Литмир - Электронная Библиотека

Кузя торопливой рысцой исчезла во тьме.

‒ Рано, ‒ пробормотал я.

‒ Что рано? ‒ приподняла бровь директриса.

‒ Рано сказали. Ожидание наказания ‒ само по себе наказание.

‒ Верно, ‒ покивала она, ‒ но завтра будет некогда и негде, а потом ‒ поздно.

‒ Тоже верно, ‒ согласился я.

‒ Ладно, ‒ сказала Тыблоко, завершая разговор, ‒ давай, Андрей. У меня таких коз ‒ целое стадо. Ты уж хотя бы своих вытяни. Я вижу ‒ ты можешь.

‒ Татьяна Анатольевна, ‒ простонал я, ‒ это и есть ваше наказание? Скажите, что вы пошутили про его удвоение.

‒ Как знать, ‒ она таинственно улыбнулась и повторила: ‒ Как знать...

[1] В августе 1968 группа леворадикальных активистов йиппи (политическое крыло хиппи) выдвинула поросёнка по имени Пигасус Бессмертный (Pigasus the Immortal) кандидатом в президенты.

[2] «С нами бог!», надпись на пряжках немецких солдатских ремней.

[3] У немцев «смертники» были в виде железных жетонов из двух половинок, на каждой из которых был штамп с обозначением части и личным номером солдата. Похоронная команда разламывала «смертник» надвое, оставляя одну половину на теле убитого, а вторую забирая для отчёта.

[4] Нагрудный знак Вермахта «За ближний бой», им награждались военнослужащие, непосредственно участвовавшие в рукопашных боях. Близость боя определялась тем фактом, видел ли солдат в ходе схватки «белки глаз противника».

[5] Датский корпус СС численностью в шесть тысяч человек был сформирован 29 июня 1941 г для «борьбы с большевизмом». Формировался исключительно из добровольцев, в том числе из датских военнослужащих. Около пяти тысяч датских эсэсовцев погибло в окрестностях Демянска (для сравнения: при сопротивлении нападению Германии на Данию погибло шесть датских военнослужащих).

[6] Знаком награждали рядовой и командный состав РККА Особого Краснознамённого Дальневосточного военного округа, отличившихся в 1929 году при защите КВЖД (Китайско-Восточной железной дороги) от китайских войск.

[7] Нодья ‒ таёжный долго- и слабо горящий, тлеющий костёр, сложенный из брёвен.

[8] Иди ко мне (нем.)

[9] Популярный в СССР датский художник-карикатурист. Одна из известных работ называется «Собаки и их хозяева».

Глава 2

Понедельник, 8 мая, раннее утро

Новгородская область, окрестности деревни Висючий Бор

Встали мы по-солдатски, в начале седьмого. Хотели вырваться пораньше, а то пока доедешь… Нашему лобастенькому «пазику» не везде по гладкому асфальту катить; частенько под колеса ляжет «японский шлях» - то яма, то канава.

Посетив «мужские кустики», я закатал рукава. Молитвенно сложил ладони в «ковшик», поклоняясь Мойдодыру в ипостаси рукомойника, и стылая водичка обожгла лицо. Меня всего аж передернуло - как будто ядреного спиртяги хватил.

Припухшее алое солнце еще цеплялось краешком за исчерна-зеленый ельник, и знобкий туман, чуя безнаказанность, нахально лез под одежду, лапая разомлевшее тело. Поежившись, я застегнул верхнюю пуговку со штампованной звездой. Сегодня «джоггингом» не согреешься – времени в обрез.

Весь отряд дружно зевал и потягивался, сонно моргая на светило. У Томы на щеке оттиснулась складка – розовой чертой по нежной коже, бархатистой, как у дитёнка. А Пашкины волосы взъерошились косым подобием «ирокеза». Паштет долго приглаживал их, скрючив пальцы грабельками, пока не додумался смочить непослушные лохмы.

- Андрюша, смотри! – смешливо зашептала Мелкая, трогая меня за рукав. – Рыжий Вий!

Я натужно улыбнулся – мисс Ирвин семенила, держась за руку Чернобурки, и, похоже, не разлепляла глаз с самого вечера.

- Поднимите ей веки! Хи-хи…

Перехватив напряженный взгляд Кузи, я дернул плечом – мысли товарища Лапкиной не читаемы. Будет она вынюхивать смрадные следы, или не почует странность? Ох, мучало, мучало меня желание спалить «обезжиренные» доски к такой-то матери! Они бы здорово украсили вечерний костер… Нельзя.

Пропажа вонючих деревяшек сразу возбудит в «завуче» нехорошие подозрения.

«Отвлекать надо Чернобурку, отвлекать! – начала формироваться идея. - Забить ей голову шумом, не дать мыслям сцепиться в логические звенья…»

- Кружка кофию, - браво хмыкнул Алексеич, поглядывая на Мэри, - и в строй!

- Большая, такая, кружка… - мечтательно зажмурился Паштет. – Сгущенки туда ложки две… Нет, три! И с булочкой чтоб… С сырком… И с колбасо-ой!

Будто отвечая его хотеньям, разнесся трубный глас Тыблока:

- Завтрака-ать!

Первой на желанный зов откликнулась Фроська – пронеслась мимо вспугнутым зайцем, распустив брыли по ветру.

- Всю ночь не ел! – оживился Паштет, с шорохом потирая огрубевшие ладони, и дурашливо напел: – Вперед, стряпне навстречу, товарищи в еде-е!

- Есть, товарищ комиссар! – козырнул я, отвечая в обоих смыслах.

В голосе моем звучала изрядная фальшь, но простодушный Паштет не расслышал ее корявых ноток. Вытянув голову, он разочарованно отпустил:

- Ри-ис?.. - и тут же воспрял: - О, плов! Чур, мне двойную!

- Садитесь жрать, пожалуйста! – засмеялся Сёма, и подвинул доску на чурбаках, изображавшую скамью.

Ложки бодро зазвякали, врубаясь в кашу, обильно сдобренную «говядиной тушеной высшего сорта», а я, будучи на нервах, елозил, шлифовал задом скамейку, пока не углядел давешний тандем, ведомый Татьяной Анатольевной.

Рыжая русистка спотыкалась, внимая на диво говорливой директрисе, а та щебетала жирным контральто, задуривая голову Лапкиной. У меня даже глаза защипало, до того проникся.

- И что вы думаете? – Яблочкова тяжеловесно присела, держа мхатовскую паузу. – Он так и не приехал!

- Вот и верь после этого мужикам, – оскалилась Чернобурка улыбкой.

«Так… – мелькнуло в голове. – Тыблоко внимание поотвлекала, моя очередь».

– Светлана Витальевна, – заговорил я прочувствованно, как работница ЗАГСа на росписи, – а у нас сегодня праздник! Тамаре Афанасьевой шестнадцать исполнилось!

У Томочки ресницы запорхали, словно раздувая румянец, а Чернобурка даже обрадовалась моему вступлению – откровения директрисы ее утомили.

– Да-а? – с интересом затянула она, и воодушевленно взмахнула ложкой: – Так это надо отметить!

– Только не сейчас! – тревожно вскинулся Паштет. – Нам еще лагерь сворачивать, грузиться…

– К-хм… - деликатно кашлянул Василий Алексеевич. – А в десять… э-э… мероприятие.

– Да, – посерьезнела Чернобурка, – на такое опаздывать нельзя. Тогда… – она призадумалась. – Может, в Старой Руссе? Нам же все равно в столовую заезжать. Вот и устроим обед не простой, а торжественный!

– С тор-ртом! – плотоядно уркнул Сема.

– Торт я беру на себя, – Лапкина мягко шлепнула ладошкой по выскобленным доскам стола.

– Мне хоть кусочек оставьте! – обеспокоился Паштет.

Здоровый хохот охватил отряд, вспыхнув, как тополиный пух от огонька спички.

– Проглот! – пискнула Тома, давясь от смеха.

– Э, э! Куда! – закудахтал я. – Это мое звание, вообще-то! Мне его твоя бабушка присвоила!

Отвеселившись, ребята и девчата заскребли ложками по донышкам, добирая остатки, а мне вдруг припомнилась ошхана пузатого Абдуллы и плов из хвостов…

«Вот точно, проглот! Заслуженное звание!»

Поерзав, я выпрямился, наблюдая макушки очень занятых друзей, и неожиданно пересекся с понимающим взглядом Тыблока.

Директриса скосила глаза на Чернобурку, и лихо, заговорщицки подмигнула. «Как мы ее, а?!»

Я возвел очи горе́, изображая восторг и благодарность. Нет, ну правда, что бы я делал без родимой школьной администрации?

А мою пантомиму Татьяна Анатольевна истолковала верно – она довольно хрюкнула…

8
{"b":"915691","o":1}