– Так, я ничего не понимаю. Что это такое?

– Программа вашего гостения, – еще раз объяснил гид. – Сейчас едем в Монастир, отель четыре звезды, завтра в Сусс, отель четыре звезды, потом в оазис, потом...

– Я вижу, что потом. Какие четыре звезды? Мы с господином Саидом договаривались, что размещение будет в пяти звездах, а здесь – четыре и три! Он что, очумел? Я ему группу журналистов на этих условиях собрала, а он мне – три звезды!

– Это оазис – три звезды, там такой только, потом будет четыре. – Гид улыбался так же широко, но на всякий случай отступил на шаг от размахивающей руками Аленки.

– А где пять звезд? Где?

– Ален, вот, после оазиса вроде пять звезд, – подсказала Ира, вглядываясь в свой список.

– Это они обедать нас везут в пять звезд, отель показывают. А размещают опять в четырех. Нет, ребята, так не пойдет. Из Москвы мы договаривались, что размещение будет только пять звезд и «все включено».

– А-лена, давайте ехать, в отель все решим, – приложил ладони к груди наш миловидный гид. Улыбка его перестала быть ослепительной и, видимо, стоила ему больших усилий.

– Нервничает, – сказала Татьяна. – Зря Аленка так на него орет, у них же не принято, чтобы женщины шумели. Обидится человек. Ален, может, и вправду в отеле все выясним? Поехали уже!

– Куда поехали? Вы что, хотите жить в четырех звездах и за все платить? У вас деньги лишние? Нет уж, пусть все делают, как обещали. Дай мне позвонить господину Саиду!

Наш гид достал мобильник, набрал номер, сказал что-то в трубку по-арабски и передал телефон Аленке.

«Мистер Саид, мне не нравится программа, которую вы для нас составили», – перевела я вслед за Аленкой. Надо же, ее английский понимаю, а чей-нибудь еще – нет. Наверное, потому что она говорит почти так, как наша учительница в школе. И хотя я надписи на английском понимаю гораздо лучше, чем речь, но Аленкины претензии господину Саиду поняла. Ее не устраивает размещение, и она настаивает, чтобы переездов по отелям было меньше и чтобы нас селили в пяти звездах «все включено».

И все-таки отель, куда мы приехали из аэропорта после получасовых Аленкиных скандалов, был четырехзвездочным. Хотя мне было без разницы – я прежде вообще ни в каких отелях не останавливалась. А этот, по-моему, был роскошным: огромный холл с окнами высотой в стены и просторной террасой, выходящей к морю. Солнце заливало лучами окна и ту половинку холла, где мы расположились со своими вещами, дожидаясь заселения.

Официант, принес нам на подносе бокалы с холодным соком. Пенкин сгреб сразу два и высосал в два присеста.

– Хорошо! Ф-фу, запарился я совсем, в душ хочу. Ларочка, узнай у Алены, когда нас поселят?

– Я думаю, не раньше чем через час, – отозвался Слава, и я проглотила неожиданную «Ларочку». – Обычно время заселения засчитывается с восемнадцати до восемнадцати часов, сейчас семнадцать. Час будем ждать, не меньше.

– Ален, когда нас начнут селить? – крикнула я, не поверив тому, что еще час надо сидеть в холле, хотя здесь и прохладненько.

– В шесть. – Алена поднялась из своего кресла и подошла к нам. – Этот жмот Саид решил не платить за лишнее время. Хотя назавтра я из него пять звезд и «все включено» выдавила. А то, ишь, развел тут экономию. Лар, к морю сбегаем?

– Ты куда? А за вещами кто будет смотреть? – задергал Пенкин усами.

– Вить, ты что? Кто тут возьмет? – уставилась на него Алена. – Здесь не воруют.

– И все равно я считаю, что Лариса не должна оставлять вещи без присмотра...

– Вить, не занудничай, а? С нами пойдешь? Нет? Ну вот и присмотришь за вещичками. – И Аленка потащила меня к окну, которое оказалось дверями и распахнулось прямо на залитую солнцем террасу.

– Ух ты, здорово! – Я зажмурилась, подставляя лицо солнцу и мгновенно забыв о недовольной физиономии Пенкина.

Терраса спускалась широкими ступенями к площадке с круглыми столиками и изящными скамейками на кованых ножках. Сразу за площадкой располагались бассейны, справа и слева изгибались крылья отеля, оставляя впереди просвет с видом на море. Туда мы и пошли.

Пляж был песчаным и очень чистым. Я разулась и подставила ноги прибою. Море оказалось прохладным.

– Африка, а море холодное!

– Средиземное потому что. Это в Египте Красное море всегда теплое, – объяснила Аленка.

Она тоже скинула свои шлепанцы на высокой платформе и трогала волну пальцами с ярким малиновым педикюром.

– А ты там была?

– Конечно. А ты нет? – Аленка уставилась на меня с таким удивлением, будто я призналась, что ни разу в жизни не ездила на метро.

– Нет. Я вообще впервые за границей.

– И откуда ты такая? – продолжала меня разглядывать Аленка.

– Из Челябинска.

– Почему же тогда с Пенкиным спать не хочешь?

– А какая связь? – Я отпрыгнула от неожиданно сильной волны.

– Ну, он ведь москвич. Квартира у него, бизнес. Зацепишься в столице.

– Он мне не нравится как мужчина.

– Да? – скептически посмотрела на меня Аленка, явно хотела что-то сказать, но передумала. – Пошли обратно, уже шесть скоро.

Когда мы вернулись в холл, на столиках уже белели бланки, и народ усердно их заполнял. Пенкин с брезгливым выражением смотрел на свой листок.

– Где ты ходишь? Я вместо того чтобы отдохнуть с дороги, должен ждать, пока ты нагуляешься?

– Виктор Алексеевич, сейчас все заполню, – присела я к столу.

Вот тоже развопился! Такое дивное настроение хочет испортить. Я быстренько внесла данные наших паспортов, написала, что прибыли из Москвы, и поставила сегодняшнюю дату. Всех дел на пять минут, и чего орал, спрашивается? Английский в школе надо было учить!

Портье за стойкой, получив от меня бланки, протянул ключ. Это он что, нас с Пенкиным в один номер селит?

– Нет, – замотала я головой. – Ноу. Алена, скажи ему, что мы с тобой в одном номере, а то он меня с Пенкиным хочет определить!

Аленка отдала свой бланк, поговорила с портье, и он, улыбнувшись, дал мне другой ключ.

– Вперед, подруга! Сумки можешь не тащить, принесут. Витя, иди, ключ от номера возьми, уже можно!

И мы пошли к роскошному лифту мимо ошарашенного Пенкина, смотревшего на нас обиженным взглядом. Так смотрят дети, которым пообещали катание на карусели и даже в парк привели, да так и оставили сидеть в сторонке на скамеечке.

– Ты знаешь, мне его даже жаль немного стало, – сказала я.

Лифт поднимался медленно и плавно. На гладкой серой стене было выцарапано русское слово из трех букв. Это в Тунисе-то, где еще, кроме нас и нашего гида, никто и слова не сказал по-русски!

– Иди, пожалей, он через три номера от нас жить будет, – подмигнула Аленка.

– Да ну тебя! Просто он с таким лицом сидел, будто его в лучших чувствах обманули.

– Переживет! Мужиков нельзя жалеть, они от этого на голову садятся. А портье-то как нам улыбался, а? Наверное, решил, что мы лесби. Ты с мужиком спать не хочешь, ко мне просишься.

Номер был очень красивый: светлый, с балконом, ванной комнатой. И огромной двуспальной кроватью под золотистым покрывалом. Вот это ложе любви!

– Ну может быть, все-таки к Пенкину пойдешь? – толкнула меня локотком Аленка и захохотала во весь голос, увидев мою возмущенную гримасу.

Всю ночь за окном гремела гроза – молнии сверкали неоновым светом не хуже, чем у нас в России. Аленка похрапывала, свернувшись клубочком под своей частью огромного одеяла, а я завидовала ее крепкому сну. И хотя вечером мы обе заснули сразу, уставшие от перелета и обилия новых впечатлений, сейчас, среди ночи, когда меня разбудила гроза, сна не было ни в одном глазу.

Я встала и подошла к окну. Ливень хлестал плотным потоком, судя по звуку, заливая балкон. Темнота за окном была абсолютная, глухая, черная. Про такую, наверное, говорят «тьма египетская»? А в данном случае – тьма тунисская. Надо же, первая майская гроза, и я встречаю ее в Африке.