Он мог бы очень далеко пойти в спорте, и у него все для этого было, но, как это бывает, не сложилось. Он очень рано женился, у них быстро появился ребенок, и стало ему совсем не до спорта. Большая и чистая любовь, что тут скажешь. Но как выяснилось со временем, не такая уж и чистая, вернее, совсем даже не чистая. Стараясь обеспечить семью, он перешел на заочное и устроился работать на буровую установку вахтовым методом, в основном из-за очень удобного графика, который позволял параллельно с работой учиться не абы как, а всерьез.
Я же говорю, умным он был, но не учел одну переменную — красоту и молодость жены. Однажды его вахта закончилась раньше времени, уж не знаю почему, и брат без предупреждения вернулся домой не вовремя, ну или очень даже вовремя, тут с какой стороны посмотреть. В общем, вернулся и застал жену в постели с другим. Как он потом говорил, вообще не собирался никого трогать, просто хотел посмотреть в глаза любимой поближе, прежде чем уйти. Не могу сказать почему мужик, выступивший в качестве героя-любовника, полез на брата в драку, может, подумал, что он сейчас жену избивать начнет или еще что, но закончилось все это трагически. Мужик улетел из пятого этажа и не выжил, а брату впаяли сначала три года с формулировкой «в состояния аффекта», а когда он, не считая себя виновным, подал апелляцию, влепили десятку, которую он и отсидел от звонка до звонка.
Как он говорил после освобождения, люди с такими сроками либо блатуют, либо опущенные, мало когда они остаются простыми мужиками, сложно это. В итоге из тюрьмы он вышел высокопоставленным бандитом, а если учитывать, что на дворе были лихие девяностые, несложно догадаться, какой стала его жизнь.
Сестра с самого раннего детства увлекалась вязанием. Сначала просто на спицах, а как подросла, ей в подарок приобрели простенькую вязальную машину, потом оверлок, а со временем еще и швейную машинку.
Я рос достаточно любознательным, чтобы совать свой нос везде и всюду, поэтому, когда эту технику обслуживали или ремонтировали, я просто не отходил от мастера.
К чему я все это рассказываю. Именно сестра с братом и повлияли на формирование меня как человека разумного. Родители, что для того времени (да и сейчас тоже) было нормой, уходили на работу затемно и возвращались поздно, поэтому воспитывали меня в основном брат с сестрой. Из-за брата я плотно дружил со спортом, поэтому и служить попал в довольно продвинутое подразделение. Проще говоря, в разведбат. Благодаря сестре стал наладчиком швейного оборудования, и эта профессия мне очень нравилась. Надо сказать, что и вязать на самых разных машинах научился если не мастерски, то близко. А куда деваться было?
Когда брат освободился из мест не столь отдаленных в девяносто первом году, я как раз вернулся из армии, и мы, можно сказать, выживали благодаря талантам сестры в вязальном деле. Востребованы тогда были всякие вязаные шапки, тельняшки и носки.
Конечно, брат вернулся уже совершенно другим человеком и пошел по другой дорожке, которую еще называют кривой. Надо ли говорить, что он и меня ненавязчиво втянул в свои не очень законные дела. Нет, я не стал бандитом в полном смысле этого слова, да и на всякие там разборки не ходил. Так получилось, что я стал казначеем в группировке, где брат был на вершине пирамиды, одним из главарей.
Ну кто в здравом уме подумает, что простой наладчик подрабатывает держателем общака? Вот так и получилось, что я, сам того не желая, плотно влез в эту не совсем праведную жизнь. Ходить по уши в дерьме и не вымазаться нереально, поэтому за восемь лет, пока я, можно сказать, жил этой двойной жизнью, я перезнакомился с уймой очень специфических людей, приобрел такие же специфические знания и умения и, как сказали бы геймеры, прокачал скилл переговорщика. Как я уже говорил, я с детства был любознательный, поэтому, когда приходилось общаться с разнообразными спецами от преступной деятельности, я чисто из спортивного интереса перенимал от них некоторые весьма редкие особые умения и поневоле вникал в их жизнь, что в свою очередь не могло не сказаться на моем мировоззрении.
Когда брата убили, я поначалу потерялся, потом разозлился, что, на удивление, помогло мне взять себя в руки и начать мыслить более здраво. Тогда передо мной не стоял вопрос, как мне теперь быть, я сразу решил для себя: сдохну, но отомщу.
В первую очередь я оставил свою должность казначея. Я избавился от того, что мне не принадлежало, передав это кое-каким людям и таким образом освободив себя от каких-либо обязанностей, и вздохнул с облегчением. Честно сказать, я ждал проблем, но все обошлось — еще и потому, что я очень ответственно относился к своему делу и имел определенную репутацию. Но речь не об этом. За два года я собственноручно уничтожил семь человек из тех, кто хотя бы гипотетически мог быть причастен к гибели брата. Не было у меня желания годами искать виноватого, поэтому я рубил с плеча. Притом мне удалось все это провернуть так, что ко мне вопросов даже и не могло возникнуть. А ведь никто из этих семерых не был простым человеком.
Соответственно, и убийцу, множащего на ноль авторитетов в оптовых количествах, искала уйма народа. Ох, как меня искали, но обломались. Повезло в какой-то мере, да и страховался я не по-детски.
Все это я рассказываю не просто так. В дальнейшей моей жизни каждый раз, когда на носу была какая-нибудь очень серьезная неприятность, меня пробивало на воспоминания именно о погибшем брате и этой моей вендетте — как бы в качестве предупреждения. Вот и сейчас, вспоминая о былом я начал под бубнеж профессора, стараясь сделать это незаметно для него, готовить оружие к бою. Конечно, во время этой подготовки я не забыл накрутить глушитель и проверить, есть ли в барабане патроны.
Как ни странно, никто к нам в купе не ломился, и мы спокойно добрались и до границы с Германией, и до Берлина. Кстати сказать, при пересечении границ у нас с Алексеем Петровичем никто даже вещи ни разу не проверил. То ли мы похожи на добропорядочных граждан, то ли сейчас так принято, но проверять, что везем, никто не стал. Так, поспрашивали, нет ли у нас чего-нибудь запрещенного, и на этом все. Разве что документы изучили очень тщательно, но к ним в итоге вопросов не возникло, поэтому до Берлина мы добрались благополучно, без каких-либо проблем.
В столице Германии нам пришлось провести почти пять часов, и я много раз замечал за нами слежку. Как я и подумал сначала, опекает нас три человека, и, похоже, это поляки. Удалось услышать, как один из них сказал что-то на польском языке, вот и сделал вывод, что это поляки.
В Берлине обошлось без неприятностей, собственно, как и по дороге до Парижа. На границе у нас снова не стали проверять вещи, никому не были интересны старик с молодым пацаном. В Париже на вокзале нас встретили два родственника Алексея Петровича, довольно респектабельные, важные дядьки возрастом лет по тридцать пять, может, сорок. Благо были они на своем автомобиле, поэтому нам не пришлось думать, как добираться до гостиницы. Следящая за нами троица не отстала, успели они перехватить такси и упасть нам на хвост, затеряться не получилось. Но это, собственно, не так уж и важно. Надоели они мне, и я решил, что сидеть в номере и ждать непрошенных гостей не хочу и не буду, поэтому, как только стемнеет, пойду решать эту проблему. Кардинально.
Родственники профессора оказались под стать Алексею Петровичу. Балаболили всю дорогу непрерывно, и было видно, что они очень рады приезду родного человека. Не будь обузы в моем лице, думаю, задерживаться здесь они бы не стали и сразу покинули бы Париж, как, собственно, и собирались сделать. Алексей Петрович оказался человеком слова и на предложение сразу уехать сказал, как отрезал:
— Я обещал посадить молодого человека на пароход, и я это сделаю, поэтому, пока я не выполню взятые на себя обязательства, ни о каких поездках не может быть и речи.
Родственники профессора, как ни странно, перечить не стали. Хоть и поглядывали на меня исподлобья не совсем добрым взглядом, но воле старшего подчинились без единого слова. Более того, до Бреста предложили ехать на машине, и их совсем не смутило, что нужного парохода придется ждать два дня. Похоже, крепко им нужен профессор, может, даже не только как родственник, потому что разговор нет-нет, да и переходил на довольно специфические вещи типа электротехники. Но это их дела. Я, заселившись в отдельный номер, с огромным удовольствием поплескался в горячей ванне, надел чистое белье и слегка воспрял духом. Все-таки любая дорога, даже в относительном комфорте, выматывает, а теперь я будто сбросил эту усталость и ожил.
