И вот следствие свело маршруты Палумбо и «Васи Крюкова»: воскресенье, храм Людовика Французского ‒ именно там они были в одно время в одном месте.

‒ Наглец, ‒ повторил Блеер, ‒ да я сколько в столовой рядом обедов съел!

‒ Не девушка, ‒ задумчиво отметил Минцев, ‒ шатен, от четырнадцати до восемнадцати, без особых примет.

‒ Самыми глазастыми оказались прихожанки, ‒ у Витольда на губах проскользнула тонкая улыбка, ‒ кстати, на католической службе объект вёл себя уверенно, показал хорошее знание обрядности.

‒ Да он вообще... ‒ махнул рукой Блеер, ‒ универсал, мать его... Значит так, Жора, мой совет: надо выделять подростков и молодых людей, имеющих привязку к «зоне А» в отдельную группу и рассматривать их через лупу. Лермонтовский, Дзержинского, Фонтанка и Обводный ‒ вот наш основной квадрат поиска. Школы, институты, техникумы. Проживающие и работающие там...

‒ Военмех, артиллерийская академия, Техноложка, ВМА, ‒ начал перечислять Жора на память, ‒ шесть общаг других институтов. Пятнадцать школ, из них в трёх работали американцы. Четыре техникума. Гарнизонный оркестр. Три воинские части. Всех, включая близкое окружение, проверили на почерк ‒ пусто... Сейчас проверяем проживающих здесь, но учащихся в других районах. Пока тоже ничего.

‒ Надо выводить почерк за скобки, ‒ подумав, решил Блеер, ‒ он довольно ловко прикрывается от нас ‒ видно понимание нашей работы. Да даже взять организацию закладок и информирование нас о них. Но письма пишутся от руки ‒ значит он по какой-то причине уверен в том, что мы его по почерку не найдём. Нет! ‒ Владлен Николаевич прихлопнул ладонью по столу, ‒ нет, Георгий, нет. Так легко он не попадётся. Не вычёркивайте из списков тех, у кого не нашли такого почерка.

‒ Да я и не вычёркиваю, ‒ сказал Минцев, ‒ изучаем всех.

‒ Знаете, что меня смущает? ‒ Витольд сложил ладони перед лицом и задумчиво ткнулся в них носом. ‒ Он же мог сохранить инкогнито, если бы поехал на поездах. Очевидно, и это вытекает из его манипуляций со свидетельством о рождении, он понимал опасность полёта на самолёте. Мы действительно смогли в итоге восстановить его маршрут и определить, где он пересёкся с итальянцем. Он понимал, что мы получим дополнительную информацию о нём. Но всё равно выбрал самолёт. Почему?

‒ Не может залегендировать своё отсутствие ночью, ‒ уверенно сказал Блеер. ‒ По причине воскресного дня необходимость легендирования для работы маловероятна. Остаётся семья. Следовательно, она не в курсе. Жора ‒ это подросток. Не знаю, откуда он такой взялся, но никаких «до восемнадцати».

Телефон издал деликатную трель.

‒ Да? ‒ отозвался в трубку Блеер, ‒ пусть заходит.

Посмотрел с лёгкой усмешкой на Минцева:

‒ Твою привезли.

‒ Да не моя она пока... ‒ смущённо заелозил на стуле Минцев

‒ Ну-ну... ‒ открыто ухмыльнулся Блеер.

Дверь энергично распахнулась, в комнату шагнула Чернобурка.

‒ Товарищ генерал, капитан Лапкина по вашему приказанию прибыла! ‒ молодцевато отрапортовала Светлана, невольно косясь на приосанившегося Минцева.

‒ Здравствуйте, товарищ капитан, ‒ протянул руку Блеер, ‒ давайте, присаживайтесь к столу, не стесняйтесь. Перекусите, и мы ждём подробного рассказа. Пошло не по плану, но, в итоге, успешно?

Доклад затянулся на полтора часа, офицеров интересовали мельчайшие детали. Пузатый самовар, с медалями и двуглавым орлом, пришлось заправлять заново, а на замену закончившимся бутербродам были выставлены шоколадно-вафельные тортики.

‒ Ну что же, ‒ подвёл итог Блеер, ‒ достойно и с хорошей перспективой. Эта Мэри точно не играла?

‒ Уверена ‒ нет, ‒ твёрдо ответила Чернобурка, ‒ я её уже хорошо знаю, всякой видела. Да она утром, как прошедший вечер вспомнила ‒ рыдать принялась: просила не выдавать её КГБ ‒ очень Сибири боится. Уже и палатку над нами скатывают, и автобус пришёл, а она всё слезами заливается. Еле успокоила. Так обнявшись потом в автобусе и ехали ‒ не отцеплялась никак.

‒ Хорошо, ‒ усмехнулся генерал, ‒ это надо обязательно продолжить. Перспективная американка, но играть её надо в длинную. Выгуливайте эту рыжулю дальше, обещайте сделать всё, чтобы она могла приехать в следующую экспедицию.

‒ Кстати... ‒ вмешался Витольд, ‒ а как вы обосновали, что не доложите в Комитет? Вы же преданы Советскому Союзу?

‒ Ну... ‒ неуверенно передёрнула плечами Светлана, ‒ особого вреда она нанести не успела, искренне раскаивается, любит нашу страну... Мы же подруги? А тогда я должна помочь ей перешагнуть через это её прошлое. Да она и сама к тому готова: у неё вчера фенечка перетёрлась и потерялась ‒ а это важный знак! Она теперь как чистый лист, прошлое перевёрнуто... Да и вообще, она ‒ хороший человек. А хорошие люди и нашей стране нужны, и мне...

‒ Она это приняла? ‒ придирчиво уточнил психолог.

‒ Да, ‒ мотнула чёлкой Лапкина, ‒ я же не врала.

‒ Света, ‒ вступил Минцев, ‒ а ты не посмотрела, на чём этот фазан крыло себе сломал? Он же трезв был. Так выглядит, что кто-то ещё там работал.

Лапкина чуть покраснела.

‒ Нет, не до того было. Сначала с Мэри показания снимала, и все мысли только об этом были, а утром её же до самого отъезда успокаивала. Да и вообще... Мне эта мысль только в автобусе пришла.

‒ Ну и ладно, ‒ добродушно сказал Блеер, ‒ главное ‒ дело сделано. И, Светлана, большое дело, важное для всех нас. Могу сказать, что доклад об этом будет делаться лично товарищу Андропову.

Владлен Николаевич выбрался из-за стола и пересел на соседний с Лапкиной стул.

‒ Светлана Витальевна, ‒ сказал он доверительным тоном, ‒ вам в институте преподавать не надоело?

У Чернобурки удивлённо дрогнула нижняя челюсть.

‒ Переходите к нам на постоянную работу, ‒ предложил генерал, ‒ вон, Георгию в группу толковые офицеры нужны, и вы по всем параметрам подходите, ‒ он выдержал паузу, дав Жоре и Светлане обменяться быстрыми взглядами, и продолжил: ‒ Вы идеально залегендированы под развёртывающуюся операцию. Нам предстоит очень предметно поработать с молодёжью Ленинского района. Мы бы вас летом повысили до старшего инструктора райкома, будете курировать комсомол, заниматься молодёжью. Новые формы работы... Фотовыставки, поддержка всяких нестандартных начинаний... Вот эти поисковые экспедиции ‒ и мы поддержим, и из райкома идут сигналы о желании работать с этим почином. Григорий Васильевич, ‒ тут Блеер многозначительно кивнул куда-то в сторону Смольного, ‒ также готов поддержать. Нужное дело, со всех сторон. И павших похороним по-человечески, и молодёжь воспитаем. И, заметьте, тут появляется ещё и очень интересное новое поле для вербовки иностранцев. Тут же не только американцы... И немцев западных можно привлечь, и датчан, и французов... Кто только против нас не воевал. Очень перспективное направление, и как раз в области ваших интересов: новые методы идейно-политической вербовки. Преподавать, конечно, хорошо, но живая работа во сто крат лучше. Подумайте об этом, Светлана.

‒ Я... ‒ голос у Чернобурки дрогнул. Она посмотрела на Минцева, увидела что-то в его глазах и покраснела, ‒ я согласна.

Среда, 10 мая 1978 года, утро

Ленинград, 8-я Красноармейская улица

Первый день после экспедиции в школе выдался шебутной. Меня всё время куда-то дёргали: то на доклад в комитет комсомола, то Зиночка с Биссектрисой желали много вкусных подробностей, а то и просто зажимали в угол группы интересующихся. До подвисшего «персонального вопроса» я добрался лишь на последней переменке.

‒ Кузя, ‒ негромко позвал я Наташу и направился к чёрной лестнице. Девушка послушно двинулась за мной.

Мой расчёт оказался верен: после пятого урока, когда в школе остались лишь «старшаки», здесь, на дальней лестничной площадке была укромная тихая заводь.

‒ Итак, ‒ я обернулся к Кузе и объявил: ‒ Наказание. Но для начала: ты признаешь моё право тебя наказать?