным, что каждое прикосновение, казалось, доводило ее до предела.

Он проделал так несколько толчков, пока не смог насытиться сам, а затем двинулся к ее входу.

Глядя в ее глубокие карие глаза, он начал погружаться в нее. Дюйм за дюймом он заполнял ее киску, и когда внутри нее было достаточно, чтобы не нужно было направлять член внутрь, он сцепил их пальцы вместе и сжал их по обе стороны от ее головы. Он крепко прижал ее к себе, а затем сильно и глубоко вошел в ее тугую киску, дойдя до самого основания.

Они оба вскрикнули.

Данте подождал, давая ей возможность привыкнуть к размеру его члена. Он поразился тому, что впервые ему не пришлось использовать смазку, чтобы войти в нее. Его жена была мокрой для него. Она была возбуждена, и именно так он собирался ее удержать.

Он не мог устоять перед тем, чтобы снова овладеть ее губами. Он не знал, что такого было в ее губах, но не мог заставить себя перестать целовать ее.

В тот момент, когда он не мог больше терпеть ни секунды, он приподнялся и начал вытаскивать свой член из ее тела. Он полностью вынул его из нее, а затем вошел внутрь. Длинными, жесткими толчками он входил и выходил из нее, не торопясь, наблюдая за тем, как она наслаждается этим.

Он не мог не смотреть, чтобы не причинить ей боль. Это было последнее, что он хотел сделать. Теперь он собирался показать ей, каким может быть настоящее удовольствие.

Он менял темп, то ускоряясь, то замедляясь, и стискивал зубы, пытаясь обрести контроль над своими действиями. Он чувствовал, что близок к краю. За все свои тридцать пять лет Данте не мог припомнить случая, когда он был бы так близок к потере контроля. Что Ария сделала с ним?

— Я… я долго не протяну, — сказал он.

Она издала легкий стон, и он почувствовал, как ее киска сжимается вокруг его члена, и весь контроль над собой исчез из его тела. Он вошел в нее по самые яйца и извергал свою сперму глубоко в ее лоно. Данте не собирался прекращать попытки сделать ее беременной.

Я мог бы оставить ее у себя.

Это была самая странная мысль.

Они были женаты уже почти год. На самом деле завтра была годовщина их свадьбы. За все это время он мог бы оставить ее у себя. Он мог бы заполучить ее, но так и не воспользовался подарком, который ему так свободно предложили.

Рухнув на нее, он обхватил ее руками, прижался лицом к ее шее и глубоко вздохнул.

— И так всегда? — спросила Ария.

— Может быть.

Он хотел, чтобы так было.

— Я понятия не имела.

Он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

— Прости меня.

Она нахмурилась.

— За что?

— Я знал, что делал, Ария. Я не дал тебе шанса.

Она прижала палец к его губам.

— Не волнуйся об этом. Ты думал, что я такая же, как мой отец, или что я в сговоре с ним. Это не так. Мы все совершаем ошибки.

Она улыбнулась ему. Улыбка была не фальшивой, а такой, что озарила все ее лицо, и ему захотелось, чтобы она всегда улыбалась. Ему надоело делать ее несчастной и заставлять расплачиваться за чужие ошибки.

— К тому же ты сейчас все исправляешь. Хотя, думаю, нам нужно начать пользоваться презервативами.

Данте не хотел говорить о презервативах.

Ария собиралась забеременеть, и тогда разговор о разводе будет закрыт.

— Как насчет того, чтобы я продолжал делать это с тобой, а тебе это нравилось?

Она начала хихикать.

— Я в деле.

— Поверь мне, все может стать еще лучше.

— Может?

— Да, тебе нужно только дать мне немного времени, и тогда я буду готов.

Его член уже снова начал утолщаться. Он хотел трахнуть ее, показать ей, как хорошо может быть между ними.

На этот раз он не собирался останавливаться, пока Ария не влюбится в него.

Глава восьмая

— Ты всегда хотел быть капо? — спросила Ария, откусывая кусочек клубники.

Они не выходили из его спальни. Данте должен был сходить за едой для них. Они не ели с самого завтрака, и хотя Арии нравилось то, чем они занимались, ее желудок требовал еды.

— Когда я был достаточно взрослым, чтобы понять, чем мы занимались, да. Я заменил отца.

— А когда ты был ребенком? До того, как ты узнал, кто такой капо, что такое быть членом семьи? — спросила она.

Данте выдохнул и потер затылок.

— Ты хотел быть кем-то другим, не так ли? — спросила Ария.

— Как и многие мальчишки, я хотел стать пожарным, — ответил Данте.

Это ее удивило.

— Было бы забавно, если бы ты сказал, что полицейским.

Она не могла не улыбнуться.

Данте со смехом потянулся за виноградиной.

— Я уверен, что я хотел бы стать полицейским, но папа позаботился о том, чтобы я не слишком задерживался на этой маленькой навязчивой идее.

Ария посмотрела на него. Она знала, что у ее брата были трудные времена. В их мире мальчики и девочки были разными. От них всегда ожидали разного.

— А каково было тебе? — спросила Ария.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, для меня, я знаю, я была разочарованием. Для Изабеллы, моей сестры, она была хорошей дочерью. Она родилась красивой, со светлыми волосами и голубыми глазами. Все восхищались тем, какая она красивая. Мужчины и женщины говорили, что она станет звездой. Что касается меня, то я была кареглазой и кареволосой девчонкой, и, поверь, мне говорили, что я могу стать гадким утенком, который каким-то чудесным образом превратится в лебедя.

— Люди так говорили? — спросил Данте.

Она кивнула.

— Постоянно. Поверь, меня столько раз называли уродиной, что мне уже даже не грустно. Я знаю, что моему брату приходилось нелегко, мне просто интересно, так ли это для всех мальчиков.

Данте вздохнул.

— Я бы не назвал это суровым. Я бы сказал, что нас готовили с самого раннего возраста. Так и должно быть. Наши враги не придерживаются возрастных ограничений для своих жертв. Они убьют любого — мужчину, женщину, ребенка, младенца. Я видел все это. Им важна только победа.