Поэтому надо ли говорить, что мне практически в полной темноте пришлось разбираться с управлением этого пепелаца. Нет, среди трофеев нашлись спички и даже одна неплохая бензиновая зажигалка, но даже с такой своеобразной подсветкой я провозился довольно долго, прежде чем понял, как управлять машиной. Трупы вместе с раненым закинул на заднее сидение и, чтобы понять, каких габаритов мне досталось автомобиль, обозначу, что эта горка тел нормально так возвышалась над его бортами. Действительно как игрушка.
Чтобы не заблудиться и потом найти дорогу обратно, я особо не старался петлять, а там, где приходилось поворачивать, как на, например, Т-образных перекрестках, каждый раз ехал направо. Довольно долго спускался с холма, на котором и находилась гостиница, потом целую вечность ехал по хорошо освещенным улицам, где спрятать трупы было нереально, а когда это все мне надоело, остановился в первом же темном переулке. Там выгрузил трупы вместе с раненым и последнего попытался привести в чувство, что мне довольно долго не удавалось. Я ему, наверное, все уши переломал, когда тер их в надежде, что это поможет привести в сознание этот полутруп.
С трудом справился и с горем пополам допросил парня, хотя назвать наше общение внятным — это все равно что описать разговор глухого со слепым. К сожалению, ни польского, ни французского языка я не знаю, а пленник по-русски говорит, как я на корейском, которого в жизни никогда не слышал.
Судите сами, как это было,
— Кто вы такие и зачем за нами следили?
В ответ пленник только промычал что-то невразумительное. Пришлось воткнуть в рану на ноге трофейный нож и слегка его прокрутить. Пленник громко взвыл, даже несмотря на кляп во рту, а я мысленно выматерился, ведь когда вопрос задавал, про кляп забыл. Поэтому, выдернув у него изо рта его же кепку, снова спросил приказным тоном:
— Кто такие, зачем следили, кто вас послал. Отвечай, скунс вонючий, а то я тебя сейчас на ленты распущу.
Поляк начал стрекотать, как из пулемета:
— Препрашам пане, ми нэ розумием…
— Твою мать знаю, ты можешь по-человечески разговаривать, а не шепелявить, будто дерьма в рот набрал?
В общем, трудно было, муторно и грязно.
Тем не менее, кое-что выяснить смог, вылавливая в речи бедолаги полузнакомые слова. Как я понял, заказ на нас с профессором пришел из Союза. Эти поляки должны были проследить за нами до французского Бреста, выяснить, с кем мы во Франции будем встречаться, и в последний день перед моим отплытием в Америку помножить нас на ноль. Кто-то очень информированный ставил задачу, ведь вообще-то о моем маршруте мало кто знал. Понятно, что помимо евреев, которые все это затеяли, были и другие проинформированные люди, как минимум те, кто заранее приобретал билеты. Но это ладно, пусть Абрам Лазаревич разбирается, где у них течет. Плохо, что о заказчике пленник ничего не знал, они работали через посредника.
Сами понимаете, при подобном допросе, особенно когда собеседники разговаривают на разных языках, надо было стимулировать пленника всеми возможными способами, поэтому под конец беседы на поляка страшно было смотреть. Думаю, смерть он принял с радостью и облегчением, по-любому на божий суд явится в приподнятом настроении. Но это теперь дела потусторонних сил, а вот что мне сейчас делать, я с трудом представляю. Как уже говорил, в крови изгваздался не с ног до головы, но довольно сильно, немало ее попало и на одежду. Сомневаюсь, что даже самая мощная стирка поможет скрыть это безобразие. Конечно, при помощи одежды убитого кулаком поляка оттерся сам и, как смог, оттер машину, но проблему это не решило, может, наоборот, усугубило. Ведь, вытирая кровь, я только размазал ее еще больше.
Хорошо подумав, пришел к не особо приятному выводу. Машину придется сжечь, другого выхода я не вижу. Иначе следы крови и свои отпечатки пальцев не скрыть. А чтобы избежать вопросов по поводу крови на руках и одежде, придется затеять какую-нибудь лютую драку и постараться получить по лицу, хорошо будет, если мне нос разобьют, из него неплохо кровь польется. Неохота, конечно, получать по морде, этого я не любитель, но сколько голову ни ломал, а другого выхода не придумал.
Возвращался в отель той же дорогой, чтобы не потеряться, и, когда до отеля осталось около километра, может, полутора, остановился неподалеку от какого-то заведения, где кучковалось, наверное, человек десять разнополых гуляк. Даже издали было видно, что народ изрядно навеселе, как раз то, что мне сейчас нужно. Но торопиться не стал, сначала избавился от оружия — и своего, и чужого, да и вообще от всех трофеев, спрятав их в небольшой бетонной канаве для отвода воды от домов. Все-таки хорошо, что нахожусь на огромной возвышенности или, правильнее сказать, холме, а еще лучше, что коммунальщики халтурят и не ремонтируют вовремя эти желоба. Нашел в нем довольно обширную щель, в которой и спрятал свое имущество. Но золотые монеты оставил при себе и пополнил запасы наличности — немного облегчил трофейные бумажники, забрав из них купюры покрупнее.
После этого ножом перерезал топливный шланг, из которого бодрой струйкой потек бензин, и приготовился ждать будущих виновников драки. К заведению, возле которого кучковался народ, я идти не стал, рассудил, что там запросто могут быть вполне трезвые посетители, а мне нужно все обставить так, чтобы не возникло и капли сомнений в том, кто виновник драки. Поэтому я решил подождать. Подходящие жертвы по-любому найдутся, не бывает так, чтобы бухой народ проводил все время внутри заведения или только возле его входа, найдутся любители приключений, которые хотя бы отойдут отлить. В любой стране мира есть такой тип людей, которым пофиг, что рядом есть туалет, им интересней нагадить там, где нельзя. Не знаю, может, они так показывают свою значимость и наплевательское отношение ко всем людям вокруг, или ими двигают другие резоны, мне это неинтересно. Главное, я не ошибся. Только компания из четырех человек отошла в сторону не гадить, а выяснить отношения, но мне без разницы. Тем более, что и повод к началу драки искать не надо: там трое здоровых сильно бухих чела пытались запрессовать одного довольно юного парня, который, кстати, хоть и был пьяным не меньше противников, но в отличие от них вел себя вполне адекватно.
С трудом сдержал свой порыв вмешаться сразу. Притормозил только потому, что драка еще не началась, и эта троица, яростно размахивая руками и громко что-то выкрикивая, толкала парня в мою сторону. Пусть медленно, но неотвратимо они всё приближались и приближались ко мне. В выкриках двух человек из троицы я неожиданно для себя распознал английскую речь и довольно улыбнулся. Вот и хорошо, не будет проблем с коммуникаций, а то прям даже не знал, как вмешаться.
Когда эти спорщики подошли совсем близко, и между нами осталось метров десять, я громко произнес:
— Как-то нечестно будет втроем против одного, вы не находите, джентльмены?
Последнее слово я буквально выплюнул.
Кто бы сомневался. Меня тут же послали куда подальше и велели убираться, пока не случилось чего-нибудь неприятного. Я, конечно, не ушел, а вступил в словесную баталию, которая довольно быстро перешла в самую настоящую драку.
Смешно сказать, но я довольно долго не мог себя заставить подставиться под удар. В последний момент невольно уклонялся, а в начале драки еще и ответку кинул на автомате. Пусть и случайно, но вырубил одного из противников наглухо.
Из-за этого у нас образовался паритет сил в виде двух дерущихся пар. Парнишка, которого прессовала эта троица, довольно неплохо держался против одного нападавшего, я же больше изображал напряженный бой. Нет, противник мне достался неплохой, наверное, он даже боксом когда-то занимался, очень уж характерные у него были движения, только вот в скорости он мне проигрывал очень сильно, да и по силе, подозреваю, он мне не ровня. Игрался с ним, как с несмышленышем, буквально заставляя себя подставиться. В конце концов смог поймать удар в шнобель —неожиданно, поэтому и сильнее, чем планировал. Откуда-то со стороны раздался громкий свисток и ругань, на которую я чуть отвлекся и не по-детски схлопотал в пятак. Из носа полилось очень даже сильно, прям с перебором, и я озверел. Куда только делось мое игривое настроение, молотить своего противника начал всерьез и с трудом сдерживался, чтобы не бить по жизненно важным местам. Пока к нам прибежали несколько полицейских, я из своего оппонента не то что дух выбил, а превратил его в качественную отбивную. Свалился он, как раз когда наконец вмешались полицейские, то есть в последний момент, как вы понимаете.
