– От тебя пахнет лучше?

– От меня пахнет бутылкой коллекционного бренди. Извини, мальчик, такой тебе и не снился.

Мальчик.

Я мог бы поздравить ее с выпуском из начальной школы во время сессии на пятом курсе.

Но это не могло меня задеть.

Нет.

Но задело! Она была настолько наглая, насколько пьяная, и с каждым выпитым бокалом (или в ее случае рюмкой) становилась все более невыносимой.

– Оо-у. Ты обиделся? – она залилась смехом и икнула. А потом она начала смеяться над собственной икотой.

Я же устал терпеть этот цирк и ушел. Но до сих пор вспоминаю эту чокнутую, и даже иногда она снится мне в кошмарных снах, где я остаюсь без заказов и без денег, а она падает на меня, прижимая к земле, дышит перегаром и смеется: «А надо было пользоваться одеколоном получше!». К слову, парфюм я все же сменил, хотя мне не присуще прислушиваться к мнению пьяных сумасшедших.

Артем Васильевич Плеше́цкий, или просто Плешь, как я записал его контакт, жил в самом богатом частном секторе города. Дома на его улице все как на подбор – кирпичная кладка, панорамные окна, большая терраса; к тому же ухоженная площадка перед домом, идеально выстриженные кусты и каменная тропинка.

Дверь мне открыла домработница – невысокая женщина в белом фартуке и с пучком на голове, точно как в американских фильмах. Глаза у нее полезли на лоб от моего внешнего вида. Я снял кофту, но футболка под ней тоже была мокрая. Женщина запричитала, принялась поправлять мою прическу, разгладила футболку руками, отряхнула джинсы от капель. Я даже не успел опомниться – мне вдруг показалось, что я пятилетний пришел с улицы домой, а мать отчитывает меня и отчитывает.

– Он уже полчаса вас ждет! Весь как на иголках, обожемой! – схватилась за голову домработница.

Она проводила меня к двери кабинета и шепнула:

– Постучите.

Я постучал.

– Через минуту еще раз постучите, ждите ответ! Пожмите руку, потом сядьте на кресло! Не мямлите, говорите сразу о деле, обожемой… – она вздрогнула, когда услышала голос Плешецкого. Он пригласил меня войти. – Сразу жмите руку и садитесь! – шепнула она напоследок.

Так я и поступил. Плешецкий сидел за столом в черном костюме. Волосы его были зализаны вправо и чуть ли не отсвечивали от настольной лампы. Он продолжал что-то печатать на ноутбуке, не смотря в мою сторону. Весь его вид, вместе с антуражем строгого кабинета, так и сочился деньгами, надменностью и самовлюбленностью. Казалось, я нахожусь на приеме у президента, а не местного бизнесмена.

Следуя советам домработницы, я представился и протянул руку. Долгие десять секунд прошли, прежде чем Плешецкий посмотрел на меня стеклянными глазами, перевел взгляд на руку и бросил небрежно:

– Сядь.

Кабинет слишком вылизан и педантичен. В кроссовках, с которых стекала грязь, в мокрой футболке, с растрепанными волосами я чувствовал себя пятном на белой рубашке.

Рассматривая обстановку, я отметил на стенах несколько старых черно-белых фотографий местной сети отелей «Plе́vаs», на них мужчина в модном костюме нулевых со светлоголовым мальчиком в белой футболке-поло и шортиках. Рядом на камине звезда национальной гостиничной премии за лучший проект реконструкции отеля.

Как вы уже догадались, Плешецкий принял в наследство отцовский гостиничный бизнес. Изучая накануне своего заказчика, я узнал, что название «Plevas» образовано из двух слов – Плешецкий Василий. Не сказал бы, что название удачное – будто кто-то плюнул, а не назвал отель – тем не менее, это были три самые успешные пятизвездочные гостиницы в городе. В некоторых отзывах Плешецкого описывали как приветливого и небезразличного хозяина. Постояльцы сравнивали его с отцом и говорили, что Артем управляет отелями ничуть не хуже, а может быть даже лучше.

Во всяком случае, слухи о Плешецком ходили не такие радужные. К персоналу он слишком требователен, местами даже суров. В напряженной обстановке не теряется, но выносить его тяжело. Близких друзей по этой причине не имеет, предпочитает справляться со всем в одиночку. С подозрением относится ко всему, что касается лично его или бизнеса. Смотря на него в живую, я сам убедился, что человек он непростой, и внешность дополняла этот образ. Хотя ему и тридцать пять лет, но я бы скинул десяток. Большие наивные глаза – фальшивка. В рабочих моментах он щурится, брови смыкаются, образуя складку на лбу, и выражение лица до того строгое, что все его мягкие черты кажутся острыми, режущими.

Он мучил меня неловкой тишиной, которую разбавляли лишь удары его пальцев о клавиатуру, до тех пор, пока не почувствовал, что достаточно.

– Итак, перейдем сразу к делу, – сказал он, и наконец я услышал эти абсурдные подростковые нотки в его голосе, о которых хотел сказать вам с самого начала!

Срывающийся пубертатный голос стирал все вышеописанное в его внешности, и я видел перед собой тринадцатилетнего мальчишку, ряженого во взрослый дорогой костюм.

От неожиданности я лишь раскрыл глаза, но, когда он продолжил говорить, мне пришлось глотать смех.

– Поскольку ты опоздал, – на этих словах Плешецкий сделал такое выражение лица, будто я подложил ему говна под нос, – оставим все любезности.

Меня передернуло от того, с каким отвращением он отнесся к моему опозданию, и ко мне в частности.

Он перевел взгляд на кофейный столик, который я вначале не заметил. На нем стоял поднос с чаем, кубиками тростникового сахара в фарфоровой чаше, овсяным печеньем и медом со специальной деревянной ложкой-веретеном. Но Плешецкий не предложил мне угощение, а лишь сделал на нем акцент, чтобы у меня потекли слюни, и я в полной мере ощутил свою вину.

– Ситуация классическая, как выразился предыдущий детектив. Жена – Анжелика – нигде не работает, поздно приходит домой, удаляет все переписки.

Я ждал продолжения, но его не последовало.

– Говорит куда уходит? – спросил я.

– Встречается с подругами. Или гостит у матери. Ничего конкретного.

– Подозреваете кого-то или это незнакомый вам человек?

– Никаких подозрений, в том-то и дело! – Плешецкий немного сорвался на эмоции, но тут же взял себя в руки – отклонился на спинку стула, сложил пальцы в ромб Меркель и продолжил спокойным тоном. – Если бы знал кто, сам бы разобрался.

– Хорошо. Прежде чем начать работу, хотел бы знать, какого результата вы от меня ждете?

– В каком смысле? Назови имя, докажи, что она с ним трахается. Какой еще тут может быть результат!?

– Не поверите, но некоторым достаточно только имени, – я усмехнулся, но не нашел поддержки во взгляде Плешецкого, отчего закашлялся в попытке сгладить углы. Мой нос стал краснеть, а волосы сделались цвета бразильского апельсина – я еще долго буду жалеть, что выставил себя клоуном.

– Мне недостаточно. Нужны фото, а лучше видео, где четко видно их обоих. К тому же будет интересно, как ты их вычислил, где они обычно встречаются и как долго они вместе. А еще лучше, если к каждому пункту будет доказательство.

– Не всегда получается дать ответы на такие вопросы. Но я сделаю все возможное, чтобы у вас не осталось сомнений, – мой ответ, очевидно, удовлетворил Плешецкого – намек на улыбку появился в уголке его губ. – Что расскажете о жене?

– Что хочешь знать?

– Привычки, распорядок дня, любимые места. Говорите, она встречается с подругами – кто такие, как развлекаются?

– Подруги – жены влиятельных людей. Лейла Байрамова, замужем за акционером БКБ, если знаешь о таком.

БКБ – Байрамовский коммерческий банк, довольно известный в нашем городе.

– Вторая – Вика Сергеева – жена владельца строительной компании «Senet».

Его фирму я также знал – подумывал купить квартиру у этого застройщика.

– Развлекаются как все избалованные женщины – магазины, рестораны. Не вдавался в подробности. Не знаю, что еще рассказать. Я ухожу на работу в шесть утра, она еще спит. Прихожу около девяти вечера, она готовится ко сну, в лучшем случае. Иногда приходит домой только в двенадцать.