Это была тварь, размером с грузовик, какое-то жуткое скопление человеческих конечностей, плоти и мяса.

Я не сразу понял что это на самом деле — сначала просто показалось, что это растерзанные тела солдат лежат в куче.

Но куча шевелилась. И шла в нашу сторону.

Слабый луч фонарика выхватил из тьмы это создание — огромный, слепленный из нескольких человеческих тел, торс, к которому крепились ноги, четыре с одной стороны, четыре — с другой, словно у паука. На верхней части тела — множество рук, словно иглы у ежа. И каждая рука шевелилась, желая схватить добычу.

В самом центре этого безобразного создания, как раз между двумя передними парами ног, виднелось что-то вроде морды.

Увидев ее, кто-то из солдат истошно закричал. Огромный комок жирных пиявок — это единственное близкое, с чем можно было сравнить башку твари. Голова меняла форму, то вытягиваясь, то вновь становясь круглой. Внизу головы — пасть.

Первым начал стрелять Карасик. Потом — я.

Потом к нам присоединись остальные.

Но это не помешало твари подскочить к нам и схватить Ходуна за ноги и утащить во тьму.

— Где эта тварь? — тяжело дыша, спросил Карасик.

Мы тщетно пытались высветить монстра во тьме. Лишь только дикие крики Ивана раздавались со всех сторон, но определить где именно он сейчас находился не представлялось возможным — тьма сбивала с толку, словно игралась с нами. Однако крик быстро затих, сменившись звуками чавканья.

Потом наступила тишина.

Мы стояли испуганные, озирались по сторонам, выискивая гада.

Но он все не появлялся.

— Может, наелся? — спросил Шталин, тяжело дыша.

— Заткнись! — рявкнул Карасик.

— Да я просто…

Договорить Шталин не успел — тварь появилась вдруг почти у самых его ног и одним ударом сбила на землю.

Шталин не растерялся, даже не закричал. Так же молчаливо схватил автомата и дал по башке гадине очередь.

Тварь завизжала, отступила, но позади уже был Карасик. Он начал стрелять монстру по ногам и вскоре обездвижил две пары.

Чудовище завалилось, попыталось отползти, но не смогло — не хватило сил.

Отряд подбежал твари и принялся расстреливать, но Карасик закричал:

— Беречь патроны!

Тогда мы стали бить уже умершего монстра прикладами до тех пор, пока не превратили в того в кровавый фарш.

Только потом, когда чудовище уже не двигалось, мы отпрянули. Нас трясло.

Мы смотрели на монстра, на человеческие части, из которых он был собран и каждый задавал сам себе один и тот же вопрос — как такое возможно?

В наступившей могильной тишине голос здоровяка Ар-Рауда показался голосом великана.

— Они идут! — внезапно произнес Раш. — Они идут!

В голосе его отчетливо послышался страх — как в тот раз, когда он увидел Смерть.

— Кто — они? — нервно спросил Карасик, нервно оглядываясь.

Вокруг никого не было.

— Они идут! — повторил он.

— Да кто, твой мать, они! — закричал Карасик, тряся здоровяка.

Но тот затих, погрузившись в скорбное молчание.

А потом пришли ночные демоны…

— Приехали, — мягко потряс мою руку водитель.

Я открыл глаза.

— Приехали по адресу, — повторил то. — С вас пятьсот коинов.

— Что так дорого?

— Район, сами понимаете какой… неспокойный…

Я не стал спорить — не было сил. Просто расплатился и помог Ольге выйти.

Район и в самом деле был не самым благополучным. Едва мы вышли, как таксист тут же ударил по педали «газа» и умчался прочь. А к нам подошли какие-то мутные типы.

— Здарова, бродяга! — произнес один с сильным акцентом.

Вид у него был соответствующий — засаленные до жирного блеска спортивные штаны, одежда с чужого плеча, золотой зуб, торчащий одиноко во рту.

Гибкость в ногах, с какой он к нам подошел, позавидовала бы любая гимнастка.

— Обувай уши, разговор имеется.

— Некогда нам, — хмуро ответил я.

— Ты, терпила грешный, обезьяной что ли родился? По человечески же базарю тебе — разговор имеется. С тобой козырные люди балакают. Слухай сюды.

Я сжал кулаки.

Ольга тихо шепнула:

— Не надо.

— Верно твоя чувиха ботает — не надо. Ты это, слышь, на дурака балуешься? Есть че? Нам бы с кентами освежиться.

Второй дружок подошедшего — огромный амбал с фингалом под глазом, — кивнул:

— Верное дело говорится. Кантуемся тута, варимся как селедки, тяжело на отходняках, тянет. А у тебя и шнифт козырный, и витрина умытая, сразу видно — интелеген. Кобылы всяко имеются. Надо бы поделиться. По-братски. Сам понимаешь — листики хулиганам в радость. Но мы не беспредельники, отсыпь половину лопатника — и разойдемся пароходами. А нет — так нет. Мазать тогда будем, накроем и обручи на почках нарисуем.

Из сказанного я не понял ровным счетом ничего, но общий смысл дошел — отдай добровольно или будет хуже.

Пытаться договориться миром было бессмысленно — я это понял сразу.

Поэтому решил объяснить свою позицию собеседникам языком, который понимают они.

Осторожно отстраняя Ольгу в сторону, чтобы ненароком не задеть, я резко выкинул руку вперед и врезал громиле.

Вложился в удар всем телом.

Громила даже не успел понять что произошло: секунду назад стоял — и уже лежит. Из разбитого носа захлестала кровь, тяжелый сиплый хрип прорезался из раскрытого рта.

— Это че? — не понял первый. — Это ты че тут…

Щелк!

И золотозубый лег рядом.

— Максим, зачем ты так? — с укором спросила Ольга.

— Время разговоров прошло, — хмуро произнес я, глядя на лежащих без сознания.

Сестра недобро посмотрел на меня, но ничего не сказала.

— Пошли к Анфисе, — сказал я. — Пока дружки этих не прибежали.

— Нам туда, — девушка кивнула на серую двухэтажку.

Несколько заколоченных окон и изрисованные стены не вселяли радости.

— А получше ничего не было с жильем? — спросил я, разглядывая надписи — «Импиратор лох», «Четкий и быстрый», «Соли». Словно попал к себе на район.

Да и воздух такой же — пропахший дымом с соседнего завода и давно не вывозимой мусоркой.

— Денег столько нет, чтобы приличное арендовать, — ответила Ольга. И с укором добавила: — А Анфиса даже не потрудилось что-то отложить на всякий случай, так сказать на черный день.

— Видимо не рассчитывала, что этот самый черный день вообще случиться с ней.

— Верно.

Мы подошли к двери, постучали.

— Она дома? — спросил я, глядя на Ольгу.

— Я то откуда знаю? — пожала она плечами. — Наверное, дома. Куда ей еще идти?

Вопрос был логичный, но дверь не открывали.

Я вновь постучал.

И вновь не последовало ответа.

— Вот и нам особо некуда идти, — кивнул я.

Капнуло. Потом еще раз. Высоко в небе громыхнуло и вскоре на нас посыпались мелкие капли дождя.

— Отлично! — проворчала Ольга.

Вид у нее был не очень, лицо бледное, губки почти синие. Плохой знак. Нужен срочно доктор. Мои заклятия хоть и держат ее, но надолго ли?

Где же ты, Анфиса? Куда запропастилась?

Перед глазами невольно всплыло видео, которое давал мне посмотреть Воцлав. Агнета умирает в комнате. Быстро, но мучительно.

«У Ольги тоже в крови эти самые нанороботы», — подумал я, глядя на сестру.

А вот Анфиса без них. Тогда что произошло? Почему не отвечает?

Я постучал еще раз, настойчивее.

Мы стояли под дверьми в тревожном ожидании ответа.

Его все не было.

Двери заперты, за ними — тишина.

— Куда ее черт дернул уйти? — спросил я, оглядываясь.

В таком районе гулять себе дороже. Тем более такой эффектной девушке.

Орки, которых я вырубил, начали помаленьку очухиваться. Со стонами ползти прочь — разбираться со мной у них отпало всякое желание.