К чужеземцам в Новых Ветрах относились безразлично, как к чему-то обыденному, ведь они составляли треть населения, та самая треть, что всё время менялась — одни приезжали, другие уезжали. Постоянная свежая кровь.
В отличие от шакрийца, Фил и Эрик не относились к тем, кто не обращал внимания на чужеземцев. Парни глазели по сторонам так, будто первый раз оказались на улицах Ветреного. Открыв для себя северную часть города, они будто открыли ещё один город. Именно это место могло в полной мере называться центром, но волею высоких чинов оставалось окраиной.
Мимо шастали пронырливые гоблины. Важные гномы не торопясь дрейфовали средь торговых лотков. Временами Эрику казалось, что они с друзьями самые рослые на всей улице.
— Друзья, мы прибыли, — восторженно объявил Ловис. — Вон уже северные ворота виднеются.
Северные ворота мелькали за головами снующих в разные стороны горожан. Так редко Эрик покидал центральную часть города, что успел позабыть, как выглядит крепостная стена. В те дни, когда шлялись с эльфом по улицам в поисках сносной корчмы, кое-где между крышами проглядывала стена, но теперь, находясь вблизи неё, парень вновь поразился высоте и мощи величественной постройки. Казалось, с северной стороны она возвышалась почти до неба. Солдатики в блестящих шлемах и с тяжёлыми алебардами бродили по внутренней части стены, поднимались по порожкам или патрулировали пролёты между башнями, торчавшими далеко с боков. Город ещё мог удивлять.
От желания попасть наверх, Эрика отвлекли стражники у ворот. «На турнир», — сказал им Ловис и те пропустили ребят, даже не став досматривать. У них и так хватало работы: мало того, что купцы, как всегда кто в порт, кто из порта, так ещё и толпы зевак устраивали заторы на пути к пристани, где проводились заплывы..
Когда друзья проходили через ворота, массив стены навис над головами, грозя всей массой обрушиться на маленьких человечков. Половину прохода перегородила заполненная тюками повозка. Два взмыленных грузчика сбрасывали мешки на землю. С другой стороны телеги на боку лежала мёртвая лошадь. Парни усилили натиск на впереди идущих прохожих и вскоре оставили место аварии позади.
Запах водоёма преследовал ребят ещё на извилистых улочках, но оказавшись за воротами, дух реки ударил в нос с новой силой, пробуждая в Эрике воспоминания о купаниях с друзьями в лесном озерце неподалёку от деревни. Друзья… Их лица всплывали перед внутренним взором уже не так ясно. Как Эрик не напрягал память, разработанную изнурительными тренировками и способную запоминать страницы текста, но так и не смог прояснить изображения знакомых с детства лиц.
Но не только запах воды пробудил воспоминания о доме. Впервые за год Эрик покинул городскую стену, и наконец увидел Искру. Наверное, купцы и моряки по отчаянной занятости не замечают открывающейся с причала красоты. Но молодой чародей сразу заметил. Река — неспешная серая гладь, ползущая издали и скрывающаяся там же, а за ней, непередаваемый простор степи на фоне весеннего неба. Простор, необъятный, не умещающийся в рамках сознания, не стеснённый стенами, он рисовал линию горизонта так далеко от города, что казалось и вечности не хватит, чтобы добраться до края. Дыхание перехватило, а солнце как-то неожиданно обволокло мягким покрывалом. Только сейчас Эрик понял, что весь год жил в тисках городских стен, и лишь здесь почувствовал, как свободен был раньше, в детстве. Привыкшие к серости и сутолоке домов глаза, заслезились от созерцания простора. Это сразу заметил Фил.
— Эрик? Ты в порядке?
— Много свободного места. Отвык прям, — неопределённо ответил Эрик, вытирая влагу с уголков глаз.
Ноги ступали по толстым доскам настила, под ним ещё находилась насыпь, но уже через десяток шагов в щелях досок замелькала вода. Множество массивных столбов держали причал над водой, на высоте, удобной для разгрузки кораблей. Края причала скрывались за ящиками и тюками, разложенными аккуратными стопками. Вокруг носились раздетые по пояс моряки: бородаты северяне, чернокожие южане, низкорослые жители восточных земель. Пара могучих троллей загружала один из пришвартованных кораблей, помогали им здоровенные орки, по двое таскавшие заколоченные ящики.
— Нам туда, — указал Ловис в сторону столпотворения.
Обогнув горы товаров, парни оказались в части причала, до отказа забитой зеваками. Толпа продолжала увеличиваться, принимая в себя всё больше и больше тел. Имелись также здесь и сидячие места, находившиеся дальше всего от края причала, но зато с них открывался лучший вид на реку. Доски предательски трещали под ногами живой массы. На каждом шагу Эрик ожидал, что провалится вниз.
— Пошли попробуем сесть! — Через гул возбуждённых голосов Ловис докричался до товарищей и потащил их за собой в сторону крепостной стены, туда, где к вековому камню крепилась бревенчатая конструкция с местами.
Через сонм запахов, тел и взглядов троица пробилась к деревянным порожкам. Помост с лавками, уже забитый до самого верха, с трудом вместил новых зрителей. Эрик чувствовал, как стонет под толпой причал, доски прогибаются, но всё-таки держат.
Втиснувшись между стайкой малолетних эльфов, на третьем ряду сверху, Ловис, наконец, смог спокойно подробней рассказать о том, что сегодня намечалось у причала.
— Переправу через реку видите? Её специально перекидывают к весне, — Ловис ткнул пальцем вниз и влево, туда, где начинаются места для пришвартованных кораблей. На противоположном берегу, песочном и пологом, толпились горожане, а узенький мостик, шириной не более двух локтей, оставался пока пустующим, и тянулся к самому причалу. Там, привязанные к доскам переправы, качались на волнах течения несколько десятков длинных лодок. — В полдень гребцы займут лодки и начнут гонку. Против течения. Кто быстрей доберётся вон до того участка, тот и победит.
Ловис провёл рукой от мостика, через заполненный зрителями причал и дальше. В двухстах шагах от причала, на противоположном берегу, тоже собралась толпа.
— Я-то уж было, подумал, что это будет действительно что-то интересное… — разочаровался Фил.
— Надо было деньги поставить! Сделал бы ставку и в первых рядах орал бы громче всех. — Ловис взглянул на солнце. — Начнут минут через двадцать.
— Мне кажется, что причал обрушится. — Эрик по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке, находясь на шатающейся и скрипящей громадине. — И никто не доплывёт до финиша.
— Если что и обрушиться, то только перила у края, там народ давит сильнее всего. А когда стартует заплыв, то вообще начнётся безумие. Перила частенько не выдерживают. — Ловис искал в толпе знакомые лица, но пока никто не хотел находиться. — Некоторые приходят специально, чтобы поучаствовать в массовом купании, жмут тех, кто к перилам ближе. Это забава такая. Я бы и сам залез поближе к перилам, но в давке, когда в один миг в воду обрушивается масса тел, бывает, что кто-то и погибает.
— Риск, дело, конечно, благородное, но только если он оправдан. — В отличие от эльфа, соревнованиями Эрик заинтересовался и с предвкушением ожидал начала.
— С чего ты решил, что риск — благородное дело? — Фил с усмешкой повернулся к другу.
— Не знаю, так говорят…
— А гоблины говорят, что котяхи белой кошки лечат слепоту. Съеденные исключительно в свежем виде на растущую луну. Как думаешь, они правы?
— Может, на гоблинов это действует, — парировал Эрик. — На что намекаешь?
— В риске не вижу ничего благородного.
— Очень даже благородное занятие, — пожал плечами Эрик.
— Тогда поясни, — Фил в ожидании сложил руки на груди.
— Что именно ты хочешь услышать, эльф?
— В чём благородство риска, человек?
— Это от ситуации зависит… — начал, было, Эрик, но Фил перебил.
— Интересно, почему в пословице не уточняют, мол, риск, иногда благородное дело?
— Я не знаю. Пословицу не я придумывал, — потупил взор Эрик, но быстро нашёлся, что добавить. — А если бы у тебя сестру украли, и ты пошёл её вызволять, это было бы рискованно, но ведь благородно, так?
